Я же, поняв, что опасность миновала, выпустил оружие из руки, упёрся ладонями о колени, после чего принялся старательно извергать из себя всё содержимое желудка. Хотелось очиститься полностью, а потому блевал долго, усердно, до боли в животе и желудочного сока. Живот сжимало от боли, и я просто рухнул на землю, перестав блевать. Теперь адреналин исчезал, отчего меня неимоверно сильно трясло. Я лежал на боку, сворачиваясь от боли и подгребая под себя грязь. Приятного в этом было мало, но постепенно я чувствовал себя гораздо лучше.

Когда меня отпустило, то я развернулся, стряхивая налипшую на одежду грязь, после чего обратил внимание на приближающуюся группу солдат. Шли они вальяжно, будто не обращая внимание на прошедшую только что бойню. Для них это было простой данностью и на меня вообще не обращали внимания, полностью сконцентрировавшись на черноволосом воине. Он оружия не отбросил, продолжая сжимать в руках мечи и скалясь на приближающуюся группу во главе с офицером.

Как только отряд приблизился, то воин встал в боевую стойку, а я же стал немым зрителем происходящего. Солдаты окружили черноволосого воина, ощетинившись копьями. Похоже, что этого человека отпускать просто так не хотели. За спинами своих бойцов, офицер что-то прокричал с приказными нотками, но воин лишь закричал какой-то боевой клич, после чего молниеносно бросился на одного из солдат. Они попытались было заколоть неожиданно резкого и вёрткого бойца, но он неимоверно вывернулся, в прыжке снеся голову солдату. Приземлившись, он хотел было сделать быстрый выпад в открытое лицо офицера, но тот оказался быстрее. Рукой в латной перчатке, он просто перехватил меч, сжав клинок ладонью и рванул на себя. Боец с странными ушами оружия не выпустил и полетел на усатого офицера, который встретил лицо выжившего бойца латным кулаком. Лицо под мощью удара хрустнуло и вдавилось внутрь головы. В следующее мгновение длинноволосый уже стоял на коленях, а офицер принялся забивать его в землю своим шестопёром.

Когда выживший перестал подавать признаки жизни, то офицер отпустил мертвеца, а его солдаты принялись деловито добивать раненных бойцов, которые сумели выжить после схватки с многочисленными монстрами. Похоже, что они не хотели возиться с раненными, минимализируя собственные потери. Я же было поднялся на ноги и попятился, понимая свою незавидную участь. Офицер же указал на меня рукой в измазанной в крови перчатке, после чего махнул в сторону оставленных телег. Уставшие мышцы убежать мне не дали, и солдаты моментально подхватили меня под руки, после чего потащили к телегам. Трупы же даже не собирались собирать и это меня напрягло. Мало того, что на эти свеженькие трупы может слететься множество различных трупоедов, так еще без захоронения мертвецов вполне может начаться очень неприятный мор.

Впрочем, беспокоиться стоило о своей судьбе, а не жизни жителей этого места. У меня было не то, чтобы много вариантов выжить, ведь меня вновь расположили в телеге, прицепив к полу цепями. Мало того, что навалилась усталость после длительной схватки, так меня ещё теперь мучила нестерпимая жажда. Хотелось влить в себя минимум половину большой цистерны.

Отправляться вперёд мы не спешили. Офицер принялся что-то обсуждать с одним из своих воинов, который задумчиво чесал голову под шлемом, поглядывая в мою сторону. Офицер также глядел в мою сторону и стало понятно, что обсуждают именно меня, что было вовсе неудивительно. Ладно ещё, что мне удалось каким-то чудом выжить, а точнее благодаря умениям того длинноволосого воина, ныне, к сожалению, погибшего, так ещё и был в очень странном наряде, никак не походящем на одежду местных жителей.

В конце концов, бойцы наконец забрались в телеги, а на мою голову надели дурно пахнущий мешок. Приятного было в этом мало, так меня ещё и схватила паника, которую пришлось давить из всех сил. Оставалось просто сидеть и дожидаться дальнейшей жизни, понимая, что шансы на моё выживание значительно повысились. Хотели бы меня убить, так вонзили бы в живот копьё, провернули, да оставили бы гнить под мелким моросящим дождём.

