Вот почему он не пошел спать к Марике? У нее тоже наверняка немаленькая кровать?

Я слышу его дыхание, и во мне нарастает тревога. Какой уж тут сон?

— Я знаю, что ты не спишь, — произносит Ролдэн за моей спиной.

Я в ответ только еще больше закутываюсь в покрывало, словно оно может меня защитить от него.

— Это ты заколдовала меч?

Боже мой, хотя бы подумал своей головой! Зачем мне это нужно?! Я прямо сплю и вижу, чтобы он победил! Какое самомнение!

— Нет! — раздраженно говорю я.

— Тогда, что ты делала с магом в оружейной?

Я не выдерживаю и разворачиваюсь к нему:

— Убирала магию с меча!

— Неужели? — хмыкает он. Явно не верит.

— Не думал, что тебя заботит моя честь.

А меня и не заботила! Хотела увидеть его лицо, когда он проиграл бы Савалу. Но не говорить же ему это. Я на ходу придумываю:

— Представь себе! Я же твоя жена, а значит тоже попала бы под удар!

— Значит о себе пеклась, — делает вывод он.

Можно сказать, что попал в точку! Хотела получить немного удовольствия от жизни в этой семейка.

Я снова отворачиваюсь от него.

— Тогда, кто это сделал? Кто мне все испортил? Ты же знаешь? — никак не угомонится Ролдэн.

Он больно сжимает мое плечо.

Мне не хочется говорить, как и Верховному магу. Мне не хочется становится врагом Адоры.

Но Ролдэн всё понимает:

— Ты знаешь и молчишь!

Он сжимает моё плечо еще сильнее.

— Мне больно! Отпусти! — я пытаюсь вырваться.

— Скажешь и отпущу!

Мне кажется, что мои хрупкие косточки сейчас треснут под его пальцами.

Боль уже слишком сильная. Терпеть такое ради Адоры я не готова и сдаюсь:

— Это твоя мать.

Он отпускает мое плечо и удивленно переспрашивает:

— Моя мать?

— Да, — я растираю ладошкой больное плечо. Настоящий медведь! Не чувствует своей силы!

Я разворачиваюсь к нему. Он хмурится и о чём-то думает.

А что он не стал бы своего ребенка защищать?! Она же просто мать, которая любит своего сына. Это я могу понять, а вот Ролдэн, видимо, нет.

Я пытаюсь донести до него эту мысль:

— Она не хотела, чтобы тебя покалечили, или ты погиб. Ты же её сын.

Но похоже до Дракона это не доходит.

— Она чуть не опозорила меня на всю страну! — продолжает злится Ролдэн.

Да… Отец с Дракона получился бы никакой.

— Она твоя мать и твоя жизнь для неё важнее, чем репутация вашей семьи. Родители обычно защищают своих детей, — настойчиво повторяю я.

Ролдэн обдумывает мои слова, но до него так и не доходит.

— И всё же она не должна была так поступать, — упрямо повторяет он. Сейчас я понимаю, как его родителям было с ним тяжело.

Заметно, что Ролдэн немного успокаивается. Муж выдерживает паузу, словно что-то хочет сказать, но не решается.

— Спасибо, что сняла магию, — в итоге произносит он. Кажется, что ему эти слова даются даже тяжелее, чем бой.

— Но это ничего не меняет, — продолжает он. Не понимаю, зачем было уточнять? Чего он ожидал? Что из-за его «спасибо» я сейчас на шее у него повисну? Да и не из благих побуждений, я это сделала.

Я и не сомневаюсь в том, что, между нами, ничего не изменится, поэтому просто отворачиваюсь и закутываюсь в покрывало.

Я закрываю глаза, решив, что разговор окончен. Но слышу опять за спиной:

— И за плечо прости. Завтра с утра сходи к лекарю, пока все будут собираться.

И сейчас он тоже, наверное, ждет, что я растаю от его заботы. Только с чего бы? Завтра с нами в карете снова поедет Марика. И, действительно, ничего не изменится. Я только говорю:

— Хорошо, — пусть уже просто отстанет от меня.

Лекарь в этом замке, наверняка, тот же старичок, который розы оживлял. А он мне никакого доверия не внушает. Я лучше подожду, пока мы в наш замок приедем. Я не видела, что там за лекарь, но у Дракона точно должен быть лучший.

