На самом деле есть. В тот день, на корабле, летящем на Кроан с дипломатической миссией, Вера многое рассказала Роману. Оказалось, что глипы практически достигли предела своего расширения. Им уже стало в тягость контролировать свои диаспоры на десятках планет. Любая империя имеет предел расширения, преодолев который начинается неостановимое движение к распаду. И глипы это очень хорошо понимали.

Они рассматривали альтаирцев не только как помощников в расширении, но и как сдерживающий фактор во вселенной. Пока есть альтаирцы, никто и не посмотрит на глипов. Но если сдерживающий фактор постепенно набирает силу и превращается в угрозу, поневоле задумаешься о том, чтобы иметь возможность ограничить его.

И так они оказываются меж двух течений. С одной стороны одобряют, с другой ставят палки в колёса. Почему Сейрон не стрелял по альтаирцам тогда, на крейсере крашей? Боялся открытого конфликта? Был уверен в том, что ему ничего не угрожает? Каковы его истинные мотивы? Ведь он действовал не в интересах собственного народа, а, скорее, по личным причинам. Между глипами, как и между людьми, не всегда бывает согласие, и между ними частенько возникает конкуренция.

Так можно ли доверять Сейрону?

Вера ему доверяет. Даже, наверное, больше, чем нужно. Это в некоторой степени обидно, хотя, конечно, она знает его уже достаточно давно. Ей видней. Она уже взрослый человек, в конце концов! Вот только ей приходится подавлять собственную самостоятельность, полностью подчиняясь инопланетному существу, пусть даже и куда более разумному и предприимчивому, чем большинство жителей Земли.

За Веру было страшно. И пусть не так уж долго длилась близость, но ныне отсутствие рядом этой девушки нарушало хрупкое равновесие в душе Романа.

Жива ли она ещё?..

– Она жива, – уверенно шепнул Альн, подслушав его мысли. И откуда он только знает? Впрочем, сирфы – существа слишком странные, и не стоит ломать голову, как они умудряются работать с совершенно непохожими информационными потоками, о которых обычный человек не имеет никакого представления.

Только подумал об этом и тут же усомнился: отказ разбираться в сущности Альна был желанием собственным или навязанным паразитом? Пока бродил в компании глипа, как-то потихоньку привык, что кто-то постоянно заглядывает в твои мысли. И ничего с этим не поделаешь. Надо переходить на новый уровень развития. От прогресса не уйти. Ещё немного, и земляне тоже начнут спокойно копаться друг у друга в мозгах. Ничего невозможного в этом нет.

Но дальнейшие перспективы Романа оставались туманными. Если они вообще были, эти перспективы. Возможно, он застрял на этой планете навсегда. Но если даже он отсюда выберется, то что же дальше? В космосе для него уже нет места – альтаирцы найдут его в любом случае и уничтожат. Ни о какой нормальной жизни не может быть и речи.

Вернуться на Землю? Зачем? Ради чего? Если только ради Веры. Ради девушки, которую почти не знал, но которая стала такой близкой и родной за эти несколько дней. Однако и этот вариант казался далёким и нереальным.

Всё в жизни повторяется, и Роман не в первый раз оказался перед пониманием, что истинного единого смысла в этой жизни нет. Смысл жизни мы выбираем для себя сами, но если выбора как такового нет, стоит ли продолжать такую жизнь?

Когда не остаётся ничего ценного, когда нет ни чуткости, ни понимания, ни целей. Ничего, что дарило бы радость и желание жить. Когда ноги сами несут тебя в центр Ухода, и ты ждёшь, что этот шаг перечеркнёт десятилетия неудач.

Только когда оглянёшься назад, возникает тяжёлая, овеянная спокойной грустью мысль, которую боишься высказать вслух, от которой как от жестокой правды некуда скрыться и от которой всё холодеет в душе. С оглядкой на прошлое смотришь на настоящее и понимаешь: в то время, когда мне нужно было думать о будущем, я не думал, что у меня есть будущее…

Хоть люди и чувствовали себя расслабленно, ароиканец продолжал одновременно и следить за ними, и сканировать окружающую обстановку. Ему совершенно не нравилось то, что здесь творилось. Он ждал контакта, но ожидание, увы, затягивалось. Тёмные сирфы никак не могли решить судьбу своих гостей, и их медлительность не на шутку раздражала. Вспомнилась брошенная Шеоном фраза о том, что ароиканцы несдержанны. Это правда. Население Арои отличается воинственностью, гордыней, горячностью. Но время и опыт остужают даже самые пылкие сердца. В памяти Эла хранились все знания и весь опыт его предков – ста тридцати шести великих воинов, немало сделавших для процветания своей родины. По земным меркам клан Рилон существовал уже больше трёхсот тысяч лет. Когда этот клан только основался, люди ещё даже огонь не научились добывать!

