— Лара! Беги к Лёхе! — Крикнул отец и припустил с другой стороны. Твари были быстрее. Одни из них схватила Петра за горло, тот даже не успел замахнуться топором — и поволокла в лес. Не пройдя и десяти метров, она прижала лицо Петра к своей пасти. Мужчина задёргался, пытаясь отбиться. Гриша пальнул ей в ноги, боясь убить Петра. Монстр заверещал, выпустил добычу из рук и скрылся среди деревьев.

— Пошли, — дёрнул меня парень за куртку, — поможем ему.

Вторая тварь каталась по земле, её подпалил инженер. Мы добежали до Петра, подхватили ошалевшего мужика под руки и поволокли к деревне. Через луг несли на последнем дыхании, нас заметили, и широкие ворота стали медленно открываться.

— Скорее! Сюда! — к нам вышел полный мужчина, с лоснящимися щеками и маленькими поросячьими глазками.

Мы гурьбой забежали за ворота и повалились на землю, воздуха не хватало, лёгкие горели, живот сводило от боли.

— Успели, — расплакалась Люба, — успели.

Молча вокруг нас собирались деревенские. Даже дети не шумели и не бегали, просто стояли и смотрели. Тот мужчина, что открыл ворота, подошёл ближе.

— Всё хорошо. Поднимайтесь, вы в безопасности. Меня, кстати, Семёном зовут. Я навроде старосты тутошнего.

Он болтал и поднимал всех на ноги, дети прижались к матерям, напуганные и уставшие. Дядя Лёша встал сам, помог деду Михею. Мужчины потихоньку приходили в себя. Я опёрлась на дрожащие руки, села на землю. Ноги тряслись так, что даже сидеть было трудно. Дыхание никак не желало восстанавливаться, воздуха не хватало.

Я разглядывала деревенских. Видно, что без особого распоряжения Семёна здесь никто и шагу не ступит. Село было достаточно большим, край его терялся в лабиринте улиц. Домов двадцать-тридцать точно. Хотя сложно определить на первый взгляд. Добротные деревянные строения. Однотипные, словно сработанные под копирку. Дворы не огорожены. Чуть поодаль, в сторонке от остальных, стоял большой сруб.

— Вот, сейчас баньку затопим, попаритесь, — продолжал болтать староста, — покормим вас хорошенько, должно быть, наголодались, пока через болота шли.

— Мил человек, — обратился к Семёну дед Михей, — а где же это мы находимся? Как деревня ваша называется?

— Так, Завидово, — обернулся староста, — да вы не сидите, пойдёмте в дом. Там и отдохнёте с дороги. У нас с жинкой семья большая была, пять дочерей, а сейчас все замуж повыходили. Вот и коротаем мы жизнь свою вдвоём. Комнат у нас на всех хватит.

Раздались странные хрипы, я оглянулась, от Петра медленно отступали наши. Мужчину скрутило, из горла текла кровь вперемешку с гнойными массами. По двору разнеслась вонь полупереваренной пищи. Он упал на четвереньки. К нему подбежала мама:

— Пётр, лягте. Вам нужно лечь.

Тот опустился набок, поджав колени почти к груди:

— Горит всё, — просипел мужчина.

Мама силой открыла его рот, пропальпировала живот и обернулась. Впервые я видела столь растерянное выражение её лица. Она тихо покачала головой. Всё.

Петра скрутило ещё больше. Никто не решался подойти ближе, словно проклятие монстра могло перекинуться и на них. Изо рта и носа хлынула кровь, чёрная, с крупными комками. Мужчина весь обмяк, только руки вцепились в короткую травку. Спустя полминуты его дыхание остановилось, а глаза остекленели, смотря на нас с непередаваемой болью.

Мама прикрыла ему веки:

— Страшная смерть. Его выжгло изнутри. Кислотой.

Подбежала Мария, его жена, опустилась на колени перед телом, робко протянула руку, прикоснувшись ко лбу, и беззвучно заплакала.

— Вам помогут, — подошёл к ней Семён, из толпы вышли трое мужчин, подхватили тело и унесли прочь.

— Не переживайте, сделаем всё как положено, — староста поднял Марию на ноги, — а теперь надо идти.

Следующим утром, за воротами, на живописном лугу, вырос небольшой холмик. А сейчас все были настолько опустошены, что даже не поняли, что произошло. Болота выпили из нас все силы, эмоции и чувства.