Я проваливаюсь в глубокий спокойный сон. Сейчас мне Ролдэн не внушает такого страха, как обычно. Рядом с ним этой ночью я чувствую себя безопасно и спокойно. Всё же я его спасительница, так что на какое-то время он точно угомонится.

Рано утром мне снова, как и в нашем замке стучат в дверь, оповещая, что пора вставать. Я лениво потягиваюсь в кровати и замечаю, что Ролдэна рядом нет. Лежит только смятое одеяло.

Встал и тихо ушел. Что ж… Я поднимаюсь. Повожу плечом. Оно еще немного болит.

На улице еще темно. В комнате горят свечи в узорном золотом подсвечнике.

Я надеваю платье перед зеркалом, слыша, как оживает замок, начиная гудеть, как улей.

И тут неожиданно меня начинает мутить. Я стараюсь сдержать содержимое желудка, но оно неудержимо рвется наружу. Я бегу в ванную комнату, которая по совместительству и уборная.

Меня долго рвет. А я пытаюсь вспомнить, что же было такого на столе, чем бы я могла отравиться. Наверное, этот был тот незнакомый ярко-желтый фрукт, который лежал на тарелке возле меня. Я съела аж три кусочка этой сладкой мякоти, и точно зря.

Наконец, мне становится лучше. Я поднимаю глаза и вижу свое бледное лицо, на котором ярко выделяются синие глаза. Я похожа на приведение. Это меня даже немного забавляет с учётом моего состояния.

Мне кажется, как кто-то медленно открывает дверь в комнату. Я прислушиваюсь: шаги очень тихие и осторожные. Может Ролдэн вернулся? Я затаиваюсь в ванной, надеясь, что он быстро уйдет.

Неизвестный человек сначала ходит по комнате, а потом уходит, аккуратно закрыв за собой дверь. Вот теперь можно выходить.

Я вхожу в комнату и осматриваюсь на всякий случай. В ней ничего не изменилось. Я иду к шкафу, но он пустой. О! Здесь всё же слуги делают свою работу. Может это был и не Ролдэн вовсе, а кто-то из слуг.

Я разворачиваюсь и уже собираюсь идти к двери, как замечаю, что пламя свечей странно колышется, будто в комнате сквозняк. Но я не чувствую никакого движения воздуха. Окно закрыто.

Меня начинает одолевать смутная тревога. Что-то не так. Я делаю шаг вперед, и подсвечник летит со стола на пол, хотя его никто не касался.

Пламя тут же начинает лизать ножки стола, и тот мгновенно вспыхивает.

Я в ужасе пячусь назад — подальше от жара! Горящий стол перегородил мне дорогу к двери. Комнату стремительно заполняет клубящийся черный дым. Я закрываю лицо платком и пытаюсь обойти огонь со стороны кровати, но он тут же перекидывается на покрывало, словно сознательно преграждает мне путь.

Я закашливаюсь от дыма и отступаю к стене. Огонь рвется в мою сторону.

Я пытаюсь окно, его заклинило. Я нервно дергаю ручку, но она не поддается. Я пытаюсь кричать: «Помогите», но мне так и не удается выкрикнуть это слово. Раздраженное горло выдает только хрип. В голове мелькает страшная мысль: «Это конец». Я задохнусь раньше, чем сгорю.

Подол моего платья уже тлеет, а ужас сжимает сердце. Пламя отгородило меня от другой части комнаты, но я слышу там какой-то шум и звон ведер.

Огонь пытаются потушить. Во мне оживает надежда. Конечно же, дым расползся по всему замку, поэтому слуги и прибежали тушить пожар.

У меня слезятся глаза, и я уже на грани того, чтобы потерять сознание. Делать каждый вдох всё сложнее.

«Нельзя», — шепчу я себе, стараясь реже дышать. Я вижу, как вода льется на пламя, а оно даже не уменьшается.

«Магия», — появляется в голове жуткое понимание. Они не смогут потушить это пламя! А если и потушат, то меня уже не спасут.

Я снова закашливаюсь, забиваюсь в угол и отпускаю себя. Нет смысла бороться. Мне всё равно не спастись.

И тут словно бессмертный бог Ролдэн выходит из пламени. В его глазах полыхает огонь Дракона. А настоящие языки пламени стремительно пожирают его одежду. Белая шелковая рубашка с черными полосами от дыма плавится прямо на нём. Кое-где уже видны просто черные обгоревшие дыры вместо материи. В этих местах пламя лижет его открытую кожу. Это выглядит жутко.