– Вы можете ответить мне? – в голосе мужчины явно звучала просьба. Он сделал несколько шагов в ее сторону, держась не так уверенно, как прежде.

– Я… я упала со стула… – она уткнулась лицом в пыльные портьеры. Хуже им уже все равно не сделается.

– За каким … вы на него залезли? – Арлен продолжал идти, осторожно выверяя каждое движение, – Что сломали?

Слезы с новой силой хлынули по щекам.

– Ш-шторы…

– При чем здесь шторы?! – теперь он стоял почти над ней.

– Я не у-успела выпустить их-х из рук. И он-ни порвались.

– Да плевать я хотел на шторы! С вами что? Встать можете?

– М-могу…

– Дайте руку! Ну же!

Девушка вытерла глаза, и неуверенно коснулась твердой сухой ладони. Арлен без особых усилий потянул ее вверх, помогая подняться на ноги.

– Вам нужен лекарь?

– Н-нет.

Мужчина выдохнул, и провел рукой по лицу, словно убирая невидимую пыль.

– Если ничего не случилось, то хватит всхлипывать. Не выношу чужих слез.

Эвелиса закусила губу, и отвела взгляд от лежащих на полу штор. Она чувствовала, что не сумеет успокоиться, пока смотрит на них.

– Я и с этого жалования… И со следующего… Все верну. Или ткань куплю такую же, и пошью новые…

– Что вы там бормочете? – мужчина раздраженно дернул плечом, – Какое мне дело до этих тряпок на окнах? Я даже не знаю какого они цвета. Пошьет она… Раз такая мастерица, просто заштопай эти!

– Но ведь…

– И к другим окнам попрошу не приближаться. С такой-то аккуратностью… Лучше я буду терпеть здесь только ваше присутствие, чем кучу посторонних людей, если вы ненароком расшибетесь. – он махнул рукой, и не прибавив ни слова, направился в комнату. Однако раздражения у него явно поубавилось.

Девушка вытерла рукавом глаза, и принялась собирать плотную ткань. После падения болела нога, а руки до сих пор немного дрожали. Шторы было жалко, сколько лет висели, и могли провисеть еще столько же… Удивительно, что Арлен с его вспыльчивостью, так легко спустил ей и шум, и порчу дорогой вещи. Еще и подняться помог, вместо того чтобы обругать. А она даже и не поблагодарила толком.

Но идти к нему сейчас явно не стоит. До прачечной бы добраться. Эвелиса осторожно ступала на ушибленную ногу, больше не заботясь о том, производит ли она какой шум, или нет. Если после такого не выгнали, то от скрипа половицы и подавно беды не будет.

Холода в этом году наступили неожиданно рано. Каждое утро деревья, с которых еще не до конца облетели желтые листья, покрывались тонким узором изморози. Даже переулки, щедро политые дождем, понемногу застывали, сохраняя отпечатки следов и копыт.

Эвелиса открыла входную дверь, набираясь смелости, чтобы шагнуть за порог. На ней по-прежнему было тонкое платье, и летняя плетеная обувь. Именно поэтому она попросила у Арлена разрешения отлучиться. Совсем ненадолго. Ей всего-то и требовалось, что добежать до одежных рядов, и прикупить себе пару отрезов шерстяной ткани.

Мужчина ответил в своей привычной манере, что никто и не заставлял ее сидеть дома безвылазно. Вообще, после случая со шторами, «его милость» определенно стал терпимее. Хоть в его речи и проскальзывали едкие замечания, теперь в них содержалось гораздо меньше яда.

Несмотря на безветренную погоду, холод пробирал до костей. Поплотнее завернувшись в платок, девушка поспешила через улицу, в сторону площади. Идти вроде и не слишком далеко, однако когда показались прилавки, у Эвелисы уже зуб на зуб не попадал.

Первые ряды девушка пробежала, даже не поворачивая головы. Хоть и взяла с собой целую половину жалования, а все же для готовой одежды этого слишком мало. Один только полушубок под сто монет стоит. Про сапожки и говорить нечего. Может если попадутся какие валенки… Но и за валенки просили несколько десятков серебряных.

Бусы и серьги, поблескивающие в холодном солнечном свете, сегодня и вовсе не привлекли внимания. Слишком уж неподходящее время, чтобы останавливаться. Потом как-нибудь посмотрит.