Нас повели к большому дому.

— Да тут не только на пятерых дочерей, ещё и на семерых сыновей хватит, — ко мне подошёл Гриша, поддерживая под руку.

Мы вошли в большие, длинные и тёмные сени. Вдоль стены стояли стеллажи, где была посуда, продукты, крупы в мешках.

— Анна, — крикнул Семён, — встречай гостей!

К нам из комнат вышла бойкая полная женщина:

— Гостям мы завсегда рады, — она осмотрела нас, — батюшки, да вы же все измученные. Как добрались-то до нас? — Женщина всплеснула руками, открыла дверь в комнату, — заходите скорее. Не надо стесняться. Бедняжки, и ребятишек сколько с вами.

Мы очутились на просторной кухне, с настоящей русской печью и длинным столом посередине. Разулись ещё в сенях и сейчас не решались пройти, ноги были покрыты болотной грязью.

— Не стойте и не смущайтесь, — женщина подталкивала нас в спину, — проходите. Давайте, давайте.

Слова её были радушными, а вот голос… Холодный, и глаза смотрели скорее оценивающе, нежели с заботой.

Мы неловко разместились за столом.

— Семён, позови мне Настю и Таню, помогут гостей обустроить. И Степанычу скажи, пусть баньку справит, — женщина бойко накрывала на стол.

Скоро перед нами стояла большая чашка с варёной картошкой, жаркое в пузатом горшке, миска с варёными овощами, свежая зелень. В запотевшем кувшине с краю примостился ягодный морс.

Семён вышел, через пару минут в двери робко прошли две девушки, лет двадцати. Одеты все женщины были одинаково: длинные тёмные юбки в пол, серые грубые блузы, на голове платок. Оно и понятно, откуда в такой глуши взяться модным нарядам?

— Подите, — распорядилась Анна, — приготовьте гостям постели.

Девушки беззвучно исчезли в дальних комнатах.

— Пойду, гляну, как там дела с баней. Семён, как языком с кем зацепится, так про всё и забудет, — женщина улыбнулась и вышла из дома.

— Ой, что-то не нравится мне всё это, — дядя Лёша сидел, хмуро склонившись над тарелкой, — с чего бы такое радушие?

— Алексей, мы все устали, вот и мерещиться чёр-те что, — мягко ответила мама, — люди от чистого сердца приветили, накормили.

— А я, Оленька, соглашусь с Лёхой, — вздохнул дед Михей, — что-то неладно здесь. Вроде как и помогают, а сами глядят, словно ценники на нас навешивают.

— Так, давайте завтра уйдём, — предложил Гриша.

— Нет! — с жаром возразила Мария, — никуда я не пойду. Дети здесь в безопасности, чего мне их опять по болотам таскать, тварям на съедение.

— И я останусь, — упрямо кивнула Люба, — Маша права, когда ещё мы на посёлок или другую деревню наткнёмся. Да и где они? Не наши это края. Чужие. Нечего таскаться непонятно где, когда пристанище есть.

— Дело ваше, — пожал плечами дядя Лёша, — может, вы и правы. Посмотрим, как оно дальше обернётся.

— Только о способностях ваших, — обвёл нас дед взглядом, — помалкивайте. И другие, чтобы языками не трепали, — он грозно сдвинул брови.

Дверь открылась, и вошла Анна в сопровождении своего мужа.

— А вот и мы, да вы кушайте, кушайте. Стесняться не надо.

Она присела на краешек скамьи, налила себе морса.

— Скоро и банька подоспеет, попаритесь хорошенько. Болота наши коварные, враз заболеть можно. Да откуда вы сами-то?

— Тут и не скажешь, — замялся дед Михей, — мы из села за лесом и болотом, почитай, несколько дней шли до вас. Деревня наша Авдеевкой называется, да только дела странные стали твориться. Пришлось нам уйти куда глаза глядят. Твари какие-то из лесу полезли. Народ жрут.

— Ох, напасть эта и к нам докатилась, — понимающе кивнула Анна, — пока забор не справили, от страху каждую ночь тряслись. И теперь вот, сидим взаперти. В лес без особой нужды не ходим.

— А продукты ж откуда? — удивился старик. — Пашен не видать, огородов тоже.

— Возим, — неопределённо отмахнулся рукой Степан.

— А дак вещи у вас чистые есть? — Сменила быстро тему Анна. — Если что, подберём что получше.