В покинутом офисе «The Appeal» мы нашли следующую рукопись:

«ВЫЗОВ

Мы протестуем против нечестивого решения Президента — пойти войной против Юга за то, что он отказался принять то, что неприемлемо для южан. Что заставило юношей нашей страны, моих братьев, встать — и заняться этой грязной работой — изгнанием проклятых наемников с нашего солнечного Юга. Его земля слишком свята, чтобы по ней топтались эти негодяи и нищеброды, а воздух слишком чист для них.

Цивилизация унижена и оскорблена, и я вызываю любую аболиционистку или черную республиканку и предлагаю ей встретиться со мной на линии Мейсона-Диксона, чтобы с помощью пары револьверов Кольта или любого другого оружия — по их выбору — я могла получить полное удовлетворение за нанесенное мне оскорбление.

Виктория Э. Гудвин, Спринг-Дэйл, Миссиссипи, 27-е апреля 1861 года».

Деньги Конфедерации были весьма забавным сочетанием литературы и финансов. В обращении были различные купоны и чеки с надписями «Для покупки на 25 центов», а также огромное разнообразие мелких бумажных денег. На одной их таких купюр, которые выдавал пекарь, было написано: «Двадцать пять центов за перевозку или кондитерские изделия» — в зависимости от того, что требовалось хозяину. Другой купон гарантировал предъявителю «Двадцать пять центов от „Mississippi and Tennessee Railroad Company“ за проезд или перевозку груза!»

Один из моих знакомых купил в Чикаго по цене 10 центов за дюжину несколько литографических копий обычных банкнот Конфедерации, обещавших выплатить их предъявителю через полгода после заключения мира между Соединенными Штатами и Конфедерацией по 10 долларов за каждую. Торговец из Мемфиса, зная, что они не настоящие и изготовлены для продажи просто как сувениры, посчитал, что они выглядят намного лучше оригиналов, охотно взял их в обмен на деньги штата Теннесси. Мой друг несколько дней прожил в отеле, расплачиваясь этими деньгами, и полагал, что это очень выгодно и недорого. Когда армия Кертиса находилась на севере Арканзаса, наши офицеры нашли у деревенского аптекаря несколько неразрезанных листов его платежных купонов — пока еще им не подписанных. В соседней деревне один из офицеров, покупая в местной лавке виски, предложил бакалейщику банкноту Национального казначейства. Торговец отказался принять ее — она, несомненно, хороша, но после ухода армии у него могут быть неприятности. Он хотел либо золото, либо банкноты Конфедерации. Офицер показал ему один из купонов и спросил, возьмет ли он его. «О да, — ответил торговец, — это хорошие деньги, то, что мне нужно!» И он фактически отдал 250 бутылок виски в обмен на эти неподписанные купоны, которые ему тотчас, в его присутствии, отрезали от огромного листа!

В последних числах июня генерал Грант, сопровождаемый только своим штабом, часто ездил из Коринфа в Мемфис, на 90 километров, по кишащей партизанами территории.

Постояльцы «Gayoso House» с большим любопытством поглядывали на этих тихих, немного сутулых, внешне ничем не отличавшихся от обычных фермеров мужчин в хлопчатобумажных мундирах и широкополых шляпах — мало разговаривающих и много курящих — они уже стали на путь, который привел их к всемирной известности и уважению.

В Мемфис на обычной лодке прибыло несколько урожденных арканзасцев, с ними была молодая леди. Отправляясь в путь, они думали, что через несколько часов они встретятся с нашими канонерками, и поэтому взяли с собой провизии только на один день, но зато вполне приличное количество шампанского. Привыкшие к роскоши и безделью, под палящим солнцем, они пять дней гребли против сильного течения Миссисипи — голодные и изнуренные. Пять ночей они спали на земле, на заболоченном берегу, терзаемые москитами. В конечном итоге их благословенным ковчегом стал броненосец «Сент-Луис».

