Поль Шамнэ пожал руку Алексу:

— Спасибо, дорогой, что не усомнился.

Якушкин заулыбался:

— Ну что вы. Все сомнения уже позади.

Полина взяла ключ в руки, этот красивый, старинный предмет ручной работы.

— И что дальше? — поинтересовалась она. — Алекс, ведь я не знаю где шкатулка?

Алекс готов был к этому вопросу:

— Шкатулка у Пушкиных.

— Я помню, — улыбнулась Полина, — но где они?

— Пушкины живут в Париже, — ответил отец.

Это замечательное известие обрадовало Полину как ребёнка. Через минуту все сели в машину Якушкина и отправились к Пушкиным.

На крыльце роскошного особняка стояла невысокая, плотная женщина.

— Проходите скорее в дом, — приглашала она приехавших гостей, — апрельское тепло обманчиво. Многие в этот период заболевают. Так что скорее в дом.

— Она врач, — прошептал Алекс Полине.

— Тогда всё понятно, — улыбнулась она.

Хозяйка радушно провела гостей в библиотеку. На столике стоял красивый чайный сервиз. Здесь уже ждали гостей.

— Меня зовут Елена Николаевна, — протянула она руку Полине, — а о вас я наслышана Полина Павловна. Очень рада встречи с вами. Спасибо, Алекс, что позвонил нам и предупредил. Вера Николаевна только что поехала в банк. Скоро вернётся с этой загадочной шкатулкой. А теперь, прошу к столу.

Полина внимательно рассматривала хозяйку дома. Приветливая, общительная женщина с огоньком в глазах. Она сразу ей понравилась. Полина даже пожалела, что не смогла в своё время общаться с такими утончёнными людьми. Ей льстило, что она сидит за столом с потомками великих и известных людей. Пушкины, Якушкины, Анненковы, — личности, оставившие после себя наследие, люди делавшие историю. Это впечатляло, тем более, что Полина ещё не до конца осознавала своего особого положения в этой истории.

Между тем, Елена Николаевна продолжала говорить:

— В Париже большая диаспора русских. И очень много потомков декабристов. Постепенно, вы с ними познакомитесь, Полина Павловна.

— Я ещё не до конца осознаю, что я внучка Анненкова, — честно призналась Полина.

— В этом нет ничего удивительного, — нежно улыбнулась Елена Николаевна, — виданное ли дело, прожить многие годы, ничего не зная о своих корнях, вдруг узнать такое! Если бы я была на вашем месте, а потом мне неожиданно сообщили, что я из рода Романовых, со мной точно приключился бы культурный шок.

Все улыбнулись. Полина была рада, что её поняли и поддержали. Было бы неестественно с её стороны вливаться в роль внучки декабриста, когда на самом деле ты это до конца не осознаёшь. Возможно, что пройдёт какое-то время и она почувствует себя внучкой Анненкова, того самого, что со своими друзьями пострадал за Отечество, был сослан на каторгу в Сибирь и лишился всех званий и регалий. Участь, которой бы не позавидовал никто, но которой гордились все.

Наступило молчание. И в этой тишине сидящие за столом услышали звук открывающихся дверей.

— Кажется, Вера Николаевна вернулась, — всполошилась Елена Николаевна. — Полина Павловна, момент истины настал. Вы это чувствуете?

Полина только чувствовало, что сердце бешено заколотилось. Она и подумать не могла, что так сильно распереживается. В библиотеку вошла Вера Николаевна. Теперь сходство было видно между двумя сёстрами. Только Вера Николаевна была старше лет на десять своей сестры.

— Извините, что заставила вас ждать, — хорошо поставленным голосом произнесла она.

Женщины представились друг другу. В руках Веры Николаевны находился небольшой свёрток. Развернув его, она вынула небольшую шкатулку великолепной работы. Полина с восхищением взяла её из протянутых рук Веры Николаевны.

— Она ваша, — улыбнулась женщина, — я рада, что выполнила свою миссию. Честное слово, как гора с плеч.

— Можно взглянуть? — осторожно спросил Поль Шамнэ.

— Конечно, папа, — засуетилась растерявшаяся Полина, и протянула шкатулку отцу.

Поль Шамнэ стал рассматривать старинную вещь с видом знатока. Аккуратно осмотрев её со всех сторон, он поставил шкатулку на стол.

