Полина поражалась догадке этой немолодой женщины. Она всю жизнь искала ответ на то, что сама Полина получила совершенно случайно, не приложив к этому никаких усилий.

Между тем Людмила Васильевна продолжала:

— А теперь о масонстве. Что оно из себя представляло, если быть краткой. Их целью было разрушение религиозных и сословных перегородок между людьми во имя «гуманности, просвещения и свободы». Вам это ни о чём не говорит?

Конечно, Полина знала ответ:

— Да, с какой гордостью они приняли своё изгнание, лишившись чинов и свободы. Они действительно разрушили сословную перегородку между собой и простыми людьми.

— Заметьте, всё это делалось во имя «просвещения, гуманности и свободы» вам наверняка известно о их просветительной работе в Сибири, о создании школ, где они преподавали, когда вышли на поселение. Одно из первых опубликованных этнографических исследований Бурятии принадлежит Бестужеву. Декабристы опубликовали огромное количество научных и публицистических работ по земледелию, экономике и просвещению. А их «каторжная академия», где они читали друг другу лекции, будучи в кандалах? Просвещение и есть цель масонства. Вступающий в общество должен был принести клятву на Библии. И здесь мы подходим ко второй цели масонства, или Тайного общества — разрушение религиозной перегородки. Есть веские предположения считать, что масоны обладали тайным учением древнего происхождения. А так как я считаю, что декабристы были масонами, значит, они имели доступ к этим древним учениям. Что это за учения, можно лишь догадываться…

Людмила Васильевна вздохнула и взглянула на Полину:

— Дорогая моя, я вас не утомила своими разговорами?

— Что вы? — быстро ответила Полина. — Я поражена вашей догадкой и знанием.

— Ну, что вы, я только исполняю свой долг.

Полина не поняла последних слов, но задать вопрос постеснялась, не смея вмешиваться в личную жизнь незнакомой ей женщины.

— Надеюсь, вы хоть что-то поняли? — переспросила она.

— Даже больше, чем вы можете себе представить, — призналась Полина.

Людмила Васильевна улыбнулась, ей приятно было общаться с новой незнакомкой.

— В завершении лишь добавлю, что история русского масонства формально закончилась в 1826 году, после запрещения его Николаем I. но смею вас уверить, что масонство продолжало существовать в подполье.

Полина согласно кивнула:

— Да, дело декабристов жило в Сибири.

— Поверьте мне, — почти пророчески произнесла Людмила Васильевна, — этим Тайным обществом декабристов двигало нечто большее, они владели тайной, учением, называйте это как хотите, заставившее их пойти на мятеж.

У Полины чуть не вырвались слова «я знаю», но вовремя спохватившись, она промолчала.

Между тем Людмила Васильевна продолжала:

— Совсем утомила я вас своими разговорами. Вы уж простите меня.

— Что вы, мне было очень интересно вас слушать. Просто, шестичасовая разница с московским временем сказывается на мне, — объяснила Полина Павловна.

Неожиданно её попутчица предложила:

— А не зайдёте ли вы ко мне на чай? Я приглашаю вас к себе и не хочу слышать никаких отговорок.

Но Полина и не думала отказываться. Не имея в городе ни одной знакомой души, ей было немного одиноко. А внезапно завязавшееся знакомство, она не прочь была продолжить.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Людмила Васильевна, — а вот и мой дом, — указала она на пятиэтажный дом, к которому они подходили.

Уже взойдя на второй этаж, Людмила Васильевна встрепенулась:

— Вы извините меня, но я так и не спросила, как вас зовут?

Действительно, а ведь Полина не представилась в музее. О ней доложили как о московской гостье.

— Можно просто Полина, — представилась она.

Рука старушки, открывавшая в эту минуту дверь, дрогнула.

— Полина — это прекрасно, — произнесла она и впустила в свою квартиру московскую гостью.

Двухкомнатная квартира была обставлена просто, но со вкусом. Везде блистала чистота и порядок. В воздухе квартиры ощущался запах жасмина и кофе. Судя по всему, здесь предпочитали кофе чаю.

