С этими словами достаю конверт с деньгами и кладу его на стол рядом с Нестеровым, больно ударившись кончиками пальцев о столешницу оттого, что не рассчитала силу.

Скрестив руки на груди, Марк интересуется:

— Ты правда считаешь, что, оплатив ремонт твоей машины, я преследовал цель тебя обидеть? Что продумывал коварные планы, лишь бы посильнее тебя задеть?

— Откуда я знаю? — ворчу я. — Я не училась на экстрасенса.

Откровенно говоря, я после школы вообще только онлайн курсы для блогеров и фотографов заканчивала.

— Не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, что мир не вертится вокруг тебя, Милана. Я оплатил ремонт твоей машины потому, что посчитал это само-собой разумеющимся и потому, что для меня это ничего не стоило. А ты слишком хорошо умеешь изобретать драму из ничего.

— Мне плевать на то что ты об этом думаешь. Я поступаю так, как привыкла и как считаю правильным, — выплевываю я и разворачиваюсь, чтобы уйти, оставив за собой последнее слово и не собираясь признавать, что его слова по какой-то непонятной причине меня задели.

Но когда Марк бросает мне вслед резкое «Стой», я инстинктивно останавливаюсь. Есть в его голосе что-то такое, что заставляет повиноваться. Подозреваю, что таких как он этому специально обучают на каких-то управленческих курсах.

Тем не менее, оборачиваться и признавать собственную неправоту не собираюсь. Просто стою, делая вид, что так и было задумано и я любезно даю ему шанс сказать мне что-то в ответ.

И Нестеров недолго заставляет себя ждать. В тишине огромного кабинета звук его шагов эхом отскакивает от высоких стен. Момент, когда Марк оказывается у меня за спиной я ощущаю инстинктивно, по мурашкам, пробежавшим по коже от затылка вниз вдоль позвоночника. По застывшему в легких дыханию, не сумев сделать выдох. По терпкому запаху бергамота, ударившему по обонянию. Вчера этот аромат тоже присутствовал, но терялся, то и дело ускользая от меня на оживленной улице и перекрываясь душистым ароматом сирени. Зато сейчас, в замкнутом пространстве, он ощущается настолько ярко, что я зажмуриваюсь.

— Представь себе, Милана, я тоже поступаю так, как привык и считаю правильным. И я помог тебе, потому что ты в этом нуждалась.

— Ты сам сказал, что, если бы не помог ты, это сделал бы кто-нибудь другой, — в попытке защититься, возвращаю его же фразу, однако мой голос слишком слабый и высокий из-за расползающейся по телу паники, которую слишком сложно скрыть.

Вернуть себе утраченный боевой настрой не выходит. И я просто стою, не в силах пошевелиться, как кролик перед удавом, в ожидании своей участи.

— Тем не менее, смирись с тем, что это был я, — резко бросает он, а судя по тому, что я спиной ощущаю тепло его тела и его дыхание щекочет волосы на затылке, Марк находится непозволительно близко. Продолжает, вкрадчивым полушепотом: — Сейчас, являясь ко мне в офис в разгар рабочего дня, швыряя мне на стол конверт с деньгами, ты бросаешь тень на мою деловую репутацию, давая повод для подозрений, к примеру, в коммерческом подкупе. Такая себе благодарность за помощь, милая.

Я коротко выдыхаю, не в силах больше удерживать в легких воздух, который вдохнула минуту назад. Сжимаю в кулаки, начавшие дрожать пальцы. Под все-еще закрытыми веками начинают скакать разноцветные пятнышки. Мышцы напряжены, как натянутые струны.

Нестеров склоняется ниже, и я слышу почти у самого уха слова, произнесенные тоном, полным угрозы:

— Смирись с тем, что произошло, и прими как данность. Не драматизируй и живи дальше.

После этих слов, чувствую, как его пальцы легко касается моей руки. Там, где через сгиб локтя перекинуты короткие ручки сумочки-шоппера. Не поднимая век, знаю, что сейчас он вложил туда тот самый конверт, что я швырнула ему на стол.

Решаюсь открыть глаза только тогда, когда тяжелая аура Марка перестает на меня давить, а звук шагов постепенно удаляется. В этот момент край его широкой спины в темно-синем пиджаке мелькает в дверях, ведущих на выход из кабинета.

