Весь вечер наш хозяин освятил рассказам о войне — и снова мы насладились великим счастьем сна в обычной кровати.

XXI. Суббота, 7-е января

Наш друг еще на 8 миль провел нас каменистыми тропами заснеженных гор, всячески избегая открытых дорог и пространств. К вечеру мы обрели приют в белом, каркасного типа, доме, скрытого горами, и своим главным фасадом выходящим на огромную, украшенную множеством елей, поляну.

Здесь — впервые за много месяцев — нам ничего не угрожало. Мятежники могли нагрянуть только с южного берега реки. Дом стоял на северном — земля у кромки воды была очень вязкая, так что вброд здесь перейти было нельзя, а единственная имевшаяся лодка для переправы находилась в пяти милях и у нашего берега. Таким образом, защищенные с фронта, фланга и тыла, мы в полной мере могли насладиться теплом и домашним уютом.

Рядом с нашим жилищем был большой, невероятной красоты родник. Около дюжины чистых и сверкающих на солнце потоков — на небольшой, 12-ти футовой полянке — дружно пробивались наружу через снежно-белый песок. Мы развели большой костер, поставили на него огромный железный котел, отварили в нем всю нашу одежду и, наконец, окончательно уничтожили всех этих упорных и настойчивых паразитов, которые с первого дня нашего заключения не давали нам спокойно жить.

Затем, омывшись в ледяных водах, мы — словно сирийский прокаженный[210] — вышли из них свежие и обновленные и, погрузившись в уют мягких перин, укрывшись теплыми и чистыми одеялами, забылись крепким и сладким сном незабываемого детства.

XXII. Воскресенье, 8-е января

Новый проводник отвел нас в находившийся в лесу амбар. После обеда мы снова выступили в путь — пожилая леди лет шестидесяти, повела нас к своему дому. Судя по тому, как ровно и мерно она шла, так что мы с трудом поспевали за ней, она была полна сил, и возраст совершенно не тяготил ее.

Уже когда стемнело, во дворе ее уединенного и скрытого в сосновой роще дома мы развели огонь, поужинали, а потом в компании наших 15-ти или 20-ти товарищей, которые так бесшумно, словно появившись из-под земли, присоединились к нам, мы пошли дальше.

Еще задолго до побега мы знали, кто такой Дэн Эллис — знаменитый юнионист и проводник, который с первого дня войны занимался исключительно тем, что помогал преданным Союзу людям достичь мест расположения наших армий.

Эллис — истинный герой, а его жизнь — увлекательный роман. Всего на его счету более 4-х тысяч человек. Возможно, он пережил приключений — в стычках и диких скачках наперегонки с мятежниками, в продолжительных маршах — иногда просто босиком по снегу, а иногда во время переправы через покрытые несущимися по бурному течению льдинами реки — больше чем любой из ныне живущих людей.

За все время войны он потерял лишь одного человека — но тот был жертвой собственной беспечности. Группа шла восемь или десять дней и питалась только печеной кукурузой. Дэн настаивал на том, что человек может проходить 25 миль по снегу питаясь печеной кукурузой так же хорошо, как и на любой другой пищей — по крайней мере, он так думал. Я должен сказать, что я попробовал этот метод, и я так не считаю. Тот человек думал точно так же. Он воспротивился этой кукурузной диете, заявив, что несмотря на риск быть схваченным, он войдет в первый попавшийся дом и непременно съест чего-нибудь более приятного на вкус. Он вошел в первый же дом, был накормлен, а потом схвачен.

После того, как мы преодолели 50 миль, все, кого мы встречали на своем пути, говорили нам: «Если вы найдете Дэна Эллиса и будете выполнять все го указания, вы обязательно вернетесь домой».

Мы нашли Дэна Эллиса. В тот воскресный вечер, в 134-х милях от позиций наших войск, смертельно уставшие, мы два часа ждали на дороге Дэна Эллиса — и, в конце концов, он появился — с партией из 70-ти человек — беженцев, дезертиров конфедератов, возвращающихся после отпуска в свои части солдат Союза и беглых пленников. Около 30-ти из них ехали верхом, а у 20-ти имелось оружие.

Как и большинство людей дела, Дэн был человеком немногословным. Выслушав нашу историю, он сказал своим товарищам:

— Парни — вот эти джентльмены, которые сбежали из Солсбери и которые просто валятся с ног от усталости. Это наши люди, и они пострадали за наше Дело. Они возвращаются домой. Негоже нам ехать верхом, а им идти на своих двоих. Уступите им своих лошадей и помогите им сесть на них.

Итак, они сошли с лошадей, а мы сели на них — а потом галопом помчались вперед.

Во время этой бешеной скачки, я узнал много подробностей необычной и полной приключений истории Дэна и его товарищей. Перед войной он жил в Восточном Теннесси и работал механиком. Преодолев горы, он перешел на подконтрольную Союзу территорию, и, благодаря своей энергии, здравому мышлению, бдительности и исключительному знанию леса, что совершенно естественно, сразу же стал проводником.

Те шестеро или восьмеро, кто ушел вместе с ним, тоже очень хорошо знали все дороги. Они жили по соседству с ним, в графстве Картер, Теннесси — в непосредственной близости от мятежников. Ночевали они, как правило, в лесу, и ни на минуту не расставались с оружием.

Мятежники ненавидели их, и им никак нельзя было оказаться в их руках. Голова Дэна Эллиса была оценена в 5 000 долларов. В те периоды времени, когда он покидал нашу территорию, он ни разу не выпустил из рук свою прекрасную 16-ти зарядную винтовку Генри.

Однажды, когда с ним был только его друг лейтенант Тридэуэй, на него внезапно напали 14 мятежников. Эллис и Тридэуэй спрятались за деревьями и открыли по ним огонь. Противник пошел вперед, а они, продолжая отстреливаться, медленно ушли в лес. Неравная схватка длилась три часа. Несколько мятежников получили ранения, и, в конечном счете, они отступили, оставив двоих храбрых и не получивших ни малейшей царапины юнионистов, хозяевами этого поля боя.

Обычно, Дэн совершал переход на нашу территорию один раз в три или четыре недели, приводя с собой от сорока до пятисот человек. Перед тем, как приступить к делу, он и его товарищи совершали рейд в соседнее, занятое мятежниками графство, забирали у них всех имеющихся хороших лошадей, а потом в Ноксвилле продавали их интенданту Соединенных Штатов.

Только так они зарабатывали деньги, чтобы поддерживать себя и своих лошадей, и никак иначе. У беженцев и беглых пленников денег, как правило, не было, и Эллис, чью симпатию ко всем лоялистам можно сравнить с бурным горным ручьем, был просто вынужден кормить их в течение всего своего путешествия. Все продукты и необходимые вещи, приобретенные у местных юнионистов для своих подопечных, он оплачивал своими личными деньгами.

Сегодняшняя ночь была такой холодной, что мы — больные и изнуренные — еле держались в своих седлах. Основной секрет успеха Дэна заключался в быстроте его передвижений. И сегодня он, похоже, решил, по крайней мере, на один день опередить всех возможных своих преследователей.

Теперь, когда будучи в его руках, мы находились в полной безопасности, я двигался абсолютно машинально, никак не тревожась и задавая никаких вопросов о дороге, но совершенно случайно я услышал, как Тридэуэй спросил его:

— Как вам кажется, не слишком ли труден для нас будет переход через Ноличаки?

— Возможно, — ответил Дэн. — Мы сделаем привал и поговорим об этом с Барнетом.