— Ой, не могу. Назабавлялись, ребятишки?

— Вы зачем нас здесь заперли? — подошёл к решётке дядя Лёша, закрытый вместе с нами.

— Вот Семён придёт и всё объяснит. Мне же велено охранять вас.

— Иудушка, много ли заплатили тебе? — спросил дед Михей из соседней клетки.

— Много, старик. Две жизни подарили, — серьёзно кивнул Фёдор.

— Ну и мразь же ты, — процедил сквозь зубы Трофим.

— А ты бы заткнулся, юродивый, — оскалился Угрюм, — ведите себя тихо. Будете буянить, вашим детишкам не поздоровится.

— Что за нелюди, — раздался голос Марии, — детей-то за что?

— А они — наша гарантия вашего хорошего поведения. Заметим, что клетка испорчена, сломана или хотя бы прутик погнулся. Им крышка. Так что в ваших интересах вести себя разумно.

— Пошёл бы ты отсюда, — сплюнул дед, — тошнит от одного твоего вида.

— Я-то пойду, — глумился Фёдор, — но вернусь. Вы не бойтесь, не долго здесь пробудете. Скоро для вас всё закончится.

Он гаденько улыбнулся, развернулся и пошёл прочь.

Я подошла к прутьям клетки, осмотрелась. С высоких потолков свисала пара тусклых ламп, еле освещающих довольно большое пространство.

В два ряда вдоль стен стояли внушительные клети. В каждой из них сидели люди. И не все из них были из нашего отряда.

— Не поняла, — протёрла я глаза, — а эти откуда? — Обернулась к маме.

— Сами пришли, — откликнулся мужчина из другой клетки, — спаслись от чудовищ называется.

— Ого. А зачем нас здесь держать?

— Они людоеды, — Гриша опять лез со своими сумасшедшими теориями. Хотя… Такие ли уж сумасбродные?

В соседней клетке рыдала Мария, понурившись, на полу сидели Зоя и Люба. Мужчины расхаживали вдоль прутьев, один дед стоял, разглядывая помещение.

— Погодите, мама, как вы-то сюда попали? Вас же много? Неужели всем селом напали?

— Всё гораздо проще, милая, — ответил дед Михей, — подсыпали что-то в еду, все и отключились.

Я и Гриша переглянулись. Борщ мы не ели, сжевали по пирожку и ушли. Вот нас и не пробрало.

— Подождите с нашими делами, — папа подошёл к прутьям, — уважаемый, а как вы здесь очутились? Можете рассказать с самого начала?

— Мы возвращались домой на машине. Ночью произошло сильнейшее землетрясение, автомобиль выкинуло с трассы. Мы с женой потеряли сознание, а когда очнулись… Машина стояла по стёкла в болоте. Дороги нет. И вообще, ничего нет. Разбили окна, выбрались наружу. Добрели до лесочка, когда начало смеркаться. Тогда за нами и погнались какие-то твари. Мы успели добежать до деревни. Нас приняли радушно. Кормили неделю как королей. А однажды проснулись уже здесь. Вот и вся история.

— Сколько вас всего? — Папа вглядывался в полумрак.

— Десять человек осталось, — раздался чей-то голос из темноты, — а было почти тридцать.

— Так. Как я понимаю, истории у всех похожи? — продолжил расспрос папа.

— Верно. Спасения искали, — подтвердил всё тот же голос.

— Уважаемый, будьте добры выйти на свет, — попросил отец, — общаться со стеной не очень приятно.

Из третьей справа клетки высунулся заросший мужик, лет сорока:

— Простите, со временем накатывает такая апатия, что даже двигаться не хочется.

— Я всё понимаю. Но всё же. Давайте разберёмся в ситуации. Может сумеем спастись.

Кто-то истерично захохотал, отчего мы вздрогнули. Смех отразился от серых стен, заметался по зданию.

Папа помолчал:

— Скажите, кто и откуда попал сюда? Из каких городов или сёл?

— Это и я вам расскажу, — ответил наш невольный собеседник, — из Москвы, тот самый хохотун, что напугал вас до колик. Мы из Одессы, кто из Ставрополя, кто из Средней Азии. Даже один из Европы был. Мы не разобрали откуда.

— Вы говорите, мы — подошла ближе мама, — а где же ваша жена?

Мужчина всхлипнул:

— Увели её два дня назад.

— Как раз, когда слышался шум за окном, — сказала я.

— Куда уводят и зачем, вы знаете? — папа продолжил расспросы.

