Еще по старой разнарядке Охранного отделения филеры выходили ранним утром на свои посты у ворот университета. Еще каждый день городовые заставляли дворников расчищать мокрые кучи снега у ворот Манежа, посыпать песком площадку — старый Манеж был готов принять гостей... Но ничего не происходило у старого бело-желтого дома на Моховой. Жизнь перемещалась куда-то совсем в другую сторону. В какую? Вдруг откуда-то вынырнуло и пошло, пошло по газетам, по заседаниям, по профессорским гостиным, по кабинетам начальства странно, дерзко и непривычно звучащее название: «Вольная академия».
Уже на другой день после того, как Лебедев невесело сострил насчет «Вольной академии», в самой солидной, самой «профессорской» газете «Русские ведомости» появилась статья о том, что после всего случившегося в университете необходимо создать в Москве «Вольную научную академию». Автор статьи с профессорской, неторопливой обстоятельностью объяснял, что это должен быть частный научный институт со многими хорошо оборудованными лабораториями, в которых будут работать — по своим самостоятельным темам — крупнейшие ученые России... И что для этого надобно найти деньги у тех богатых людей, которые прежде охотно давали их на строительство новых университетских зданий и клиник.
Для Лебедева самым удивительным было то, что статью эту написал не кто-то из его буйного лебедевского окружения, а самый что ни на есть спокойный и почтенный московский профессор — Дмитрий Николаевич Анучин. Знаменитый русский географ и антрополог был такой же неизменной составной частью университета, как, скажем, его домовая церковь... Он возглавлял кафедру больше четверти века, был президентом Общества любителей естествознания больше двадцати лет, никогда не был замечен ни в каком фрондерстве... Даже в отставку не ушел вместе с другими!.. И вот этот-то спокойный и благонамеренный человек как о чем-то само собой разумеющемся писал о том, какой должна она быть, эта «Вольная академия»...
Гопиус сейчас мог бы подкольнуть Лебедева: он читал теперь не одно только «Русское слово». Каждое утро горничная приносила ему в столовую целую груду московских газет. И почти в каждой были самые разные статьи об этой неведомой «Вольной академии». Такие здравомыслящие и серьезные люди, как Умов, Мензбир, Минаков, Рот, детально разбирали вопрос о том, какой она должна быть, эта академия, какие в ней должны быть лаборатории, кто ею должен руководить. Может быть, стоит расширить университет Шанявского или же «Вольную академию» создать при Обществе испытателей природы? А как ее назвать? Ну конечно, начальство не допустит, чтобы существовала еще какая-то академия, да еще с таким названием, как «Вольная».
Но это и неважно! Можно назвать ее по-другому! Ну, скажем, «Московский физический институт» или еще как-нибудь... А деньги? Не дожидаясь, пока развяжут свои большие кошели знаменитые московские богатеи, начали собирать деньги сами ученые. Одни вносили 50, другие по 100, некоторые по 200 рублей. И даже обязывались вносить эти суммы ежегодно в течение десяти лет...
И чтобы у начальства уже не было никакого сомнения, что будущая «Вольная академия» будет пристанищем самой разнузданной анархии, газеты напечатали беседу с проживающим в Париже знаменитым ученым Ильей Ильичом Мечниковым. Он не только считал возможным создание «Вольной академии», но и говорил, что уже существует ее прообраз. «В сущности наш Пастеровский институт является именно такой Вольной академией. Здесь у нас полная анархия, никакой, иерархии нет. Мы все товарищи, семья сынов науки...»
И наконец на стол попечителя Московского учебного округа, бывшего ректора Московского университета, действительного статского советника Тихомирова легла казенная бумага из Петербурга со строгой надписью наверху справа: «Секретно».
«Ваше превосходительство, милостивый государь Александр Андреевич! — тоскливо читал Тихомиров. — Министерством народного просвещения, а также другими авторитетными и компетентными органами получены сведения о том, что в Москве некоторыми неблагонамеренными частными лицами проектируется организация так называемой «Вольной академии». Ячейками вышеуказанной т. н. «Вольной академии» должны стать лаборатории, основанные профессорами императорского Московского университета, демонстративно ушедшими в отставку:
физической — П. Н. Лебедева,
биологической — М. А. Мензбира,
химической — Н. Д. Зелинского.
