Зато с такой тенью за спиной, хорошей партии Бартон не составит. Даже если будет принят в приличных домах. Немного царапало только одно. Насколько Алесия доверилась брату? Ведь ей достаточно будет сказать…

Нет. Зная ее характер — она промолчит. Если даже при короле молчала. С ее стыдливостью она скорее умрет, чем вынесет подобное на всеобщий суд.

Карис задумчиво прикусил ноготь на большом пальце. Может и стоило довести дело до конца. Последствия для него теперь ничего не значат. Но с другой стороны… Ее положения это никак не ухудшит, эта курица и так теперь на самом социальном дне. А дать ей то, чего она больше всего желала? Ну уж нет. Пусть лучше страдает о несбывшемся.

— Господин? — из-за дверей показалась служанка.

Не слишком симпатичная, вторая выглядит куда лучше. Однако время от времени и эта сойдет. Как ее там? Имя постоянно вылетало из головы. Да и так ли оно нужно?

— Не боишься? Я могу быть не в духе. — мрачно произнес барон.

— Тогда тем более, вас нужно немного взбодрить. — промурлыкала Лари и потерлась щекой о его плечо.

Монастырь имени святой Виорики. За один год до…

Женщина в темно-сером платье, сливавшимся с цветом каменных стен, заглянула в класс. Там как раз подходил к концу урок грамотного счета. Может стоило бы подождать, но приказы сестры-настоятельницы должны выполняться без промедления.

— Эйса Кэрин. — позвала она негромко.

Вернув аспидную дощечку ученику, Кэрин повернулась к вошедшей. Просто так никто не стал бы прерывать урок. Значит дело и вправду важное.

— Что такое, сестра Триса?

— Тебя хочет видеть сестра-настоятельница. — она окинула взглядом ребят, сидевших за длинным столом на общей лавке. — Так что поспеши. Я закончу занятие.

— Слушаюсь. — девушка прижала левую руку к груди и чуть поклонилась.

Сестра Триса ответила ей легким кивком и посторонилась, выпуская из класса. Когда Кэрин скрылась в сумрачном коридоре, женщина закрыла окна, чтобы изгнать весеннее солнце и щебет птиц, а затем сурово оглядела учеников.

— Продолжим.

Стремительным шагом Кэрин преодолела коридор, успев на ходу поправить платье и проверить, не выбился ли из гладкой прически случайный волос. Ничего хорошего от сестры-настоятельницы она не ждала.

Старейшая дама, возглавляющая монастырь, ходила исключительно в белом, и уже много лет держала своих подопечных в жестких руках.

Сильнее всего от нее доставалось воспитанницам — девочкам, которые росли в монастыре от рождения. Те, кому повезло дожить до восемнадцати лет — переходили на ступень выше. Становились учительницами. Новый статус избавлял от телесных наказаний, но и спрашивалось с девушек куда строже.

Сестры занимали высшую ступень в монастырской иерархии. Они приносили священную клятву в сорок лет, и с этого момента больше не покидали эти серые стены. Именно они воспитывали подопечных и следили за моральным обликом учительниц. Новообращенные носили самые темные платья, но каждые пять лет их одежды становились все светлее. Как бы подчеркивая приближение к святости.

Кэрин хорошо знала, что через семнадцать лет станет одной из сестер. Просто потому, что у нее не было другого пути. Иногда мысль об этом вызывала щемящую тоску. Но с присущей ей твердостью, девушка приучала себя к смирению. Лучше так, чем полная неопределенность.

Остановившись перед высокой дверью, Кэрин сделала глубокий вдох, выравнивая дыхание. Правилами монастыря запрещалось показывать усталость или эмоции. Поэтому лицо должно быть непроницаемым. Что бы ни творилось в душе.

Хотя по коже пробегал легкий холодок. Сколько раз, за этой самой дверью сестра-настоятельница прохаживалась по ее рукам и плечам тонким прутом. За смех, за слишком дерзкий взгляд, просто в нравоучение.

На память о детских летах, у Кэрин сохранилось несколько шрамов. Один у основания шеи, остальные чуть ниже локтей. Но так воспитывали здесь всех. И никто не жаловался. Самый же сильный отпечаток остался в душе. Девушка знала, что даже под страхом смерти никогда не заставит себя прикоснуться к розгам.