Как оказалось, мои догадки оказались не беспочвенными. Везли меня долго и конечной точкой стало какое-то место, наполненное десятками голосов. Правда, мешка с головы снимать мне никто не собирался, а потому мне оставалось ориентироваться на звук. Мы прошли в какое-то здание, поднялись на второй этаж, когда в процессе подъёма я несколько раз споткнулся и разок даже упал, серьёзно приложившись при этом подбородком. По итогу, меня посадили и сдёрнули с головы мешок.

Я оказался в небольшом кабинете с минимальным убранством. Единственное, что здесь имелось, так это окно, большой стол со стулом, шкаф и громадный человек, задумчиво смотрящий на меня.

Человеку этому было никак не меньше полусотни лет, но, не смотря на возраст, выглядел он очень крепким. Росту в нём было чуть меньше двух метров, а потому на его фоне я казался дюже маленьким. Мужчина этот имел одну крайне заметную отличительную черту. Весь лоб и гладковыбритую голову покрывали хаотично расположенные руны. Их значения, к великому сожалению, я вообще не знал, но чувствовалось, что для сведущего человека эти руны могли рассказать очень многое.

Мужчина был одет в длинную чёрную рясу с глубоким капюшоном. Со стороны такая одежда могла выглядеть слишком дешёвой, если бы не красная филонь, которая была вышита множеством рисунков из золотых нитей, общего сюжета среди которых обнаружить я не смог. Однако же, среди всех рисунков на филоне мне удалось высмотреть кубок, внутри которого раскрывался сноп молний.

Человек почесал заросший седой щетиной подбородок, взял со стола за своей спиной небольшой стакан из серебра, который приложил к моим губам. Я почувствовал знакомый запах разбавленного вина и принялся жадно глотать, заставляя жажду немного отступить. Естественно, напиться столь небольшим количеством вина, объём которого вряд ли превышал двухсот миллилитров, было просто невозможно, но даже так я почувствовал себя значительно лучше, благодарно кивнув мужчине.

Священник вернул стакан на место, после чего взял со стола свиток, который моментально развернул и вперился взглядом в написанные на плотном листе строчки. Какое-то время он читал, устало при этом вздыхая и изредка поглядывая на меня. Поцокав языком, он отложил свиток в сторону, после чего вновь наполнил стакан из литрового серебряного кувшина, инкрустированного двумя огранёнными сапфирами. В отличие от меня, священнослужитель выпил всё содержимое стакана залпом. Со стуком поставив стакан, он ещё раз тягостно вздохнул и приложил свой большой палец к моей переносице. Мозг будто пробило током, я едва не отключился, но всё же сдюжил, после чего резко для себя осознал, что следующие слова, которые произнесёт этот мощный монах, я обязательно пойму.

- Ну, и кто ты такой?

Вопрос сразу же поставил меня в тупик. Мало того, что священнослужитель обладал удивительно властным, но усталым голосом, так ещё меня удивлял тот факт, что я отлично пониманию полностью незнакомый мне язык. Он и вправду чем-то был схож с красивейшим французским, который удивительно неестественно прерывался грубыми словами, каждое из которых было больше похож на приказ к аннексии соседнего государства. Пусть я и не знал ни одной буквы, но чувствовал в себе способность говорить на этом языке без особенных проблем. Однако же, совсем не знал, что же мне нужно сказать в ответ. Конечно, вопрос был достаточно простым и проблем с самоопределением я никогда не испытывал, но стоит ли говорить противнику свой истинный статус? Не говорить же ему, что я студент, что только недавно ехал на автомобиле и погиб от аварии с фурой. Потому пришлось делать из себя дурака, поскольку в серьёзном взгляде чёрных глаз священнослужителя я видел недовольство.

- Не помню. – медленно помотал я головой, - Ничего не помню.

- Не делай из меня дурака. – сразу же отрезал священник, - Знаешь за что тебя поймали?