Деньги на организацию этих частных лабораторий, создаваемых для подрыва и дискредитации правительственных научных учреждений, предполагается получить от правления университета им. Шанявского и Леденцовского общества содействия опытным наукам. Из осведомленных источников сообщается, что московские капиталисты, известные своим радикализмом, обещали дать на организацию т. н. «Вольной академии» 300 000 рублей.
По содержанию изложенного покорнейше прошу Ваше превосходительство принять соответствующие меры к недопущению каких бы то ни было учреждений, имеющих противоправительственный характер...»
Письмо было подписано товарищем министра народного просвещения Шевляковым.
Попечитель Московского учебного округа долго, нескончаемо долго сидел за огромным пустынным письменным столом. Сидел, сжав тонкие бесцветные губы, прикрыв глаза полупрозрачной пленкой истонченных век... Конечно, им в Петербурге легко писать такие письма... Сам так делал, когда сидел в министерстве директором департамента... А вот что здесь, в этой буйной распущенной Москве, делать, когда тут даже полоумные купцы дают деньги на бунт, а такие обеспеченные и положительные люди, как инженеры, связываются с самыми оголтелыми революционерами!.. Общества!.. Знаем мы эти общества!.. Вот совсем на днях приезжал полковник из Охранного и сообщил, что Общество физико-механиков, оказывается, связано с самыми опасными социал-демократами, с большевиками... Арестовали члена общества, какого-то Иванова... А у другого члена общества, Соболева, нашли при обыске материалы о какой-то большевистской школе в Италии, на острове Капри... И сам Ленин приглашает студентов в ихний большевистский университет или Школу в Париже... Вот тебе и физики, вот тебе и механики!.. Разрешили этим механикам, этим приличным как бы господам инженерам, построить себе в Харитоньевском технический клуб для обсуждений всяких там научных вопросов, а они вот как... И каждый день, каждый день приносят из Охранного, от градоначальства засургученные пакеты, и в каждом из них какая-нибудь неприятность для попечителя. Вот уже сегодня утром принесли такой... Сообщают, что Московским охранным отделением арестован студент Московского технического училища Андрей Николаевич Туполев и найдены у него при обыске материалы о связи этого Туполева с петербургским студенческим не разрешенным союзом... Ну что с ними со всеми делать?!
А теперь еще эта «Вольная академия»! Не допускать! А как не допускать?.. Ну конечно, никакой такой «академии» он не разрешит, и министерство внутренних дел не утвердит этого... А что им помешает создать эту проклятую академию под видом всяких там научных обществ, кружков, лабораторий, коллоквиумов, семинаров, еще как-нибудь назовут, черт их дери!!! Как им запретить заниматься каким-то полусумасшествием вроде взвешивания света! Божьего света, ниспосланного господом нашим!.. Этому Лебедеву за этот неприличный фокус непристойные почести оказывают, даже избрали членом Лондонского королевского общества... А он его знает, хорошо знает по университету. Неприятный господин! Непочтительный, злой, воображает о себе бог знает что! Ведет себя как князь! А сам из купчиков, разорившихся купчиков... Теперь его ученики подняли в газетенках истошный крик, чуть ли не Ломоносовым его изображают... Институт, видите ли, для него создать!.. И учеников этот Лебедев подобрал себе весьма подозрительных. Лазарев... Кажется, ни в чем не замешан, а человек скользкий, темный, очень подозрительный... И этот молодой Тимирязев... Вот уж действительно яблоко от яблони... Отец — разнузданный человек, всегда был красным, и сын, наверное, такой же... И в этой компании есть еще какой-то Гопиус, что ли, о котором давно, еще в пятом, были такие сведения!.. Ну и компаньица же собралась в Московском университете! Хорошо, что нарыв этот лопнул, сейчас самое главное — не пускать их назад, прочистить и продезинфицировать больной организм университета...
