— Ты что же вздумала заставить меня бегать за тобой? — его голос звучит холодно и раздраженно. Он заполняет всю комнату, отражаясь от предметов. Кажется, что его голос даже проникает внутрь меня, заставляя по коже пробежаться волну мурашек.

Я слегка поворачиваю голову, чтобы следить за ним. Видеть я его не хочу, но страх заставляет меня следить за его действиями. Мы снова хищник и его жертва.

Хотя что может сделать хрупкая лань против мощного агрессивного льва?

Лицо Ролдэна сейчас словно высечено из мрамора: холодное и жесткое. Еще и тени от свечей подчеркивают острые скулы, ложатся черными кругами под глазами, превращая их в две бездонные пропасти.

На его широких плечах едва держится белая рубашка, которая не застегнута, а просто накинута. Пустые рукава свободно болтаются в воздухе.

Брюки сидят слишком низко, так, что даже видна пара черных волосков.

Я невольно задерживаю взгляд на его на прессе. Его рельефная поверхность с шестью ярко выраженными кубиками напоминает горный ландшафт с его пиками и долинами.

Мой взгляд опускается ниже, и я краснею и смущаюсь. Я не видела раздетых мужчин, поэтому мне неловко.

Он делает шаг ко мне и грубо хватает меня за руку, заставляя сесть.

— Отпусти, — я дергаю рукой, пытаясь вырваться, но из его хватки это невозможно. Моя рука в его ладони как тонкая веточка.

— Могу и отпустить, — усмехается Ролдэн, и, действительно, отпускает. На моей белой коже остаются красные отпечатки его пальцев.

— Так, лучше? — в его голосе звучит какая-то язвительная забота, но я принимаю её за чистую монету.

— Да, — я растираю кожу, которая болезненно саднит. Во мне тлеет надежда, что я все же увижу сейчас того милого Ролдэн, которого я видела в детстве в нашем замке. И этот кошмар закончится.

Но его красивые, чётко очерченные губы зло кривятся, и я с ужасом понимаю, что это только начало. Он играет со мной как кот с мышью. Прямо как Элион в коридоре. Может мне стоит рассказать Ролдэну, о том, что произошло? Но я прихожу к выводу, что будет только хуже.

— Ну, что, милашка, начнем? Ты знаешь правила: моя мать должна убедиться в том, что твой отец не подсунул нам испорченный товар, — напоминает он.

Ролдэн садится рядом. Слишком близко. Матрас продавливается под его весом, и я едва удерживаюсь, чтобы сидеть ровно, а не завалиться в бок на его плечо.

— Я не товар, — огрызаюсь я, пытаясь отодвинуться.

— Тебя же продали, детка, значит ты товар. И нечего ломаться и корчить из себя невинность.

Он смеется.

Я ничего не понимаю. Что он несет?!

— О чем ты говоришь? — Я смотрю ему в глаза, пытаясь там разглядеть: шутит он так или говорит серьезно.

— О, а ты хорошо играешь свою роль, — продолжает он.

Какую, к черту, роль?! Может он пьян? Хотя выглядит вполне нормальным.

— Я абсолютно не понимаю, о чем ты говоришь! — обиженно повышаю голос я, чтобы да него дошло.

Я, действительно, не понимаю. Но он почему-то мне не верит.

— О, очень натурально вышло, — снова смеется Ролдэн, и я думаю, что он все-таки пьян.

Тогда и нет смысла с ним разговаривать, но я все же не могу удержаться:

— Я теперь твоя жена, ты согласился с этим перед Небесами. Не понимаю почему ты так со мной обращаешься? Говоришь какие-то глупые вещи. И та женщина в твоей постели. Так не должно быть…

— А ты знаешь, как должно быть? — ухмыляется он и наклоняется ко мне поближе. — Откуда такие познания у нежного персика?

Все эти обращения «детка», «милашка», «персик» звучат от него вульгарно и неприятно, будто он решил подцепить незнакомую девушку на улице.

Он пристально смотрит мне в глаза, словно хочет там увидеть ложь и дает время признаться.

Но это полная ерунда! Мне не в чем признаваться! Мне хочется закричать ему в лицо что то, что он говорит и делает совсем неправильно! Чтобы он понял, как ранят и обижают меня его слова. Я ведь столько лет только его ждала!

