– Я не понимаю… – Эвелиса немного попятилась. Ей показалось, что мужчина бредит.

– По-моему, сейчас вы как раз отлично все понимаете. Иначе почему обманываете, и пытаетесь продолжить работу, хотя едва держитесь на ногах?

– Потому что не хочу потерять место.

Ее слова прозвучали так искренне, что Арлен запнулся на полуслове, и надолго замолчал. Когда же он заговорил снова, в его голосе была лишь усталость человека, вынужденного объяснять очевидные и понятные вещи.

– Существует королевский указ, согласно которому, в случае болезни прислуга освобождается от работы, до самого выздоровления. У этого указа долгая история, которая берет начало еще со времен туманной лихорадки. Пересказывать вам все, не вижу смысла. Могу сказать лишь одно, если вы испустите дух во время работы, то мне придется целый год содержать вашу семью, на размер вашего жалования. И это не считая штрафа, который придется заплатить в казну. Таких денег вы явно не стоите. Так что идите к себе.

– Но ведь это обычная хворь. Познобит день-два, и отпустит.

– Лучше бы вы высказывали свое мнение, когда оно действительно требуется. Не заставляйте меня, повторять дважды.

Эвелиса закусила губу. Не считая болевшего горла, чувствовала она себя уже лучше, чем утром. Но королевский указ, это наверное серьезно. Хотя и не верилось, что он как-то может относиться к простой девице вроде нее. Да если и так. Ее семья все равно не знает где она, и у кого служит. И дай небо не узнает.

Арлен с шумом выдохнул, и опустил тяжелую ладонь на стол.

– Если вы сейчас же не уйдете, то все затраты на вас, в случае неблагоприятного исхода, я вычту из жалования Ирвиса. Чтобы лучше смотрел, кого берет в мой дом.

– Не нужно! – прозвучало не слишком громко, но горло снова резануло острой болью, – Я уже ухожу.

Несправедливо, если другой человек пострадает по ее вине. Тем более управляющий был одним из немногих, от кого она ни разу слова дурного не слышала.

Когда шаги девушки затихли, и где-то далеко стукнула дверь, Арлен резким движением отшвырнул стул, за спинку которого прежде держался. Затем смял подвернувшийся под руку лист бумаги, и пытаясь унять раздражение, направился к лестнице.

Эвелиса сидела на краю кровати, пытаясь собраться с мыслями. Ложиться она не собиралась, тем более в середине дня. Может неслышно выбраться на кухню, и найти себе занятие там? Останавливало только то, что Арлен может спуститься еще раз. Вдруг решит проверить, действительно ли она в комнате.

С другой стороны, какой толк сидеть на месте и прислушиваться к боли в горле, да к ломоте в костях? Не лучше ли взяться за работу, а там и хворь сама собой отступит. Девушка встала и дойдя до середины комнаты, остановилась. Ей показалось, что в коридоре отчетливо различаются чьи-то голоса.

Арлен? Но кто его собеседник? Первым на ум приходил управляющий, только разве мог он приехать вот так, внезапно?

Затаив дыхание, она подошла к двери и едва успела коснуться ручки, как с той стороны постучали. От неожиданности Эвелиса подскочила на месте, а сердце заколотилось с удвоенной силой. Из-за окончательно севшего голоса, не удавалось произнести даже слова, поэтому девушка просто толкнула дверь, и отступила назад, не забыв опустить голову.

Второй мужчина определенно был не Ирвис, и даже не доктор Бертни. Он прихрамывал на левую ногу и опирался на трость, гораздо более скромную, чем у Арлена.

– Это и есть моя служанка. Эвелиса. – в голосе хозяина дома не было ни малейшей симпатии, – Я вам уже все сказал, и на этом могу считать свои обязанности выполненными.

– Да-да конечно, – голос второго мужчины звучал мягко, и странным образом успокаивал, – Пока вы можете оставить нас. Все остальное я предпочту услышать непосредственно от пациентки.

– Буду ожидать вас на первом этаже, – сухо отозвался Арлен, и не прибавив больше ни слова, вышел.

Эвелиса украдкой оглядела мужчину, который оказался на целую голову ниже ее. Чисто выбритый, со впавшими щеками, и неожиданно молодыми глазами, он абсолютно не соответствовал своему голосу.

