Егор же наблюдал за трапезой Куней, борясь с накатывающей дремотой и сытостью.

В какой-то момент и проиграл битву.

А потом его разбудили, парой лёгких пощёчин.

— Ну, ты как… — начала рыжая.

И Егор вскочил. Бросил взгляд в окошко: вроде и не потемнело.

— Я долго дрых?

— Полчаса, — вздохнула рыжая. — Этот, с шерстью на ногах, заходил. Надо тебе к механику, какое-то задание на вечер.

— Ага! — сказал Егор и удрал.

По лестнице на цокольный этаж прыгал через ступеньки.

В теле ощущалась удивительная лёгкость.

Даже ломик, сволочь такая, проснулся (или вылез оттуда где прятался?) и пырился по сторонам во все свои ощущадлы. И так щедро делился впечатлениями, что голова кругом шла. На нижних ступеньках Егор споткнулся и кубарем прокатился по коридору. Но что удивительно — не упал, а сделал пару передних фляков, затормозив об стену напротив выхода на этаж.

И застыл в стойке на руках.

— И что это было? — спросил у цоколя и мира Егор.

Он медленно отнял от пола одну руку, легко удерживая себя на другой.

Ощущение силы и неожиданных возможностей изумляло.

За всю жизнь у Егор фляк получался всего несколько раз, когда в детстве по настоянию отца записался в секцию гимнастики. Но широкая и тяжёлая кость Метелицы взяла своё — к спортивной гимнастике Егор оказался непригоден. Разве что стоять внизу пирамиды и держать на себе других, но уже эта идея показалась неподходящей.

Не место Метелице внизу.

…Из прохода к мастерским вышел Михайлович. В непременном синем комбинезоне, белой рубашке и золотых очках.

— Тренируешься? — одобрительно покачал головой механик. — Дело хорошее. Но! — и он укоризненно блеснул очками и воздел указательный палец. — Не сейчас!

Егор толкнулся опорной рукой, перевернулся в воздухе и приземлился. Правда, выступление смазал, не удержавшись на ногах и припав на одну ногу.

— Не время для показухи, — слегка раздражённо бросил механик. — Знаешь, зачем я тебя позвал?

— Не-е-ет… — протянул Егор, потихоньку догадываясь.

— Дорогу кто раздолбал?

Виновный покаянно повесил голову. И тут же её поднял:

— Дорогу? Я ж только канаву на берегу…

Но тут же припомнил, как получил камнем в лицо.

Егор потёр щёку и нашёл засохшую царапину. Не почудилось, однако. Ошиблись французские академики, камни с неба падают.

— Канава это второе. Первое — дорога, — сказал механик. — Пошли.

Михайлович повёл Егора на улицу, а там свернул направо. К тем самым широким воротам в восточной стене здания. Спустился по пандусу вниз и ткнул пальцем в неприметную серую коробочку с кнопкой у ворот. Коробку установили на бетонной опоре, на свободном от араукарии участке. На пандусе валялись несколько засохших побегов: видно, хищную зелень здесь регулярно подрезают.

— Здесь нажимаешь, охрана тебя видит и открывает дверь. Нажмёшь дважды — откатятся ворота целиком.

И Михайлович нажал на кнопку.

Щёлкнуло. В левой части ворот вдруг проявилась широкая дверь. Оказалось, что целая секция стального полотна открывается наружу как отдельная дверь. Потянув, Михайлович раскрыл вход в большое помещение.

— Это гараж. Ну и немного всякого разного я тут храню, — слегка нахмурился механик. — Маловато места в доме, приходится тесниться.

В гараже оказалось темно. Что-то пробормотав про дурную экономию, механик пошарил по стене у входа и включил свет. Большие лампы накаливания под потолком тускловато разгорелись.

Егор пробежался по гаражу и с интересом осмотрелся.

Гараж разделялся на две неравные части неглубокой смотровой ямой.

Левая часть помещения, поменьше, заставлена ящиками, коробами, тачками и стремянками. Там же лежали на стеллажах шины, был выделен и технический уголок со станками, верстаками и прочим. И отдельно — здоровенный контейнер, похожий на те контейнеры, которые на Земле ставят у новостроек: чтобы жители бросали туда строительный мусор и всякий крупногабарит.

