Однако сегодня заведённый уклад оказался нарушен. Арлену видимо наскучило безвылазно сидеть в своем кабинете, и теперь он стоял наверху лестницы, опираясь на перила. Его молчаливое присутствие смущало не меньше, чем едкие замечания. Спросить, что ему нужно, Эвелиса не решалась, но молча уйти она тоже не могла.

Поэтому приходилось уже в третий раз протирать одну и ту же полку. Не стоять же без дела.

Первым молчание нарушил Арлен.

– Позвольте узнать, чем вы сейчас заняты?

– Протираю пыль.

– Не думаю, что она успевает оседать так быстро. Вы уже минут десять стоите на одном месте.

Девушка смутилась. К способности хозяина «видеть» ушами, привыкнуть было невозможно.

– Да… я… Я тогда пойду к себе.

– Не спешите, – мужчина провел ладонью по перилам, однако спускаться не стал, – Думаю, вы могли бы принести больше пользы, особенно когда перестанете размазывать по дому несуществующую грязь.

Эвелиса удивленно подняла брови. Судя по всему хозяину дома потребовалась какая-то помощь, но почему бы не сказать напрямую. К чему эти туманные намеки?

– Вам… – она запнулась вспомнив, что само слово «помощь», мужчина воспринимает как намек на собственную несостоятельность, – Я могу быть полезна?

– Можете. – если он и хотел сказать колкость, то в этот раз удержался, – Вам не составит труда пройти в мой кабинет?

Ломая голову, что она на этот раз сделала не так, девушка направилась к лестнице. Ежели что убрать забыла, то почему хозяин дома так мирно настроен? Или это до поры до времени?

Арлен не двинулся с места, дожидаясь, пока служанка поднимется на второй этаж, и откроет дверь кабинета. Только после этого он прошел за ней, и занял свое привычное место за массивным столом.

– Возьмите с полки землеописание Моара Вилса.

На полке стояли только книги. Эвелиса пробежала взглядом по ровным корешкам, и вынуждена была признать, что без помощи ей не справиться.

– Если вы скажете, как это землеописание выглядит…

– Оно выглядит, как толстый зеленый том, на обложке которого написано: «Землеописание составленное на основе дневников и наблюдений путешественника и естествоиспытателя Моара Вилса». – в голосе мужчины послышалось легкое нетерпение.

– Простите, но здесь много зеленых книг…

– Кажется, я вам сказал название! Повторить по слову, если вы не способны удержать его в памяти целиком?

– Не нужно. – прозвучало более резко, чем хотелось, поэтому девушка поспешила смягчить свои слова, – Просто я… Я не смогу его прочесть.

– Только не говорите, что вы не сумели в свое время освоить грамоту. Даже для такой деревенщины, это слишком… – он развел руками, не сумев подобрать подходящих слов.

К щекам прилил жар, а в груди что-то болезненно сжалось. Как и всегда, когда приходилось сталкиваться с несправедливыми обвинениями. И ведь слова сказать нельзя. «Девку скромность красит». От радостного настроения не осталось и следа. Почему-то замечание об ее безграмотности, гулко отдалось в душе, и девушка не выдержала.

– Может и освоила бы. Кабы учили, – произнесла она тихо, не в силах поднять лица, – Да только грамоте девок не учат, сыновей только.

Об этом ей с малых лет толковала мать, строго пресекая любой интерес ко всему, что выходило за рамки дел по хозяйству. Вот тесто уметь замешивать – важно. А за попытку заглянуть в отцовскую амбарную книгу, или еще хуже взять в пальцы гусиное перо, легко можно было схлопотать мокрым полотенцем.

Кажется, Арлен не ожидал столь прямого признания. Он некоторое время молчал, затем встал, и обойдя стол, приблизился к окну.

– Что ж. Жаль. – мужчина отодвинул штору, и так же резко дернул ее обратно, – Можете идти.

– Вы хотели, чтобы я вам почитала?

– Я никогда и ничего не хочу, – теперь его голос звучал абсолютно равнодушно, – Не скрою, возможно меня бы это немного развлекло, но не более.

