Мы расставляем на расстеленном пледе контейнеры с роллами. Лера довольно усмехается, размешивая палочками васаби в соевом соусе:

— Таких вкусных роллов, как у нас в Приморье, в Москве не поешь. Особенно каких-нибудь типа Филадельфии или вот этих запечённых с гребешком.

Зорина в ответ согласно мычит с полным ртом. Я тоже ем, радуясь, что разговор про Нестерова, наконец, закончился. Тем не менее, это вовсе не означает, что мысли о нем улетучились из моей головы. Я всё так же думаю о Марке. Размышляю о том, что скажу ему, когда позвоню. Поэтому почти не слушаю трескотню девчонок, обсуждающих собственные вкусовые предпочтения в блюдах японской кухни.

Пахнет йодом и солью. Над линией моря светлой полосой стелется туман, выше которого выделяется ярко-красная вершина маяка, так похожего на тот, что теперь украшает мою левую лопатку. Токаревский маяк до сих пор ведет суда через пролив Босфор Восточный, позволяя им безопасно обойти мель между безымянным мысом Русского острова и косой. А я верю, что мой, оплетенный шиповником, маяк должен указать мне путь обратно в объятия Нестерова.

Мы проводим на косе несколько часов, но заката не дожидаемся. К вечеру небо затягивает темными тучами, а ветер усиливается и поднимает волны. Когда они начинают подбираться к колесам Гелендвагена, приходится свернуть наш пикник.

— Хорошо посидели, — резюмирует Аня, обнимая себя за плечи на заднем сиденье.

Из-за приближающейся непогоды темнеет рано, и Лера включает фары автомобиля, чтобы лучше видеть:

— А давайте на выходных в клуб сходим? — предлагает она, а я морщусь:

— Терпеть не могу клубы.

Всегда сторонилась ночных развлечений, предпочитая оказываться дома пораньше. Пережидать темноту, которой так боялась раньше, погружаясь в навеянный таблетками сон.

— Ты просто не умеешь их готовить, но я тебя научу! — Аня смеется и тянет вперед камеру своего телефона: — Нужно сделать селфи. Лана, представь, как мы всех удивим.

Она делает несколько фото с разных ракурсов, запечатлевая наши улыбающиеся физиономии. Действительно, кто бы мог подумать, что через несколько недель после эпической публичной драки мы с Зориной будем сиять улыбками на совместной фотографии. Но это стало возможным, потому что кое-что неуловимо изменилось. Не только во мне. В ней тоже.

— Отмечу вас обеих, — обещает Аня, водя по экрану указательным пальцем, ретушируя фото. — А в субботу идем в «Куку», туда приезжает какой-то модный диджей.

Она не отстает с уговорами до тех самых пор, пока не выходит из машины у дома на Первой речке неподалеку от того, где не так давно жила я сама. И мы с Леркой капитулируем, пообещав, что в субботу отправимся с ней в «Куку».

— Мы бы всё равно своего добились, — смеясь, пожимает плечами Дубинина, когда за Аней закрывается задняя пассажирская дверь.

Смотрю как ее стройная фигура растворяется в полумраке двора серой многоэтажки, пытаясь уложить в голове тот факт, что мы с Зориной, которая не столько Зорина, сколько Анциферова, больше не враги. Но права ли Лерка, сказав, что нам нечего делить, если Аня тоже положила глаз на Нестерова?

Желание позвонить ему никуда не делось, но в голову успели просочиться сомнения о том, нужно ли это делать. Что будет значить этот звонок? Тогда, когда мы только расстались, это виделось веселым состязанием, а теперь кажется навязчивостью и отсутствием гордости.

— Лер, ты ведь говорила обо мне с Марком? — не выдержав, спрашиваю я.

Знаю, что говорила. И знаю, что всё расскажет. Поэтому и прошу, плюнув на желание держать свои чувства к Нестерову в секрете.

— Не то, чтобы говорила. Но то, как он относился к тебе, не было для меня тайной, — она вздыхает и по этой реакции, как и по отсутствию энтузиазма поведать мне суть, понимаю, что мне она не понравится.

И всё же прошу:

— Скажи. Для меня это важно.

