Наконец со стороны лестницы раздались размеренные шаги. Доктор Бертни как всегда выглядел невозмутимо, и только между бровей у него залегла глубокая морщина.

– Как можно лечить того, кто не верит в возможность исцеления? – он взял у Эвелисы пальто, и принялся застегивать пуговицы. – С таким отношением, можно и до седых волос прожить в темноте.

– Простите? – девушка помялась, сомневаясь, вправе ли она задавать такой вопрос, – Его милости не стало лучше?

– Не стало. – мужчина шумно выдохнул, и продел пуговицу не в ту петлю. – Ни одно лечение не даст результата, если больной не верит в исцеление. А ваш господин не верит! – последние слова он сказал громко, словно желая, чтобы они достигли нужных ушей.

– Я думаю, что в глубине души он верит, – вполголоса произнесла Эвелиса, – Иначе давно бы отказался от любых попыток.

– Добрая вы душа, – доктор Бертни только сейчас заметил, что криво застегнул пальто, и чертыхнувшись, снова принялся за пуговицы, – Порой и мне кажется, что я взялся за непосильную задачу. Успехи с другими, слишком окрылили мое самомнение. Правда у вашего хозяина случай особый, – он запнулся, чувствуя, что сказал лишнее, и развел руками, – Мне пора. Надеюсь в следующий мой приезд, Арлен будет в лучшем расположении духа.

Коротко кивнув, мужчина вышел, запустив в дом новую порцию холода.

***

Памятуя, что в прошлый раз после встречи с доктором Арлен долгое время был не в духе, Эвелиса как могла оттягивала момент, когда придется подниматься на второй этаж. Она попыталась закончить уборку на кухне, потом бегло пролистала книгу, и махнув рукой, все-таки засела за шитье.

Аккуратные стежки выстраивались ровной цепочкой, накрепко скрепляя сложенную ткань. Монотонная работа позволяла отстраниться от разных мыслей, и приносила успокоение. Хотя полностью отвлечься так и не получилось.

Скоро придется идти наверх. Девушка перекусила нитку, сдерживая тяжелый вздох. Сколь не привыкай к грубости, а все же иногда какое слово до самого сердца зацепит. А слова эти, мужчина подбирал очень умело. И не уйдешь. Потому что некуда. Да и зима на носу.

Еще же… по-человечески ей было жалко Арлена. Даже представить невозможно какого это, жить в постоянной темноте. Эвелиса закрыла глаза, пытаясь продолжит шить, и игла тут же больно впилась в палец. Нет, нелегко ему приходится, вот и злится.

Она стерла капельку крови, чувствуя, что на расстоянии эти доводы кажутся более убедительными, а вот когда придется стоять, и выслушивать в свой адрес резкие слова…

Девушка встряхнула головой, отгоняя вереницу мыслей. Вся ее беда в том, что она слишком много думает, хотя девице это ни к чему. Надо просто терпеливо выполнять свои обязанности, и много трудиться. Только и всего.

***

Поднимаясь по лестнице с обедом, Эвелиса ломала голову, как встретит ее сегодня Арлен. Вряд ли дружелюбно. И ее ожидания оправдались сполна.

– Так… Так… – мужчина стоял у окна, спиной к комнате. Когда открылась дверь, он даже не повернул головы, – Неужели вы вспомнили о своих обязанностях?

– Я принесла вам обед, – девушка поставила поднос на стол, и осторожно поправила столовые приборы.

– Очень мило с вашей стороны, но я не голоден. Тем более, запах вашей стряпни способен уничтожить аппетит прежде, чем он появится.

Эвелиса крепче сжала пальцы. Она знала, что когда мужчина едко проходится по ее готовке, значит он особенно не в духе.

– Мне унести?

– Уж окажите любезность, – Арлен дернул плечом, – Лучше бы вы больше думали о грамоте, чем возились на кухне. Хотя в последнем вы тоже не сильны.

Девушка склонила голову, ощущая, что сегодня подобный выпад ее абсолютно не трогает. Возможно все дело было в усталости, которая притупила все чувства.

– Стоит ли ждать многого от деревенщины вроде меня? – слова сорвались с губ, прежде чем она успела прикусить язык.

