Позднее, правда, вторжение было остановлено героическими усилиями оставшихся войск. Да и глипы вмешались, возмутившись, что краши безнаказанно уничтожают уникальную экосистему планеты. Война начала затихать, и всё чаще слышались предложения в пользу возобновления переговоров. Обе стороны выдохлись. Но бои ещё продолжались. Три года сражений, за которые человеческий мир опустел, а само человечество едва не превратилось в вымирающий вид. Что же будет дальше?..

– Скачет девушка с мандарином, поливая врагов бензином… – негромко пропел Сейрон, постукивая тонкими пальцами по столешнице. – Как ощущения, Роман?.. Хотя можешь уже не отвечать. Слегка покалывает кожу. Хороший знак. Пожалуй, пора твоим мышцам немного поработать. Дай Верочке отдохнуть, поменяйте-ка позицию.

Ослушаться Роман не решился, да и не хотел он в этот момент возражать. Теперь девушка оказалась под ним, и по её лицу было трудно понять, приятно ей или противно. Это несколько обескуражило Романа.

– Вера, – снова подал голос глип, – шлёпни этого лентяя пониже спины, а то мы так до вечера реакции дожидаться будем. Роман, поддай огонька! Больше страсти!

Роман пыхтел, заново привыкая к собственному телу, и мысленно чертыхался, продолжая сыпать проклятьями. Тебе бы в режиссёры идти порнуху снимать, подумал он о пришельце.

– Какой мне в этом интерес? – прочёл Сейрон его невысказанные мысли, и Роман закусил губу. Конечно, кому же понравится быть для другого существа открытой книгой? Между тем неотвратимо приближался миг сладостной развязки, и движения мужчины ускорились. Девушка под ним издала короткий стон. Отвыкшее от простых человеческих радостей тело задрожало в приятном предвкушении. Пробежались волны блаженства. Роман закрыл глаза, выгибаясь. С него обильно стекал пот.

В комнате полыхнула вспышка, несколько странного вида приборов и экранчиков заискрились, источая едкий запах горелого железа. Роман выдохнул и упал рядом с Верой, тяжело дыша и приходя в себя. Он видел, как упругая грудь девушки мерно приподнималась и опускалась в таком же тяжёлом дыхании. Глип развернулся в кресле и, сощурившись, обвёл взглядом комнату.

– Мда. Лучше б мы тебя избили. Нам предстоит ещё много работы, прежде чем удастся полностью стабилизировать твоё состояние. Но и сегодня мы поработали неплохо. Результат, во всяком случае, есть. И немалый, что не может не радовать.

Роман продолжал лежать, бессильно раскинувшись и уже не стыдясь взглядов глипа. Вера поднялась, нетвёрдой походкой прошлась по комнате и подобрала с пола свой халатик.

– Я в душ, – сухо сообщила она.

– Подожди, – задержал её Сейрон. Он развернулся к мужчине. – Роман, что же ты? Как некрасиво с твоей стороны! А ведь казался таким воспитанным!

– Что? – не понял Роман.

– А спасибо Верочке сказать за героизм, мужество и самопожертвование? Или ты думаешь, что мы всех так привечаем, а?

– С-спасибо, – выдавил из себя обескураженный Роман.

– Вот и умница. Иди, Верочка. Отдохни. Хватит на тебя сегодня приключений.

Девушка устало кивнула и покинула комнату. Вскоре послышался шум воды.

– Вот так, Роман. Чего только не сделаешь ради науки. Не то, что тело – душу продашь, – задумчиво проговорил глип.

– Не знал, что пришельцы верят в душу, – заметил мужчина, накинув на ноги одеяло.

– Это такое выражение, – усмехнулся его инопланетный собеседник. – А теперь вернёмся к делу. Собственно, дело принимает неприятный оборот. Сейчас поясню. – Пришелец быстро сверился со своими приборами и снова повернулся к человеку. – За последние двенадцать часов на Землю с Альтаира вернулись двадцать семь человек, включая тебя. У каждого для этого были свои причины, но не это сейчас главное. Проблема в том, что двадцать три из них с вероятностью девяноста четыре процента уже мертвы. И тебе тоже осталось недолго.

Роман сглотнул, готовясь к худшему.

– Правда, как мне тут сообщают, тела обнаружены не были, – продолжил глип. – Но оплавленные стены их домов и квартир их ближайших родственников ненавязчиво намекают, что сам факт их возвращения кое-кому очень не понравился.