– Хозяин этого дома попросил, чтобы я осмотрел вас, и исключил возможность туманной лихорадки, оспы и еще пары заразных болезней. Вы позволите ваши руки?

Девушка молча протянула ему ладони, завороженная звучанием его речи.

– Кожа хорошая, без гнойников и отметин. Ладони чуть грубоваты, видимо вам раньше приходилось выполнять довольно тяжелую работу.

Не смущаясь, что его слова остались без ответа, мужчина достал из сумки изогнутую трубку и сдвоенные стекла, которые водрузил себе на нос.

– Вам нужно сесть на кровать, спиной ко мне.

– Зачем? – впервые решилась подать голос Эвелиса, – У меня всего лишь хворь, она быстро пройдет.

– О, так вы все-таки разговариваете. Хворь хвори рознь. Как минимум у вас жар, и судя по голосу больное горло. Мне нужно послушать вас, чтобы убедиться, что нет хрип… что в вашем нутре не затаилась лихорадка. Сквозь эту трубку я могу услышать, сидит ли она внутри, и собирается ли наружу. – видимо привыкнув иметь дело со всякими пациентами, говорил он мягко, словно с неразумным ребенком.

Хоть девушка и подозревала, что нельзя услышать лихорадку, что это нечто другое, однако спорить не стала. Доктор едва касался трубкой ее спины, заставляя то дышать глубоко, то напротив, задерживать дыхание. Судя по тому, как он потер переносицу и сокрушенно покачал головой, услышанное ему явно не понравилось. Однако говорить мужчина ничего не стал, а вместо этого попросил разрешение осмотреть горло.

Эвелиса снова подчинилась, хоть это и показалось ей ужасно унизительным. Словно лошади перед продажей в рот заглядывают.

– Это конечно не оспа, и не лихорадка, но хорошего мало. А теперь широко откройте глаза, и посмотрите на меня.

– На вас? – голос девушки дрогнул, – Все у меня в порядке с глазами.

– По цвету белков можно многое сказать о здоровье. Хотя мне и так все ясно, но я хочу быть окончательно уверенным.

– А я… я могу отказаться?

Доктор удивленно вскинул брови.

– Разумеется, но это будет в крайней степени неразумно. Я всего лишь взгляну на цвет ваших глаз, и все. Это не больно, и не страшно.

– Девицу скромность красит… мне нельзя смотреть на посторонних… – пробормотала Эвелиса, на всякий случай зажмурившись. Щеки у нее горели, и не понятно от жара ли, или от волнения. – Мне уже лучше. Гораздо лучше.

– Тише, тише. – мужчина поднял руку и осторожно коснулся ее плеча, – Я не настаиваю. А сейчас вам лучше всего лечь в постель, и постараться поспать. Чуть позже я пришлю одну из своих помощниц, она и за вами присмотрит, и – он едва слышно хмыкнул, – за вашим хозяином.

– Его милость будет недоволен. Лучше я сама как-нибудь справлюсь.

– Если вы сгорите от болезни, то вашему господину придется искать новую служанку. Думаете это сделает его более довольным?

Девушка молча рассматривала сложенные на коленях руки. Пожалуй, для Арлена это был бы лучший исход. Все равно он не слишком доволен ее службой. Правда не прогнал ее прочь, когда узнал о болезни, и даже доктора вызвал. Но как он сам сказал, все дело в королевском указе. А теперь ему еще придется терпеть в доме постороннего человека, ту самую помощницу, о которой упомянул доктор.

– Вот, и не надо беспокоиться, – по-своему истолковал ее молчание мужчина, – И если хотите поправиться, я категорически запрещаю вам подниматься с постели, и что-либо делать.

Он снял с переносицы стеклышки, убрал в сумку изогнутую трубку, и довольно изящно поклонившись, вышел. Оставшись одна, Эвелиса подтянула колени к груди, и обхватила их руками. Угораздило же.

***

– Это не оспа, и не лихорадка. – доктор смотрел серьезно, хотя и знал, что Арлен не может его видеть, – По всем симптомам, воспаление дыхания. Но не слишком тяжелое, если конечно правильно лечить.

– Вот как.

Хозяин дома стоял у лестницы, чуть опираясь на широкие перила. Известие не вызвало у него особых эмоций. С его стороны было сделано все необходимое. От работы девку освободил, какого-то местного лекаря вызвал. Хоть и пришлось для этого пройти пару улиц по довольно мерзкой погоде.