Почувствовав, что сердце бьется уже гораздо спокойнее, она открыла дверь.

— Эйса Кэрин? — сидевшая за столом женщина поджала тонкие губы. — Ты заставила себя ждать.

— Прошу простить меня, сестра-настоятельница. Я виновата. — Кэрин присела в почтительном поклоне. Откровенно говоря, она не чувствовала за собой никакой вины. Но говорить следовало только то, что от нее ждут.

Выцветшие глаза не смягчились при этих словах. Однако женщина позволила подопечной подняться.

— Внизу тебя дожидается молодой человек. — произнесла она, не скрывая презрения. — Утверждает, будто ты спасла ему жизнь.

— Я? — Кэрин лишь чуть подняла брови. Но кто бы знал, каких усилий ей стоило не вздрогнуть. Одновременно в глубине души шевельнулось недовольство. Лайон же обещал молчать…

— Что тебя связывает с графом Бартоном? — теперь сестра-настоятельница сверлила таким взглядом, будто желала увидеть все, что находилось у девушки в голове.

— Ничего. — Кэрин стояла твердо, не отводя глаз.

— И прежде ты о нем не слышала?

— Нет. — это была чистая правда. О графе Бартоне девушка никогда не слышала. Шевельнулась даже надежда, что просто произошла ошибка. А Лайон и вовсе не при делах.

Несколько секунд продолжалось противостояние взглядов. Наконец сестра настоятельница отступила.

— К тебе пришел молодой граф. Его племянник. И я хочу знать, зачем.

Кэрин пожала плечами.

— Мне спуститься?

— Разумеется да. Моя власть не столь велика, чтобы выставить его сиятельство.

— Как вам будет угодно. — девушка еще раз присела в поклоне. Она обязана была это сказать, но все же, последние слова дались нелегко. — Сестра-настоятельница. Осмелюсь вас просить, присутствовать при встрече. У меня нет секретов от нашей святой обители.

Пожилая женщина поджала губы, но все же милостиво кивнула. Порядок был полностью соблюден.

Спускаясь в проходной зал, Кэрин чувствовала себя так, будто ее ведут на эшафот. Ничего хорошего от этой встречи она не ждала. И очень надеялась, что молодой граф, это не тот паренек с неблагополучной улицы. Ведь достаточно нескольких слов, чтобы ее навечно изгнали. С позором.

Увы… Надежда вдребезги разбилась, когда Кэрин увидела, кто стоит внизу. Она едва удержалась на ногах, и то лишь потому, что сзади неотступно следовала сестра-настоятельница. В душе поднялась паника, а разум поспешно искал выход. И нашел.

Кем бы ни был этот человек… Она его просто не знает. Сейчас ее судьба всецело зависела от того, насколько убедительно ей удастся на этом стоять.

Лайон переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя неловко. Однако увидев девушку он просиял, забыв о неудобном костюме.

— Эйса Кэрин! Наконец-то я вас нашел.

Кэрин окинула его равнодушным взглядом, нисколько не изменившись в лице.

— Ваше сиятельство желали меня видеть? Могу ли я знать зачем? — мысленно она просила Лайона молчать, но тот не внял.

— Я перед вами в большом долгу за спасенную жизнь. И обстоятельства сложились так, что этот долг я могу вернуть…

— Мне очень жаль, ваше сиятельство. — холодно прервала его Кэрин. — Но, видимо, произошла ошибка.

— Но… — молодой человек осекся, наткнувшись на умоляющий взгляд. — Разве это были не вы? Помогли мне добраться до… кхм… дома, когда я не в силах был сделать это сам?

— Боюсь, что нет, ваше сиятельство. — для убедительности девушка чуть качнула головой.

Сестра-настоятельница, внимательно следившая за разговором, прищурилась.

— Ваше сиятельство. Осмелюсь поинтересоваться, почему вы решили, что помогла вам именно она?

Лайон глубоко вдохнул. Теперь он немного жалел, что пришел. Но желание вновь увидеть свою спасительницу, оказалось сильнее голоса разума. Однако, судя по сверлящему взгляду старухи, его порыв мог обернуться большими неприятностями для девушки.