Справа от ямы стояли три машины вполне уже привычного вида: старенького дизайна, но вполне ухоженные. Одна — навроде УАЗ-469, но с коротким кузовом с брезентовым тентом. Другая — грубовато рубленый седан, по типу вазовской девятки. Ну и последняя стояла чуть на особицу, блестела чёрным лаком, сияла лягушачьими глазами-фарами и вообще казалась машиной не для простых смертных.

— «Енисей», — сказал Михайлович и ласково огладил мощный капот, — ещё из первых серий.

— Машина господина регента? — уважительно уточнил Егор.

Механик покачал головой. Ответил не сразу.

— Нет, главы клана, Олега Зайгаровича. Он любитель быстрой езды. Ну, когда жив был. А Ярослав Зайгарович, он… не любитель прогулок. Так! Ладно! Иди-ка сюда.

Михайлович взял Егора за руку и поволок за собой, не дав тому рассмотреть пару каких-то крупных странных машин, по самые колёса укутанных брезентом и втиснутых в дальний угол. Там же, один к одному, были составлены и с десяток однотипных мотоциклов.

Подведя Егора к контейнеру, сказал:

— Загляни-ка.

Тот и заглянул.

— Что видишь?

— Ну, камни какие-то, кирпичи, блоки бетонные, мусор всякий.

— Вот и отлично.

Механик отошёл в строну и приволок к контейнеру строительную тачку. Принёс и стремянку.

— Лезь!

Егор и залез, что делать-то.

— Теперь давай кирпичный бой, примерно на треть тачки, ещё немного бетонных блоков, и остаток — малахитом добьём.

— А малахит, это что? — оглядывая камни под ногами, уточнил Егор. — Эти, тёмные?

— Да, отбраковка. Не всегда у гномов малахит нормально выходит, но признать ошибку — да ни за что! Глаза пучат, бороды вперёд, ор стоит на весь мир! Приходится брать что есть и на месте обтёсывать.

— А найти другого поставщика?

— Да у гномов дешевле, они ж от природы с камнем умеют работать. И даже экспортный малахит хорош, — ответил механик и спохватился: — Так! Ты мне зубы не заговаривай. Уже темнеет, а надо хоть что-то успеть. Кидай давай.

Пришлось Егору кидать. Хватал по паре битых кирпичей, бросал их Михайловичу. Тот ловко забирал из воздуха и укладывал в тачку. Затем пошли бетонные блоки, фигурные такие, будто остатки плитки. Ну и малахитом тоже загрузили поверху.

— Всё, вылезай и волоки за мной.

Егор посмотрел на телегу, мысленно поперхнулся, но поволок.

Оказалось, не так уж и тяжко, змеиная энергия ещё бродила в теле.

Михайлович придержал дверь, Егор с трудом перетащил телегу через низенький порожек, и поволок по дороге в ту сторону, где они с рыжей дурачились.

В тачке груза центнера полтора, поди, — прикинул Егор. Хорошо хоть телега с двумя колёсами, набок не заваливается. Такую и не удержал бы.

Механик шагал рядом и щурился на закатное солнце. В руках нёс штыковую лопату и какой-то инструмент, похожий на боевой клевец на длинной ручке.

— Часа с полтора осталось. Надо поторопиться.

Егор и поднажал. Пыхтя, толкал тяжёлую тачку. Разогнался так, что едва сумел остановиться перед грубым шрамом, пересекающим асфальтированную дорогу и уходящим в озеро широкой канавой.

— Ого! Это я?! — потрясённо спросил Егор и отпустил тачку. Та едва в канаву-то не улетела. Благо, механик удержал.

— Если не ты, то кто?

Егор и промолчал, с изумлением рассматривая творение ломика своего.

Шрам на земле начинался с узкой и неглубокой вспаханной полосы на пригорке. К асфальту полоса подходила канавкой в полметра шириной и глубиной.

Дорогу пересекала уже приличная такая траншея, перешагнуть не выйдет, прыгать надо. Казалось, асфальтовое покрытие какое-то время сопротивлялось ломику, а потом взорвалось, вскрыв все старые напластования до песка и щебня.

Песчаный спуск к озеру раздраконило ещё шире и глубже, хотя у самого уреза воды сила удара подвыдохлась, и на первый взгляд глубина канавы там небольшая, с ладонь.

Егора передёрнуло. Он вспомнил как сползал лицом вниз по этой каше из песка и грязи, пускал пузыри и едва не захлебнулся. А если бы не повезло, и будь устье канавы глубже, то озёрная вода за секунды бы заполнила канаву. Рыжая могла и не успеть вытащить Егора.