— Полина, вы не против, если мы сразу пройдём на кухню? — предложила хозяйка. — Я сейчас угощу вас своим фирменным кофе, и вашу усталость как рукой снимет.

Полина ощутила в этой квартире душевный комфорт, а к говорившей хозяйке тёплые чувства, как будто они были уже когда-то давно знакомы. Это чувство внезапно поселилось в душе Полины. Ей даже на миг показалось, что то, что с ней сейчас происходит, она уже когда-то давно видела… Присев за стол, она наблюдала за хлопотами своей неожиданной, новой знакомой. Для своего возраста она достаточно бодро орудовала на кухне. Эта женщина всё больше и больше нравилась Полине, и это чувство было взаимным. И все потому, что Людмила Васильевна не отпустила свою новую гостью, а позвала к себе.

Тему декабристов они больше не затрагивали. Для Людмилы Васильевны было уже достаточно то, что она смогла высказаться. Выпив ароматный, свежезаваренный кофе, две женщины продолжали беседовать, поглощая бутерброды. Когда же всё было выпито и съедено, Людмила Васильевна предложила перейти в комнату:

— Просто наговориться с вами не могу, — призналась она.

Полина Павловна чувствовала себя губкой, впитывающей в своё сознание всю мудрость этой прекрасной женщины.

— Вы одна здесь живёте? — спросила она.

— Да.

— А ваши родные, близкие?

— У меня их нет.

Полина удивилась, но не стала расспрашивать о личном.

Между тем, войдя в комнату, она села на удобный диван и закинув ногу на ногу, принялась рассматривать окружавшие её предметы. Людмила Васильевна села рядом.

Но в тот момент произошло невероятное. Полина вскочила с дивана, чем очень удивила хозяйку дома и, перебежав через комнату, оказалась у комода. Схватив фотографию в рамке, она почти выкрикнула:

— Вы её знали?

Только теперь Людмила Васильевна поняла, на кого указывает Полина. Слегка ошеломлённая происходящим, она прошептала:

— Да, она была моей подругой.

Полина почувствовала, как её подбородок начинает судорожно дрожать:

— Где она сейчас?

— Она умерла. Давно. Сорок пять лет назад.

Полина охнула и, опустившись на колени, заплакала навзрыд.

В руках она держала ту самую фотографию, где была изображена её мама — Мария Великовская с Полем.

Тщетно пыталась Мария Васильевна успокоить Полину. Та продолжала плакать стоя на коленях. Пришлось бежать на кухню за валерьянкой. Но и после того, как Полина её выпила, слёзы продолжали течь из глаз.

Людмила Васильевна разнервничалась. Наконец, усадив гостью обратно на диван, вопросы стала задавать она.

— Откуда вы знаете эту женщину? Вам знакома эта фотография? Вы видели её раньше?

Полина вытирала лицо руками. Не ответив ни слова, она лишь расстегнула застёжку рюкзачка и вынула оттуда фотографию.

— Вот, взгляните.

Людмила Васильевна взяла из её рук карточку и посмотрела на неё. Снимок был тот же самый, что и у неё. Теперь Полина увидела, как руки старой женщины задрожали. Дрожащим голосом она спросила у Полины:

— Откуда это у вас?

— От моего отца.

— Кто ваш отец?

— Вот он! — и Полина ткнула пальцем на фотографию, указывая на Поля. — А это моя мама, — добавила она, указывая на спутницу Поля.

Людмила Васильевна медленно опустилась на диван и закрыла глаза. Теперь испугалась Полина.

— Что с вами? Вам плохо?

Сидя с закрытыми глазами, Людмила Васильевна покачала головой. Из закрытых глаз потекли слёзы:

— Полина, — спокойно спросила плачущая женщина, — как твоё полное имя, фамилия и отчество, данное тебе при рождении?

Полина почувствовала, как пот течёт по её спине. Такого душевного накала она не испытывала ни разу в своей жизни. Сейчас она может узнать правду о своей матери, самым удивительным образом познакомившись с её подругой. Медленно, с расстановкой, она произнесла: