— Да нет, я чего. Просто вспомнилось.

— И мешочек с круглым золотом утопили. И бинокль, — перечисляла она, с каждым словом все больше куксясь. — Ничего не осталось.

— Совсем ничего? — ужаснулся Егор. — А запас в пространственном кармане?

— Что?!

— Ну, или в кольце с внутренним объемом?

— Да что за бред ты несёшь?

— Что, нет таких?

— Есть такие! Но я тебе кто, магистр Пространства? Погонщик Стаи? Или, может, тех-банкир, на золоте ем, с золота пью? Знаешь, сколько кольцо на кубометр стоит?

— Сколько?

— Не знаю! Давай сюда чертов рюкзак!

— И чего так орать-то?

Куней постучала пальцем по лбу Егору.

— Люди. Люди ходят, а я в этом, — и она провела руками по телу. Определённо, провести было по чему. Этак, волнительно волнообразно. И порванная одёжка очень даже волнительности способствовала, как реквизит из фильма про Тарзана.

Не то чтобы Егор смотрел тот фильм… Нет! Друг рассказывал!

Егор сглотнул.

— Ты такая красивая, что не заметят. То есть тебя заметят, а не… Короче, всё нормально!

— Короче! Рюкзак.

Пришлось отдать.

Девица без капли сомнений высыпала на траву все пожитки егоровы. Ворошила, откладывая и перекладывая, фыркала недовольно, развернула с сомнением упаковку трусов-боксёров, взяла свежие, ещё с ярлычком неоторванным. Также захапала последнюю чистую футболку. Носки отложила.

Остальное, не глядя, отодвинула в сторону. И вообще пребывала в своих мыслях и грустях. Решилась:

— Отвернись.

Егор послушно отвернулся.

Уши скрутились трубочкой, желая донести до хозяина детали происходящего за спиной. А рыжая, как назло, тихо шептала, чем-то шуршала, скребла, пощёлкивала, причмокивала и вообще, издавала всякие звуки. Всякие! Егор краснел и бледнел, звуки никак не заканчивались.

Издевалась как могла.

И вот, из-за спины послышалось повелевающее:

— Можешь смотреть.

Из футболки Егора и остатков своей одежды она неведомым образом сотворила короткий белый топик с зелёной оторочкой и белую же мини-юбку с оранжевыми полосами вдоль бёдер и кокетливым оранжевым треугольником спереди. Боксеры, похоже, пошли на шортики безопасности, но ими хвастаться не стала.

Крутанувшись перед зрителем и уловив реакцию, девица победно усмехнулась. Воткнула мачете в землю, подрезала дёрн и спрятала под ним свёрток с обрезками и лохмотьями. Дёрн притоптала.

— Пошли.

— А он?

— Пусть лежит, не украдут. Или украдут? Погоди.

Она подошла к аллее, покрутила головой и радостно указала на некое синее пятно вдалеке.

— Идём покупать мороженое! Много мороженого! Весь киоск!

— А деньги-то есть? — Егор начал привыкать к закидонам рыжей.

— А денег… нет, — оторопела Куней, вспомнив о пропаже кошелька и прочего.

Замерла, задумалась.

— Ограбишь кого-нибудь? — подсказал Егор.

Девица недовольно помотала головой. Растерянно оглядывалась. Что-то не складывалось в её планах, на потерю всех денег она не рассчитывала.

По ярко-синему небу плыли веселенькие облачка.

Куней думала.

И Егор сжалился. Достал из рюкзака коробок спичек и протянул спутнице.

— Спички?

— А ты открой.

Она открыла, завизжала, запрыгала, отколола коленце, бросилась к Егору, крепко обняв и прижав к двойным свидетельствам мужской погибели и, чуть не задушив, сильно поцеловала в губы. Дважды. И трижды. Короче, несколько раз; Егору было не до арифметики.

— Ля, ля, ля! Хей-хей, за эскимо летит Куней!

И усвистала к видневшемуся среди зелени киоску.

Через несколько минут вернулась с бумажными пакетами, битком набитыми эскимо и плоскими вафельками. Видать, уболтала продавца. Сгрузила на ближайшую скамейку. Сама же отволокла туда напарника, уложила вдоль и принялась обкладывать мороженым. Вот прямо сверху до низу, начав с лица и закончив щиколотками.

Егор даже не удивился, лишь проверил последний коробок.

Там, среди спичек, лежало простое, но увесистое золотое кольцо 585 пробы. Одна из покупок перед уходом. Отец всегда говорил, что золото лишним не бывает: есть мало, очень мало, и совершенно недостаточно золота. И Егор купил парочку колец. Так, на всякий случай.

И всякий случай сейчас наступил. Пусть и очень странный, — решил Егор, покосившись на кулинарное изобретение Куней. Наёмник в мороженом соусе? Экое извращение! Но что-то занятное в сём безумии мстилось.

Куней уселась на скамейку и с намёком похлопала рядом с собой.

— А сухой лёд не дешевле?

— Обжигает, — поморщилась девица. — Да и кто тебе сдачу с кольца даст?

Некоторое время молчали, думая о своём. Отдыхали, в первую очередь душой. Егор вытащил из кармана штанов обнаруженный там едва заметно светящийся красный камень. Показал девице, та коротко кивнула. Видимо, это было нормально для таких артефактов, — найтись после переноса где-то в вещах владельца.

— У меня есть мысль и я её думаю, — сказал Егор, подбрасывая на ладони мысль бога. — Эти штуки очень редкие?

— Смотря какие. Мысли встречаются чаще. Желания реже. Обещания почти никогда. Боги не любят обещать. То есть, обещать-то любят, но не так чтобы вот, — ткнула пальцем в шарик, — твёрдо и материально.

— А мысли, значит, достать легче?

— Да каждый бог, построив свой первый храм, начинает мыслями фонтанировать, — рассмеялась Куней, похоже вспомнив нечто забавное. — Разбрасывает, как крестьянин зерно при посеве. Раздаёт в храме любым желающим. Вон, когда в Петербурге возвысился Акой Северный Предел, построил хилую часовенку на самой окраине, чуть не в болотах, так он весь город затопил мыслями. Слышала, аколиты даже по домам ходили, спрашивали жителей, не хотят ли те поговорить о Триждывеличайшем Акое.

— И что?

— Да дали ему по башке, за то что Величайшим назвался. Он же из местных божков был, только возвысился, силой между Старшим и Высоким, а раскрыл рот на титул не по росту. Вот и придавили, часовню разрушили, силы выпили, теперь где-то в тундре, говорят, выживает.

— Сурово.

— Да, осторожнее надо и зря не хорохориться. Место своё знать.

— И ты место знаешь?

— Да я-то младшая… Кому нужна? Если Старший сожрёт, сил почти и не получит.

— А хотела бы Старшей стать?..

— Отвянь! — раздражённо махнула рукой огневолоска и театрально захихикала. — Вспомнила! Пока Акой Северный Предел ещё богом был, никому его мысли интересны не были. Однажды град по городу прошёл, из его мыслей. Дворники мётлами в реку сметали, а некоторые и лопатами сгребали. Акой потом месяц в храме не появлялся, силу потраченную копил. А как низвергли, с ним и большая часть мыслей пропала. И сейчас они в цене, на аукционах целые цитатники продаются! Мешками круглого золота платят!

Егор признал, что тему рыжая сменила хоть и грубовато, но поделилась интересным.

— А этот Акой сам решил Величайшим зваться?

— Хм, — задумалась рыжевласка. — Наверное да, а что?

— А не могли конкуренты подставить его? Нанять людей, да отправить по домам с фальшивой методичкой. В самом храме такого не провернёшь, а вот по городу всех проконтролировать у Акоя вряд ли бы вышло.

Куней задумалась надолго и заключила:

— Здоровяк прав, ты точно городской.

— И ещё может так: во время града мыслей умные люди нагребли пару контейнеров, сложили из них цитатники в какие-нибудь магические холодильники, да и устроили подставу и шумиху про непомерный ранг. Явился бог посерьёзнее, надавал люлей Акою и отобрал силу, большая часть мыслей испарилась. А теперь умные люди рубят золото на аукционах за цитатники. Расходов мизер, дело чужими руками провернули, а профит огромный!

Девица посмотрела с опаской.

— В кого ты такой городской?

— Двухходовочка, как говорил отец. Мы с ним по вечерам часто развлекались решением таких задачек.

Вдохновлённый пусть сомнительной, но похвалой, Егор продолжил:

— И ещё двухходовочка. Не удивлюсь если со временем пойдут слухи, что в цитатниках опального бога особенная сила таится. Акоя на всякий случай грохнут, чтобы не смог снова возвыситься и рынок своих мыслей уронить, наклепав новые. А скорее сначала Акоя таинственно убьют, чтобы слухам веры больше было.