Будет печально, если столь длинная и славная история клана оборвётся здесь, на этой тёмной пустынной планете. Впрочем, вопросы ответственности перед ушедшими поколениями не сильно волновали Эла.

На крайний случай, если тёмным сирфам вдруг вздумается сделать со своими гостями нечто нехорошее, у капитана был припасён упакованный в инфрапространстве корабль. Пусть и повреждённый, но он вполне способен совершить перелёт на Арои. Правда, запустить мгновенно корабль не получится, на это уйдёт время. И за это время Эла успеют нейтрализовать. Расклад не из приятных.

Застыв в углу, ароиканец молча наблюдал за людьми. Он не спешил пользоваться технологиями материализации, реагирующими на запросы мозга. За всё ведь надо платить, и у всего своя цена. Не стоит расслабляться раньше времени.

Василий закончил смотреть свой убогий сериал и, обернувшись к окну, с грустью заключил:

– Как же все преходяще в этом мире. Как и наша ситуация. Я чувствую, что скоро конец. Так оно случается. По такому сценарию. Эпичная быль, сопливая мыль, засохшая пыль. Стоит ли дёргаться, если всё равно рано или поздно сдохнем?

– Лично мне не всё равно, – глухо сказал Роман, хмурый, как туча.

Василий собрался выдать ответную реплику, но в этот момент кто-то трижды громко постучал в дверь. Василий резко вскочил, схватив попавшийся под руку апельсин и ощущая, как заиграла от волнения кровь. Кресло за его спиной исчезло, как и столик, и тумба, и телевизор. Роман и Эл уже стояли рядом, сосредоточенные и серьёзные.

– Уважаемые дамы и господамы, настал час истины, – проговорил Василий не своим голосом. – Все готовы? – он обвёл их взглядом. – Я тоже не готов. Ну, будь что будет! Войдите!

И дверь медленно распахнулась. Внешний мир вдохнул в комнату потусторонний холод. Что-то прозрачное влилось внутрь, плавно колыхаясь и перебирая невидимыми конечностями. Существо явно нематериальное, а энергетическое.

Дверь захлопнулась, и больше ничего не происходило. Молчание затягивалось. Никто не двигался с места.

– Приветствую вас четверых, – ясно прозвучала мысль жителя Эндора. – Меня зовут Халон Син тридцать четыре, и я пришёл обсудить ваше будущее.

– Син? – удивился капитан. – Неужели это ты?

– Это я, Эл.

– Что с тобой сделали?

Эндорианец вдруг преобразился, обрёл видимость, цвет, форму, глубину. И выглядел теперь как обычный ароиканец.

– Ничего сверхъестественного, как оказалось.

– Это очень мило, конечно, – произнёс Василий, наблюдая воссоединение старых друзей, – но что ты там говорил про наше будущее? Жду не дождусь подробностей.

Син посмотрел на него. Хоть у пришельца и не было глаз в человеческом понимании, но Василий ощутил на себе его взгляд.

– Я предлагаю вам выбор. Есть всего два варианта, и какой из них предпочтительней, вам решать. Но сперва, прежде чем перейти к сути, я должен кое-что пояснить. – Он сделал короткую паузу, наблюдая, как его собеседники пытаются привести мысли в порядок. Слишком всё резко происходит. Они не готовы к восприятию информации. Но времени осталось слишком мало. – Эта планета принадлежит существам, которые вышли в своём развитии на совершенно новый уровень. В определённый момент они достигли некоего предела, после которого им тоже предстояло сделать трудный выбор. В итоге, отказавшись от материально-технического пути, они вступили в биоэнергетическую фазу. Теперь это неорганическая форма жизни, открывшая для себя новые горизонты, но утратившая некоторые старые возможности. По соседству с ними живёт ещё один народ, приблизившийся к этой границе – сирфы. Известно, что сложные организмы после смерти высвобождают накопленную за жизнь энергию. Иногда эта энергия рассеивается. Иногда находит новое прибежище в новой физической оболочке. Чаще же она становится частью информационного поля планеты. Но есть и ещё один вариант, когда энергия сохраняет остатки разума и продолжает жить в новой нематериальной форме. Последнее всецело касается сирфов. Выйдя за грань прежних возможностей, они удаляются со своей планеты, не мешая сородичам идти естественным путём, и оседают здесь, среди тех, кто уже достиг этого уровня и знает, куда идти дальше.