Во время боя у Сент-Чарлза на Уайт-Ривер, от снаряда мятежников взорвался паровой котел канонерки «Маунд-Сити». Испуганные артиллеристы и моряки, многие из которых получили жуткие ожоги, попрыгали в воду. Конфедераты, прячась за деревьями на берегу, совершенно сознательно стреляли в ошпаренных и утопающих!

Халлек продолжал командовать в Коринфе. По какой-то непонятной причине его официальные телеграммы генералу Кертису в Арканзас и коммодору Дэвису, в Миссисипи, передавались не в зашифрованном виде, и линия не охранялась, хотя и проходила по хорошо контролируемой мятежниками территории. В июле, телеграфисты Мемфиса предположили, что их телеграммы кто-то перехватывает. Однажды передача одного сообщения была внезапно прервана восклицанием:

— К черту! Ура Джеффу Дэвису!

Индивидуальность проявляется как в телеграфировании, так в почерке. М-р Холл, мемфисский телеграфист, мгновенно опознал говорящего — по тому, что музыканты называют «стилем» — как своего бывшего северного коллегу. И послал ему следующее сообщение:

— Сэвилл, если ты не хочешь, чтобы тебя повесили, уходи. Наша кавалерия уже окружила тебя со всех сторон.

После небольшой паузы удивленный мятежник ответил:

— Как ты узнал меня? Я здесь уже четыре дня и знаю обо всех ваших военных секретах, но теперь, похоже, времена изменились, и мне кажется, что мне пора заканчивать. Прощайте, ребята.

Он сбежал. В лесу он разрезал провод, вставил свой и с помощью своего устройства просматривал наши официальные телеграммы, в которых были указаны местоположение и точное количество войск Соединенных Штатов в Мемфисе. Сразу же были приняты срочные меры, чтобы впредь подобной утечки информации больше не было.

В июле командование принял Шерман. Однажды к нему пришел один несчастный, чтобы узнать, как ему вернуть обратно своих беглых рабов.

— Я знаю только один способ, сэр, — ответил генерал, — обратиться к Маршалу Соединенных Штатов.

Ничего не подозревающий плантатор отправился на поиски этого гражданского чиновника.

— У вас к нему дело? — спросил его федеральный капитан.

— Да, сэр, я хочу вернуть своих негров. Генерал Шерман говорит, что именно он может сделать это.

— Несомненно, это правда. Так говорит закон.

— Он сейчас в городе?

— Я думаю, скорее всего, нет.

— А когда, как вы думаете, он уехал?

— Думаю, когда пал Самтер.

Наконец, плантатору стало ясно, что «Закон о беглых рабах» сразу же после того, как были изгнаны офицеры Соединенных Штатов, потерял юридическую силу. Он грустно вернулся к Шерману и спросил, нет ли другого способа восстановить его имущество.

— Не имею никакого представления.

— Что же мне делать?

— Закон предусмотрел способ решения подобных вопросов для таких рабовладельцев как вы в таких случаях, но вас оно не удовлетворило и вы разбили машину. Но даже если она вам не нравится, вам бы лучше отремонтировать ее.

7-го и 8-го марта 1862 года состоялась битва при Пи-Ридж в Арканзасе. Нашей армией командовал генерал Кертис. Для того чтобы принять участие в этой битве, бригада Вандевера совершила форсированный марш — с 2-х часов ночи до 10-ти часов вечера они прошли 41 милю. Сражение было очень жестоким, но упорство западных солдат окончательно разгромило повстанцев.

Так случилось, что с Кертисом тогда был только один нью-йоркский корреспондент. Во время битвы он был ранен осколком артиллерийского снаряда. Он отправил свой отчет, со спокойным самодовольством полагая, что он совершенно эксклюзивен.

Но двое других нью-йоркских журналистов из Сент-Луиса, узнав о битве, сразу же поехали к Ролле — ближайшей железнодорожной станции — хотя и в 195-ти милях от Пи-Ридж. Изучив очень немногословные официальные телеграммы, зная, какие в ней участвовали войска, и, ознакомившись с местом сражения по рассказам местного старожила, они написали подробные статьи об этой двухдневной битве.