Но я не выхожу следом. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Так и стою, тяжело дыша, глядя на закрывшуюся за Нестеровым дверь.

«Два-ноль в его пользу, Милашечка, — появляется на плече рогато-хвостатый комментатор, сменивший армейскую каску на шапочку футбольного болельщика, бежево-синий флажок и дудочку. — Или три-ноль? Что-то я запутался».

— Где ты был только что со своим сарказмом и ехидством? — выдыхаю устало. — Когда я чуть в обморок от страха не упала, они бы мне сильно не помешали.

«Где был, там больше нету, дорогуша. Но вообще, я этого Нестерова тоже немного опасаюсь. Это он с виду такой красивый и хороший, но сдается мне, отчего-то, что у него на левом плече сидит кто-то гораздо страшнее и опаснее меня».

«In the land of gods and monsters, I was an angel

Living in the Garden of Evil

Screwed up, scared, doing anything that I needed

Shining like a fiery beacon»

Gods & monsters — Lana Del Rey

(Перевод: На земле богов и монстров я была ангелом, который жил в Саду Зла. Испорченная, испуганная, я делала то, что мне нужно и сияла, как огненный маяк).

«Ты уверена, что нам нужно туда идти?» — интересуется чертенок на плече, демонстративно примеряя черный смокинг и галстук бабочку, что в отсутствии рубашки выглядит довольно оригинально.

Он сомневается, но я уже всё решила и сдаваться не собираюсь. Отвечаю категорично, продолжая крутиться перед зеркалом в нежно розовом платье с блестящим атласным корсетом, рукавами-воланами и пышной фатиновой юбкой миди:

— Абсолютно.

С лодочками в тон наряд смотрится очень даже ничего, но всё же — не столь идеально, как мне бы того хотелось.

«Помнишь детский мультик про котенка по имени Гав? — мой выдуманный собеседник решительно отбрасывает черный смокинг. Он растворяется в воздухе, и в лапках чертенка тут же возникает белый, который тот принимается примерять с прежним усердием. — «Я тебе: там тебя ждут неприятности, Милашечка. А ты мне: как не ходить, они же ждут?».

А я мурлычу нараспев:

— Там меня ждет Никита, поэтому я пойду.

Расстегиваю замок платья и стягиваю через голову.

Бросаю на кровать пышным розовым облаком и беру следующее: серебристое. Оно искрится и переливается мириадами сверкающих блесток. Надеваю, поправляя тонкие бретельки на плечах и снова смотрюсь в зеркало.

«Поправка, дорогуша: он ждет там Дубинину, а тебя там вполне может ждать Нестеров, с которым мы с тобой коллегиально решили никогда больше не встречаться».

Еще вчера я переживала по этому поводу, но потом поняла, что страшного на самом деле, ничего не произошло, скорее, даже, наоборот. Во-первых, деньги в конверте, которые Нестеров отказался забирать, я сочла компенсацией за собственные моральные страдания. Во-вторых, моё желание не понравиться Марку исполнилось и своим визитом в его офис я привела наши отношения к абсолютной взаимности. Теперь он и сам не очень-то хочет меня видеть, что радует, и свидетельствует о том, что я могу жить дальше, забыв о знакомстве с Марком, как о страшном сне.

Поэтому и отказываться от приглашения на открытие нового ресторанно-гостиничного комплекса «Таласса» не собираюсь.

«Азиатско-Тихоокеанский альянс» Дубининой инвестировал в строительство комплекса ощутимые средства, а теперь является собственником нескольких нежилых помещений на верхних этажах, и Лера уже сообщила, что они с Никитой обязательно будут присутствовать на открытии. Этот фактор — решающий в вопросе о том, стоит ли мне тоже там появляться. И даже то, что оставшаяся часть принадлежит «Строй-Инвесту» Нестерова, который всё это великолепие и возвел, в свете вновь открывшихся обстоятельств, мало меня волнует.

«Тебя в таком блестящем платье сороки прямо с открытия утащат к себе в гнездо», — резюмирует чертенок, когда я облачаюсь в мерцающую ткань с глиттером.

Отзываюсь легкомысленно: