Помощница Марка, виляя бедрами, обтянутыми чересчур узкими брюками, подходит к Антону и передает явно подготовленные заранее бумаги, брезгливо глянув на которые он интересуется

— И что это

— Сам посмотри, — бесстрастно пожимает плечами Марк. — Но на случай, если ты разучился читать, могу объяснить. Это аудиторское заключение, выявившее все факты нецелевого использования тобой средств «Архитека».

— Чушь, — фыркает брат, а у меня внутри всё холодеет от мыслей, чем может обернуться для него подобное открытие Нестерова

В отличие от Тоши я понимаю, что Марк блефовать не станет. Все его действия выверены до мелочей, и, если он решился на какой-то шаг, он обычно заранее уверен в его успехе. И Нестеров, склонив темноволосую голову к правому плечу, подтверждает мои опасения вопросом:

— Думаешь, Аверин? Значит, я зря попросил тебя приехать раньше и для начала мне стоило обсудить сложившуюся ситуацию с учредителями?

Пока Антон листает документы, робко подхожу ближе, заглядываю в них из-за его спины. Ровные ряды цифр и расчетов ни о чем мне не говорят. Но я и не аудитор. Я — блогер, да и то слегка неудачливый.

— Думаю, что зря. На собрании я донесу до учредителей абсурдность твоих интриг и идеи подобного объединения «Архитека» со «Строй-Инвестом», — Антон резким движением сдергивает со стола свой пиджак, отчего не скрепленные листы аудиторского заключения вспархивают вверх, словно потревоженные голуби и, на пару мгновений воспарив в воздух, осыпаются на пол. — Идем, Милана.

Я слишком растеряна, чтобы спорить. В горле образовался комок, мешающий дышать. Хочется расплакаться прямо сейчас от напряжения, досады и какой-то вопиющей несправедливости происходящего. Разворачиваюсь, чтобы послушно, словно собачонка, которую позвал хозяин, уйти следом за братом, но останавливаюсь, как вкопанная, услышав вслед невозмутимый голос Нестерова:

— В принципе, на благоразумие вашего брата, Милана Валентиновна, я не рассчитывал изначально. Но вы кажетесь мне более здравомыслящей. Для этого я и попросил о вашем присутствии. Останьтесь, и мы сможем договориться.

Внутри будто разом обрываются невидимые веревочки, на которых были подвешены внутренности и все они разом сыпятся вниз с грохотом, который слышу только я, в собственной голове.

«Кажется, хозяин собачонки — не Антон, да, Милашечка?» — с едкой мрачностью подмечает чертенок, но его голос теряется в шуме моих собственных мыслей.

Вот зачем я была нужна ему. Явно не потому, что он желал этой встречи, а для того, чтобы стать рычагом давления на Антона. От подчеркнуто-официального обращения и смысла произнесенной фразы внутри вдруг становится так паршиво, что хочется взвыть от досады и отчаяния.

— Милана, идем, — с нажимом повторяет Тоша, обернувшись на выходе.

Он демонстративно игнорирует то, что Марк только что сказал, но я понимаю, что в свете нависших над братом мрачных перспектив, должна остаться и попробовать поговорить.

Перевожу на брата извиняющийся взгляд, а потом отворачиваюсь, чтобы не передумать и тут же встречаюсь глазами с Нестеровым:

— Хорошо, Марк Анатольевич, — с обреченным вздохом соглашаюсь я, от волнения с трудом вспомнив его отчество. — Только давайте поговорим без посторонних.

— Милана? — повторяет в третий раз Антон, но в его голосе я слышу сомнение и удивление.

До боли закусываю щеку, чувствуя во рту металлический привкус крови. Произношу бесцветным тоном:

— Извини, Тош. Так будет лучше.

Но брат категорично заявляет:

— Я не оставлю тебя с ним один на один.

Местоимение «ним» он произносит с нескрываемым отвращением. Но я и без того знаю о том, что он испытывает к Марку. Воздух вокруг словно подергивается рябью, сквозит острым драматизмом происходящего. Кожей чувствую, как Тоша сверлит взглядом мою спину, словно намереваясь проделать в ней дыру.

— Оставь, Тош. Мы… знакомы, — наконец выговариваю я после короткой заминки. — И он не сделает мне ничего плохого.