Но мужчина покачал головой и отошёл к стене. Приставать к нему больше не решились. Сели в кружок.

— Что мы имеем, — начал папа, — людей встречают, кормят. Потом держат здесь несколько дней и куда-то уводят. С концами.

— Точно говорю вам. Едят, — зашептал мой друг.

— Гриша, — одёрнула его мама, — логика здесь дама весьма своевольная, но давайте самые гадкие теории прибережём.

— Итак, — продолжил папа, — первое, что я понял. Катаклизм произошёл в Евразии или вообще по всей Земле. Позабрасывало в эти места людей из самых разных стран. Как в ловушку.

— Или в кормушку, — буркнул Гриша.

— К сожалению, и это нельзя исключать, — кивнул папа, — потом, куда отводят и зачем?

— А вы обратили внимание, что твари не пытаются залезть в деревню. Хотя в лесу их кишмя кишит, — подал голос дед Михей, — разве этот забор для монстров преграда?

— Вы ведь верно подметили, — обернулся к старику папа, — выходит: люди пропадают, а монстры не нападают.

Мы переглянулись.

— Они их кормят, что ли? — Гриша подскочил от возбуждения, вцепился в волосы руками.

— Выходит, так, — кивнул старик.

— Стойте, но ведь для того, чтобы обеспечить себе защиту с монстрами нужно договориться, — сказал папа.

— Точно, — ответила мама.

— Про что ты? — спросил отец.

— Я уже говорила. Коллективный разум. У них есть матка. Королева. И она может быть разумна. Ну или что-то типа того. Ей приносят то, что её “солдаты” высосут из людей. Но, видать, куда вкуснее то, что свежее. Потому эта главная тварь и пошла на сделку.

— Получается. Они живут припеваючи, собирая выброшенных из нашего времени людей и скармливая их монстрам? — дядя Лёша нахмурился, — паразит, на паразите.

— Что это нам даст? — Спросил из соседней клетки Леонид, — как ни гадай. Скормят нас монстрам, и дело с концом.

— Попробуем выбраться. Где наша не пропадала, — Гриша подошёл к прутьям.

— Я тебе попробую, — подскочила разгневанная Мария, — у них наши дети. Только прикоснись к клетке, и матка, королева, или как её там, покажется тебе ласковой девочкой. Сама порву на клочки.

Такого взрыва ярости от спокойной женщины не ожидал никто. Мы удивлённо уставились на неё. У Гриши отпала челюсть, он отдёрнул руки от решётки, словно та была раскалена.

— Успокоились все, — неожиданно жёстко оборвала начинающуюся ссору мама, — не истери, Мария. Мы не допустим, чтобы пострадали дети. И ты, Гриша, уймись.

Папа поднялся:

— А раньше здесь были одарённые? — задал он вопрос, повернувшись лицом в дальний край склада.

— Их не держали в клетках, — раздался голос, — просто убивали сразу. В деревне таких нет. С ними не справиться местным.

— А нас оставили, — задумался папа — Всё верно. Катаклизм — действие, предполагаю, нечастое. Значит, и новое поступление попаданцев будет нескоро. И тогда кого отдавать монстрам? Своих. Вы заметили, в деревне нет стариков?

— Конечно, — кивнула мама, — Фёдор с ними в сговоре. Обеспечит охрану Степану, а значит, вас можно оставить в живых. Выторговав себе две-три недели спокойной жизни.

— Гадость какая, — всхлипнула Люба, — за что же нам всё это?

Мама подошла ближе к их клетке:

— Маша, Люба, Зоя. Я понимаю, как вы переживаете за своих детей. Но подумайте. Когда нас скормят, кто останется?

Зоя охнула, прикрыв рот рукой.

— Вот именно, — кивнула мама, — давайте думать все, как выбираться отсюда. Устроит даже самый бредовый план, — она, улыбнувшись, посмотрела на Гришу.

Договорить мы не успели. Раздался скрип двери, вошли Фёдор и Семён.

Все, кроме «стареньких», встали и подошли к прутьям. Фёдор, отчаянно чихая и шмыгая носом, обвёл всех тяжёлым взглядом, прикрывая собой Семёна.

— Не дурить, — сказал он негромко и гнусаво. По ходу предатель простудился.

— Мы и не собирались, — ответил дед Михей, — ты скажи, — обратился к Семёну, — людей-то не жалко отдавать монстрятине на съедение? А? Душегуб?