И только когда начались нужные ряды, пришлось замедлить шаг. Не выбирать же на ходу. Пальцы уже гнулись с трудом, поэтому холодные отрезы казались наощупь абсолютно одинаковыми.

– Вот этот, сколько стоит? – поинтересовалась девушка, приподняв за угол темно-коричневую ткань, которая на ее взгляд, была плотнее прочих.

– Пятнадцать серебряных.

Эвелиса помедлила. Дорого. Если пройтись, можно и дешевле найти. Только ноги уже совсем заледенели, словно не в обувке стоит, а босая.

– А эта? – она кивнула на другую, скучного серого цвета.

– Двадцать, – хмуро отозвалась торговка.

Девушка переступила с ноги на ногу, набираясь смелости. Вроде торговаться еще положено, но как ни с того ни с сего просить сбить цену…

– Возьму первую. И… и… – она выдохнула, – Если отдадите за тринадцать…

– Да хоть за двенадцать, – буркнула женщина, – Все равно последний кусок остался. С прошлого раза лежит, никто не зарится.

Она сунула сверток Эвелисе, перехватила монеты из ледяной ладони, и пересчитав их взглядом, ссыпала в поясной кошель. Испытывая облегчение, что торг оказался не так страшен, девушка поинтересовалась, где бы еще прикупить теплую шаль, и была направлена в противоположную сторону от тканных рядов.

Там, на узких прилавках, вперемешку с пряжей, лежали платки и шали всех сортов. Цветастые, которые невестам в подарок возят, и построже, что и пожилым женщинам не совестно носить.

Взгляд сразу зацепился за один. Нежно-голубой, окантованный ярким синим узором. Прежде и не доводилось такой красоты видеть. Эвелиса украдкой погладила его, чувствуя укол сожаления. Не ей перестарку такой носить. Кабы юной девицей была, али красавицей…

– Отличный выбор! – невесть откуда подскочила румяная женщина в возрасте, – Невестка моя вязала. И рукавицы к нему под стать имеются.

– Нет. Я просто. – девушка смутилась, – Я хотела… этот, – она наугад ткнула пальцем в толстый шерстяной платок, такой же темный, как и ткань для платья.

– Тоже неплох. Матушка ваша, иль бабушка довольна останется. За четыре серебряных отдам.

В этот раз Эвелиса торговаться не стала. Отсчитав положенное количество монет, она сунула покупку под мышку, не решаясь накинуть его сразу, на глазах у этой женщины. И направилась в сторону выхода.

***

Отогревшись у камина, девушка не удержалась, и улучив минуту, заскочила в свою комнату, полюбоваться на покупки. Вечером, убрав после ужина, она засядет шить, и всего через неделю, у нее будет новое платье, теплое.

Даже мысль об этом заставляла улыбаться. И пусть платок не такой нарядный. Ей ли прихорашиваться? Но с платьем хорошо будет. А из обрезков она подклад в туфли соберет, чтобы ноги не стыли.

И потратила совсем немного. Словом, день удался.

Хорошее настроение требовало дать ему выход, поэтому занимаясь обедом, Эвелиса негромко напевала себе под нос. Даже когда пришло время подниматься к Арлену, ее воодушевление никуда не делось. И мужчина это заметил.

– Так. Так. Голос у вас сегодня определенно довольный. Еще где штору порвали, или на этот раз пострадала мебель?

– Что вы! – девушка постаралась говорить ровно, – И ту штору уже зашила. Ее осталось только повесить…

– Ну уж нет! – он хлопнул ладонью по столу. – Только не вы.

– Но ведь…

– Даже слышать об этом не хочу. Меня не огорчит, если вы свалитесь еще раз, однако Ирвис тогда притащит в дом другую служанку. А я не слишком люблю посторонних. Так что оставьте все, как есть.

– Хорошо.

Оставить, так оставить. Спорить Эвелиса не стала. К тому же, значит у нее будет чуть больше времени, чтобы заняться платьем.

***

Как бы ни хотелось поскорее приступить к пошиву теплого платья, сперва нужно было дела по хозяйству закончить. Вроде и немного, но времени они отнимали порядочно. Тут чашки помыть, там пыль протереть. Камин опять же почистить. Хоть хозяин дома и не мог видеть сколько сделано, трудилась девушка на совесть.