Нестеров и Лаура внимательно наблюдают на нами, но не вмешиваются. Им бы сейчас попкорн и 3д-очки.

— Как знаешь, — выплевывает брат непривычно холодным тоном и выходит из кабинета, резко хлопнув дверью.

Слышу, как он, оказавшись в приемной, срывает злость, громко распекая Валерию за то, что дает ключи от его кабинета кому ни попадя.

Боюсь даже представить, что Антон думает обо мне после услышанного. Даже сквозь дверь я чувствую его ярость на ситуацию в целом и на меня в частности за то, что не поддержала и выразила несогласие, да ещё и в присутствии его заклятого врага. Понимаю, что нам с братом предстоит непростой и серьезный разговор, но перед этим мне предстоит ещё один — более сложный. С Нестеровым, что до сих пор не сводит с меня пристального взгляда.

— Без посторонних, — напоминаю я, кивнув на Лауру, которая продолжает сидеть за столом с невозмутимым видом, словно она не посторонняя, а прямо-таки член моей семьи.

Помощница Нестерова не нравилась мне с первого взгляда, даже тогда, когда я ещё не знала о том, что Марк с ней спит. Сейчас она нравится мне ещё меньше, если это вообще возможно.

— Выйдите, Лаура, — приказывает Нестеров, и только тогда она поднимает со стула свой обтянутый брюками зад и медленно выходит, смерив меня напоследок полным высокомерия взглядом.

Мы остаемся вдвоем, но напряжение от этого только усиливается. Не так я представляла себе нашу встречу, на которую возлагала надежды о воссоединении. И на красивый финал наших недолгих, но ярких отношений происходящее тоже не похоже. Скорее, это выглядит как начало нового поединка, в котором я заведомо обречена на позорный проигрыш. И всё, что я могу — попытаться удержать хорошую мину при плохой игре.

«I may cry ruining my makeup Wash away all the things you've taken And I don't care if I don't look pretty Big girls cry when their hearts are breaking"

Big Girls Cry — Sia

(Перевод: Может быть, мои слёзы размоют тушь и унесут с собой всё то, что ты у меня отнял. И мне плевать, если я выгляжу некрасиво. Большие девочки плачут, когда у них разбито сердце).

Жду пока дверь за Лаурой захлопнется и делаю в сторону Марка несколько шагов, настолько широких и решительных, насколько позволяет узкая юбка, чтобы спросить:

— Это всё правда?

— Если соизволишь прочесть выводы аудиторов, удостоверишься сама. Но врать тебе мне не за чем, — отзывается Нестеров спокойно пожав плечами. — К тому же, тебе ли не знать о том, что расходы Антона явно превышают доходы. Более того, часть средств «Архитека», что были им присвоены, потрачены именно на твое содержание. Суммы такие, что на несколько эпизодов уголовного дела хватит.

С невозмутимым видом Марк протягивает мне ещё одну копию аудиторского заключения, в то время как листы того, что он давал Антону, все ещё разбросаны на полу.

Не хочу читать и кладу стопку документов на столешницу справа от себя. И без того знаю, что Марк не лжет. Но мне сейчас почему-то кажется важным совсем не это. А то, что для сбора такой информации требовалось время. Много времени.

— Скажи, ты ведь не сегодня это узнал? — не свожу с Нестерова прищуренных глаз. — И не вчера, верно, Марк? И, наверное, даже не позавчера?

Чувствую себя использованной и униженной и огонь обиды внутри разгорается в настоящую ярость, которая выжигает изнутри растерянность и страх.

— А разве это имеет значение? — невинно интересуется он.

Я делаю к мужчине ещё один шаг:

— Еще какое! Ты специально подобрался ко мне поближе, чтобы унизить сильней! И как, Нестеров? Сильно тебя радовала мысль о том, что ты спишь с сестрой своего врага? Когда ты собирался рассказать мне о том, что планируешь отправить в тюрьму последнего близкого человека, который у меня остался? Или ты думал сообщить об этом ему, сделав меня ещё одним козырем в собственном рукаве?

— Прекрати, — обрывает он, когда мой голос срывается на крик и я близка к тому, чтобы впасть в истерику. — Не неси чушь.