— Знаю, что важно, — Лера постукивает пальцами по рулю, подбирает правильные слова. — Ты очень заинтересовала его при вашей первой встрече. Он для тебя тогда горы свернуть готов был. Я ведь упоминала, что именно ты стала причиной его поездки на остров вместе с нами. А потом, когда мы расстались с Ником, Марк…он… разочаровался в тебе.

Дубинина хочет донести до меня информацию как можно тактичнее, да я и сама успела догадаться, но эти слова всё равно словно врезаются в живот тяжелым кулаком, заставляя резко выдохнуть.

— Думаешь, он этого не простит?

Всё же, то, что Марк тогда увез меня из «Лжи» и наше спонтанное свидание в «Ла Траттории» дают слабую надежду на то, что он передумает. Или говорят о его вежливости и вечном желании помогать сирым и убогим.

— Не знаю, Лан, — Лера умышленно не отводит взгляд от освещенной дороги, где желтые полосы света фар скрещиваются со светом городских фонарей, не желая встречаться со мной взглядом. Она оптимистка и не любит быть на месте гонца, приносящего плохие вести. Но всё же нехотя произносит. — Мало того, что Нестеров перфекционист, так ещё и после развода приобрел определенный негативный опыт. Сейчас он лишь утвердился в своих худших мыслях на твой счет, и переубедить его будет не просто.

Это не только не развеивает мои сомнения, но и добавляет новых. Поэтому остаток пути до «полтинника» мы проводим в молчании.

— До субботы, — бросаю я, выходя, после того как мы обнялись и попрощались.

Сегодня машина скорой помощи стоит у соседнего подъезда, но я слишком устала, чтобы выяснять, что там у них случилось на этот раз. Кажется, сотрудник полиции, обозвавший поножовщину «ничем особенным», был не так уж далек от истины.

Мак встречает жалобным поскуливанием и, переодевшись, торопливо вывожу его на короткую прогулку, не уставая благодарить за то, что дождался моего возвращения.

Всё ещё размышляю, стоит ли звонить Нестерову и что сказать, если позвоню. Гадаю, словно ощипываю мысленно лепестки с ромашки: звонить, не звонить, звонить, не звонить. Решаю, что позвонить всё же нужно. Стоит рассказать Марку, как всё произошло в тот день, когда дурацкий Сахаров всё испортил. Верить или нет — ему решать. Но мне самой станет проще, если скажу.

Вернувшись домой, отмываю псу лапы, а он, видимо, соскучившись, взбирается рядом со мной на диван. Подныривает головой под руку, намекая, что некую собаку в этой квартире давно не гладили. Задумчиво почесываю его мощную шею пальцами одной руки, а второй беру телефон.

Но прежде, чем позвонить, вхожу в соцсети, где Аня отметила меня на фото, подписав что-то банальное про приятно проведенное с подругами время, любимый город, по которому скучала, будучи в Москве, и вкусные роллы. Мы здорово получились, все трое. Довольно улыбаемся. И насчет приятно проведенного времени Зорина не соврала.

Делюсь этим фото в своей истории, а потом зачем-то перехожу в Анин профиль. Предыдущее фото вчерашнее. С той самой её встречи с Андреем и Нестеровым. Марк стоит между братом и сестрой, а его правая рука обнимает Зорину за плечо.

Раньше я не обратила бы внимания на этот дружеский жест. Но сейчас до боли закусываю губу.

Дело даже не в том, простит Марк меня или нет. Дело в том, что он нравится Ане, которая, объективно подходит ему гораздо больше. Она более спокойная и менее проблемная. Она не станет с ним спорить и мериться силами, а будет послушной и правильной. Такой, которая никогда не бросит тень на его репутацию, как и на свою. Такой, какой не сумела стать я.

И сейчас, несмотря на просьбу позвонить ему, Марк свободен от меня. А я от него-нет.

Поэтому несмотря на то, что я просто невыносимо скучаю по Нестерову, я долго смотрю на его номер в телефонной книжке, но так и не решаюсь нажать на кнопку звонка.

«Just take an angel by the wings

Beg her now for anything Beg her now for one more day Take an angel by the wings Time to tell her anything Ask her for the strength to stay» Angel by the Wings — Sia

(Перевод: Возьми ангела за крылья, проси у него что угодно, выпроси у него ещё один день. Возьми ангела за крылья, пора рассказать ему обо всём подряд, попросить его о силе и стойкости).