Мужчина резко повернулся к ней, едва не опрокинув стопку книг, лежащих на подоконнике.

– Что вы сказали?!

– Я всего лишь повторила ваши прежние слова.

Эвелиса опустила глаза, и взяла в руки поднос. Внезапно ей показалось, что в комнате тоже слишком холодно, по телу прошла мелкая дрожь.

– Вот как. Значит вам доставляет удовольствие хранить в памяти мелкие обиды, и чувствовать, что это как-то возвышает вас над остальными?

– Вовсе нет. – поднос в руках с каждой минутой наливался тяжестью, – Раз вы так говорите, значит я этого заслуживаю.

Арлен скрестил руки на груди, и несколько раз вдохнул, не сразу находясь что сказать.

– Действительно деревенщина. У вас не только нет разума, но и характера, и малейшего самоуважения. Самое отвратительное сочетание из существующих.

Девушка вспыхнула, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Едкие слова снова достали до глубины души. Пришлось до боли закусить губу, чтобы удержаться, ведь место свое нужно помнить…

– Ну и что же? С этим вы тоже согласны? – голос мужчины просто сочился ядом.

– Раз вы так считаете… – с усилием произнесла Эвелиса, не поднимая головы. Сердце колотилось где-то в горле, но лучше она потом на кухне выплачется, чем скажет сейчас что-нибудь. Лишнее.

– Да, я так считаю! Как можно уважать человека, который не уважает сам себя?! Думаете, своей покорностью вы делаете ваше общество более приятным? Я ума не приложу, как Ирвис умудрился подобрать в прислугу именно вас. Я всегда на дух не переносил тех, кто не имеет ни малейшего характера. Или может вы желаете возразить?

– Я не понимаю… Что именно вы хотите услышать? – Эвелиса аккуратно вернула поднос на край стола, позволяя немного отдохнуть рукам. Все-таки бессонная ночь не прошла даром. Чувствовала себя девушка неважно.

– То есть вам совершенно нечего сказать? – он склонил голову, и по губам его скользнула неприятная усмешка, – Я хочу услышать, что вы думаете. Если вы конечно способны на подобное!

Арлен замолчал, ожидая ответа.

– Я думаю, что мне вас жаль. – Эвелиса разглядывала край тарелки. По той шел причудливый узор из желтых листьев, – Если то, что вы называете характером, это потребность смешивать других с грязью, когда самому плохо, то да. Таким характером я не обладаю.

В наступившей тишине можно было расслышать, как бежит кровь по жилам.

– Вы хотите сказать. Что я смешиваю других с грязью? – раздельно произнес мужчина, подаваясь вперед.

– Это известно только вам, – девушка взяла поднос, понимая, что наговорила больше, чем требовалось, – Я же лишь сказала, что думаю.

– Убирайтесь отсюда. – в тихом голосе Арлена звучали ноты едва сдерживаемой ярости. – Вы всего лишь служанка. Вот и служите. Молча.

Эвелиса коротко поклонилась и шагнула к двери. Короткая вспышка сменилась полным равнодушием. Зря она все-таки не сдержалась…

Пытаясь оставаться спокойной, девушка решила вернуться к шитью. Однако на этот раз рукоделие не задалось. Игла валилась из рук, нитки путались, еще и стежки получались разной длины. Довольно быстро стало ясно, что толка не будет. Лучше пока чем другим заняться.

Жаль, что про обучение грамоте теперь можно позабыть. Позволила себе лишнее слово сказать и только хозяина дома разозлила. Хорошо еще, что за дерзость со службы не выгнали. А ведь могли.

Эвелиса поправила выбившуюся прядь волос, и задумчиво посмотрела в сторону окна. Бросать обучение после стольких усилий не хотелось. Она только-только придумала как звучание букв запоминать, значит и до чтения немного осталось. Может дальше как-то сама разберется? Такая простая мысль придала сил. Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, девушка направилась на кухню, где в большой корзине хранились все предыдущие черновики.

Оглядев чистое уютное помещение, и убедившись, что оно в порядке, Эвелиса достала несколько исписанных листов, и разложила их на столе. Почерк у Арлена был жесткий, под стать его характеру. Неровные буквы временами заходили одна на другую, но это не мешало понимать их очертания.