Но он внезапно хватает меня за горло. Я давлюсь словами и судорожно вцепляюсь в его руку, пытаясь сделать вдох.

— Ты мне не хочешь ничего рассказать? Например, что по такому случаю тебе восстановили девственность ведьмы?

Он легко приподнимает меня и откидывает в угол кровати, как вещь.

Я неуклюже падаю набок, стараясь удержать рукой ночную рубашку, чтобы она не задралась. Вбитые насмерть в голову правила приличия, даже в такой ситуации дают о себе знать.

Я не ударяюсь о спинку кровати только потому, что там лежат подушки. Я сразу же вжимаюсь в них, как в спасательный круг, стараясь отползти от него подальше. Внутри теперь всё холодеет при одном взгляде на Дракона. Но мне надо ответить… оправдаться.

— Нет… — шепчу я срывающимся голосом, и пытаюсь, дрожащей рукой растереть горло. Как он вообще мог такое подумать?! Мне не нужен позор на все королевство.

— Это хорошо, — равнодушно кивает он, будто этот факт ему по большому счету безразличен.

Он поднимается и сбрасывает с плеч свою рубашку, обнажая мощный торс. Она покорно стекает по его коже белой шелковой волной на пол.

До меня доходит, зачем он это делает, и меня пронзает ужас. Я не хочу его и боюсь, но вряд ли Дракона это интересует. Ему нужна простыня с моей кровью, и он ее получит любой ценой.

И тут дверь неожиданно приоткрывается в нее просовывается голова девушки с длинными волнистыми рыжими волосами и вздернутым капризным носиком.

— Ну что ты так долго возишься с ней, милый? — недовольно спрашивает она. — Делов-то на пять минут. Скоро же твоя мать потребует принести доказательства её невинности.

Она смотрит на меня, так словно я собачонка, которую приютили из жалости. И продолжает, хихикнув в кулачок:

— Хотя я тебя понимаю: на неё без слез смотреть невозможно.

— Марика, уйди и не лезь в мои дела!

Ролдэн недовольно морщится.

— Ухожу, — беззаботно произносит девица и закрывает за собой дверь.

Это была она! Я её узнала. Та, что недавно лежала в постели с моим мужем. И она его назвала «милый»?! Как это понимать? Внутри меня снова поднимается негодование.

И как она смеет вот так заглядывать в мою спальню?!

Я набираюсь мужества и произношу довольно ровным тоном, чтобы не выдать свои чувства:

— Кто она? И я… не хочу, чтобы ты с ней спал.

Со стороны это, наверное, выглядит довольно жалко, потому что я все еще пытаюсь спрятаться от него в подушках.

— Как мило, — язвительно произносит Дракон. — Она не хочет… А тебя никто и не спрашивает. Может ты еще не поняла, но тебе вообще стоит открывать свой рот поменьше. И тогда, когда я разрешу.

Он подходит и больно хватает меня пальцами за подбородок, а потом притягивает к своему лицу:

— Это не твой дом. Это твоя тюрьма, — он произносит это почти шёпотом, но от его голоса мурашки бегут по коже.

Но я не готова сдаться. И этот человек еще какие-то часы назад был любовью всей моей жизни. Сейчас мне в это даже не верится.

— Я могу уйти. У меня есть свой дом! — шепчу я, сдерживая слезы, хотя и понимаю, что это во мне просто говорит отчаянье. Я этого не сделаю: не подведу отца.

— Глупая девочка еще думает, что у неё есть дом, — усмехается снова Ролдэн. — Да твой отец был рад избавится от тебя. Ты последняя, кто висел на его шее. Дочери — это такая обуза. С ними столько возни. Теперь он отдаст управление северными землями двоюродному племяннику моей матери. И не только управление, а в придачу Старлинг получит и ваш фамильный замок.

Я задыхаюсь от этой новости и даже пропускаю мимо ушей его обидную фразу про дочерей.

В голове эхом отдается: «И ваш фамильный замок». Мой дом! Только не это! И почему отец решил всё отдать именно Старлингу? Он же ненавидит нашу семью. Можно было, например, Минерам — нашим дальним родственникам. Они очень милые люди. Я бы точно могла к ним в гости приезжать. Хотя о чём я?! Я даже не представляю, что теперь меня ждет впереди.