— Работа конца XVIII века, принадлежала Волконским.

Сёстры ахнули.

— Дорогой Поль, — восторженно произнесла Вера Николаевна, — а вы знаток.

— Вера Николаевна, — улыбнулся Поль, — я не такой знаток редких вещей как вы думаете. Просто на дне шкатулки всё написано.

Все по очереди заглянули под шкатулку. Действительно, там стояла дата — 1795 г. и фамилия Волконских.

— Прекрасная вещь, — не удержался Якушкин.

— Да, особенно если учесть, что там находится внутри, — заинтриговано произнесла Елена Николаевна.

— А это, увы, может узнать только Полина Павловна, — произнёс Якушкин, подавая Полине шкатулку.

Полина растерянно оглядела присутствующих. Дружеский интерес светился в их глазах. Вынув ключ из сумочки, она легко вставила его в замочную скважину. Раздался лёгкий щелчок, и шкатулка открылась. Полина Павловна заглянула вовнутрь и обнаружила там исписанные бумаги, уже знакомым ей почерком.

— Здесь письма графа Анненкова, — ответила она, — возможно, какие-то документы…

— Вы не обязаны давать нам отчёт, — опередил её Алекс. — Лучше будет, если вы поедете домой и в спокойной обстановке всё это прочтёте.

— Большое спасибо, — поблагодарила его Полина.

Вера Николаевна с сестрой разочарованно вздохнули. Их чисто женское любопытство не было удовлетворено. Но, по крайней мере, они уж точно знали, что находится внутри шкатулки.

— Главное — это содержание писем, — медленно произнёс Поль, — информация, заключённая в предложениях и словах несёт в себе, подчас, грандиозные замыслы.

На этом и попрощались, договорившись о новой встрече.

Якушкин повёз Полину с отцом домой. Но неожиданно Поль предложил:

— Алекс, а не сходить ли нам в какой-нибудь уютный клуб, где за чашечкой кофе с молоком можно спокойно побеседовать и почитать газеты.

Алекс всё понял:

— Конечно, Поль. С удовольствием. Правда, вместо клуба предлагаю поехать ко мне домой. Обещаю и кофе с молоком и хорошие газеты.

Поль одобрительно кивнул.

— А ты, дочка, сможешь спокойно всё рассмотреть. Это твоя тайна и разгадывать её тебе.

Оставив Полину в квартире, Поль отправился в гости к другу. Полина осталась одна. Пройдя через коридор, она вошла на кухню. Сев за стол, она поставила перед собой шкатулку. Медленно открыв её, она вынула из неё старинные листки бумаги, исписанные уже знакомым ей каллиграфическим почерком…

«Дневник графа И. А. Анненкова»

Вчера, 14 сентября 1876 г. умерла моя Полина Гебль. Физически я это осознаю, но духовно отказываюсь верить. Моя любимая, единственная жена покинула меня, и я остался один на этой земле. Что мне теперь здесь делать без неё?

Поручил детям и внукам разослать письма всем нашим, оставшимся в живых. И Полина покинула нас…

Мне кажется, что я не на долго переживу её. Чувствую, что иду вслед за ней, поэтому и взялся за перо, чтобы как можно скорее выполнить порученную мне миссию нашим Тайным обществом.

Несколько дней назад Полину похоронили в Крестовоздвиженском нижегородском женском монастыре. Я уже договорился, что после смерти меня положат рядом с ней. Как был при жизни, так и после смерти лягу рядом.

Теперь только осознаю, что я жил лишь потому, что она была рядом. Её голос, жизнерадостность окружала меня на протяжении долгих десятилетий. Её настроение подталкивало к действию. Хотелось жить… А теперь, не могу писать о сем более.

Встречал Новый год без неё. Знаю, что должен написать о главном, но нет сил без Полины. Наверное, следовало бы это сделать раньше, ещё при жизни её, а теперь я постоянно устаю, сплю, никого не хочу видеть. Кажется, я страдаю чёрной меланхолией.

Уже полгода я без Полины. А вокруг всё продолжает жить без неё. Весна не радует глаз, а совсем наоборот, раздражает. Как всё вокруг может жить, расцветать, зная, что её нет. Я болен, я сильно болен.