Девушка погладила пальцем ближайшую книгу, испытывая острое сожаление, что не в силах выполнить такую простую, и в то же время сложную просьбу. Разве, имея хоть малейший шанс, отказалась бы она знать грамоту, понимать эти непонятные значки? Но не для женского ума учение придумано – так говорил уже батюшка. Ей ли противиться сложившимся устоям?

– Мне правда жаль.

Эвелиса еще раз коснулась книги, и в душе внезапно зародилась безумная идея. Раз Арлен так удивился, что она не умеет читать, значит в грамотности нет ничего постыдного. Значит и она могла бы… Если… Чтобы обратиться с подобной просьбой, пришлось собрать всю силу духа, что имелась.

– Быть может. Если бы вы мне сказали как именно, объяснили бы как люди читают. Наверное я бы даже смогла понять…

Мужчина усмехнулся, и скрестил руки на груди.

– Что может быть проще. Всего-то объяснить – передразнил он. – Вы хоть понимаете, о чем просите? Люди этому не день и ни два учатся, а порой целыми годами.

Надежда угасла, не успев родиться. Арлен продолжал, и теперь его голос звучал не просто холодно, а даже как-то зло.

– Возвращайтесь лучше к своим котлам, ниткам, да иголкам. Даже если у вас есть немного разума, я все равно не в силах вам помочь.

– Вы можете просто объяснить… – по телу прошел озноб. Как же трудно настаивать на своем, когда не имеешь на это ни малейшего права.

– Объяснить что?! Как выглядят буквы? И брать на себя ответственность за то, насколько правильно вы поймете мои слова? Ну уж нет. Это будет напрасной тратой времени, и не особо приятной, учитывая, что мне придется проводить его в вашем обществе.

Последние слова хлестнули наотмашь – с таким пренебрежением они были произнесены.

Эвелиса закусила губу, и сжала пальцы с такой силой, что ногти больно впились в ладони.

– Я вас поняла, – выдохнула она, стараясь, чтобы в голосе не мелькнуло и тени того, что выжигало изнутри. – Мне действительно лучше вернуться к своим котлам.

Следующие несколько дней прошли довольно мирно. К разговору о книгах они больше не возвращались, хотя Эвелисе почему-то казалось, что Арлен эту идею так просто не оставит. Конечно, он яснее ясного высказался, что никого и ничему учить не собирается, но все же…

Последнее время она все чаще замечала, как мужчина берет с полки тот или иной том, задумчиво пролистывает, и с явным сожалением возвращает обратно. Погруженный в свои размышления, он теперь не только воздерживался от колкостей, но порой и вовсе не замечал присутствия прислуги.

Девушку это полностью устраивало. Она не смела надеяться, что затишье продлится целую зиму, поэтому ценила каждый спокойно проведенный день. Работа над платьем тоже ладилась. Ткань уже была раскроена, оставалось только шить, чему она и собиралась посвятить ближайшие вечера. Хорошо еще, что припасов пока хватало, и у нее не было необходимости выходить на улицу.

Однообразный труд по дому, ее не утомлял. Напротив, иногда девушка ловила себя на мысли, что начинает чувствовать себя здесь почти хозяйкой. Нет, разумеется не такой, как настоящий владелец. Она прекрасно понимала, что является всего лишь прислугой. Но Арлену не было никакого дела до того, как ровно стоят горшки на кухне, или что принесут на обед. Такую свободу в мелких бытовых вопросах, она никогда бы не смогла позволить себе в отчем доме. Да и если бы вышла замуж – тоже. Во втором случае, всем бы заведовала мать жениха, или любая старшая родственница. Так что своей участью следует быть довольной.

Эвелиса прошла по первому этажу, смахивая невидимые пылинки, и поправляя идеально стоящие стулья. Даже при большом желании делать здесь было абсолютно нечего. Ужин же готовить еще слишком рано. Может выделить час-другой, и посвятить его рукоделию?

Наверху послышались шаги.

– Эвелиса?

В этот раз Арлен не потрудился даже подойти к лестнице. Что ж, значит рукоделие придется отложить. Девушка торопливо поднялась по ступеням, успев попутно протереть перила.

– Вы хотели меня видеть?