– Кто же?..

– Альтаирцы, думаю. Больше некому.

– Не может быть! – В это не хотелось верить.

– Боюсь, что может. – Глип протёр пальцами свои огромные глаза и тихо вздохнул. – Жаль только, что мне попался ты, а не этот Василий Трубачёв. Его местоположение до сих пор не установлено. Это особенный кадр. Он отличается от остальных двадцати шести возвращенцев.

– Чем же? – полюбопытствовал человек.

– Он маяк, Роман. Маяк для других альтаирцев, бывших когда-то людьми. В его голове хранится формула обратной трансформации, и именно ею ты воспользовался, чтобы вернуться. Он как огонь, на который летят страждущие мотыльки. И, как это ни прискорбно, альтаирцы не допустят, чтобы он продолжал гореть.

Глип тяжело поднялся, подошёл к узкому шкафчику в углу, достал из него синий комбинезон, такой же, как у себя, и бросил Роману.

– Одевайся. Мы должны найти его первыми.

– Кого найти? – не понял Роман, осматривая необычную одежду.

Пришелец шевельнул плечами, и по его мысленной команде на всех мониторах появилось изображение мужчины средних лет.

– Его! Василия Трубачёва.

Прекрасный родной мир выныривал из тени гигантского Шатара, погружаясь в ласковые объятья излучения Веги. На Арои наступал день. Тёмный шар обретал цвета и краски. Рваный покров облаков очертился строгим, подчинённым идеальному порядку рисунком. Массивы разбросанных по огромному океану материков, выныривая из тьмы, красовались бархатистыми напластованиями густо-зелёных лесов. И видя открывшееся великолепие, даже из космических высей стало казаться, что воздух в небольшом закапсулированном пространстве стал чище, приятнее, свежее.

Комната, где замер наблюдатель, парила в нижних слоях стратосферы Арои и была построена буквально из ничего. Её прозрачные стены были вылеплены из обычного внешнего пространства, уплотнённого и ставшего непроницаемым для внешнего физического воздействия. И даже опаляющий свет Веги – огромной бледно-голубой звезды, немного приплюснутой с полюсов – терял свою обжигающую силу, просачиваясь сквозь искусственно созданный пространственный изъян.

Наблюдателя звали Рилон Эл сто тридцать семь, и он был старейшим представителем клана Рилон: предыдущие сто тридцать шесть оставили ему свою память и отправились умирать в тёмные глубины океанской бездны, как это принято испокон веков у высшей касты ароиканцев.

Наблюдатель испытывал боль. Не телесную – внутреннюю. Его родина – Арои – была прекрасна, но в то же время неполноценна. Сотни миллионов ароиканцев покинули свой светлый мир и присоединились к альтаирцам. Примкнули к пусть и могущественной, но чужой расе. Половина населения. Тысячи и тысячи кланов.

Это тяжёлый удар, оправиться от которого цивилизация вегажителей сможет ещё не скоро. Рилон Эл пылал жаждой отмщения. Ненависть к альтаирцам переполняла его.

– Всякий раз, когда ты смотришь на восход Веги над Арои, мне кажется, что ты готов взорваться от избытка эмоций. Эмоции – это рудимент.

Голос принадлежал сирфу – паразиту, живущему в теле ароиканца и имеющему к материальному миру довольно косвенное отношение. Этого сирфа звали Альн, и иногда он был не прочь поболтать.

– Провидцы предрекли перелом в войне с Альтаиром. Я не могу оставаться спокойным, – выдержав паузу, ответил Эл.

– Перелом не означает победу. Ты торчишь здесь всю ночь. Я голодный. Когда ты меня покормишь?

Эл не ответил. Хоть он и зависел от ментальных способностей паразита, но всё-таки он был носителем. И, следовательно, хозяином. Знакомство ароиканцев с сирфами началось не так уж давно, пару столетий назад, уже после массового исхода населения к альтаирцам. О них было известно немного. Эти создания прибыли с Ригеля в поисках новой родины. На их планете произошёл необычный раскол: две касты – высшая и низшая – начали конфликтовать. Большинство низших сирфов не желало больше зависеть от высокомерного меньшинства, на что им было сказано, что, если уж они так хотят самостоятельности, они могут попытаться сотворить свой собственный мир за границами сферы влияния Ригеля. И низшие сирфы ушли, уверенные, что справятся, хотя до этих пор они никогда не были самостоятельными.