Джон с визгом отскакивает назад.
— Господи, перестань колоть меня пальцем. И мы оба знаем, что это неправда, Стелла-Кнопка. Нужно ли мне упоминать о том, что…
— Еще одно слово, и я укушу тебя, как бешеный хорек.
Джон секунду смотрит на меня, а потом разражается хохотом — полноценным, от которого трясутся плечи и наворачиваются слезы на глаза.
Я раздраженно выдыхаю.
— Я серьезно. Бойся моего гнева, рокер.
Это веселит его еще больше.
— Прекрати, — хрипит он со смехом, — у меня болит живот.
— Ослиная задница, — бормочу я, отчего он сгибается пополам.
Воркование ребенка заставляет меня остановиться, и я осознаю, что у нас имеются зрители, о которых я напрочь забыла. Жар заливает мое лицо и покалывает кожу. Вот дерьмище. Подавленная, толкаю локтем Джона, и медленно поворачиваюсь лицом к Скотти и Уипу.
Уип широко и довольно ухмыляется и, к моему ужасу, записывает смех Джона.
— Извини, — говорит он мне, — но это надо было сохранить для потомков.
Понятия не имею, почему настолько важен вид расслабленного Джона, но я слишком сосредоточена на Скотти, чтобы заботиться об этом.
— Простите, — оправдываюсь перед работодателем, — на самом деле я не имела это в виду.
Скотти лишь приподнимает темные брови.
— Это был бы позор, мисс Грей. Если кому-то и суждено быть убитым женщиной, подражающей бешеному хорьку, так это Джаксу.
Боже, я действительно упомянула бешеного хорька. Мне хочется убежать и спрятаться.
Наконец Джон приходит в чувство.
— Эй, — оскорбленно произносит он, — что я сделал?
— Тебе распечатать список? — невозмутимо бормочет Скотти и поворачивается ко мне. — Будьте уверены, мисс Грей, я намеревался удержать вас от любых раздражителей, и совершенно не собирался удержать вас от Джакса.
— Она зовет его Джоном, — встревает Уип, все еще до странного счастливый.
— Это мое имя. — Джон щелкает Уипа по уху, а потом отодвигается так, чтобы тот не достал, когда тянется, чтобы треснуть его по голове. А потом Джон округляет глаза на Скотти. — А вы, мистер Предатель, продолжайте в том же духе, и я расскажу Софи, что купленная тобой коляска не одобрена «Руководством для родителей».
Малыш Феликс издает возмущенный крик.
Скотти бледнеет, надменно наморщив лоб.
— Абсолютная ложь. Ты бы так низко не опустился.
— А ты испытай меня, — фыркает Джон, вздергивая подбородок. — Достаточно того, что ты пытался выбить мою дверь.
— Так мы вас прервали? — хмыкает Уип. Похоже, ему нравится эта мысль.
Он получает еще один щелчок по уху. И только собирается что-то сказать, когда дверь лифта открывается, и из него выходит занятая спором парочка.
— Улыбка водителю «Убера» и пожелание ей хорошего вечера совершенно не значат, что я за ней приударил, — произносит высокий блондин, явно Рай Петерсон. Достаточно лишь вида на совершенные мужские руки, чтобы узнать его. На «Тамблере» есть блог, посвященный рукам Рая Петерсона.
Женщина рядом с ним — это Бренна. Точно так же, как и в ночь вечеринки, ее волосы завязаны в высокий гладкий хвост, свисающий на плечо.
— Факт, что ты взял ее номер, свидетельствует о том, что ты абсолютный лжец.
Он раздраженно поднимает руки.
— А что мне было делать? Швырнуть им в нее? А потом во всем соцсетях я буду светиться как мудак Рай, который грубо повел себя с женщиной. И ты это знаешь. — Он наклоняется, нарушая ее личное пространство. — В смысле, разве ты не мой пиар-менеджер?
Бренна окидывает его холодным взглядом.
— Как твой пиар-менеджер, я рекомендую тебе держать член в штанах.
Он мрачно улыбется.
— Звучит так, словно ты ревнуешь меня, Ягодка.
— Ягодка? — повторяет Уип, разрыва тишину. — Ты дал ей кличку?
Оба застывают, Бренна покрывается малиново-розовым оттенком. Я сочувствую. Это отстой, как легко мы, рыжие, краснеем.
Феликс воркует в тишине. Бренна разглаживает юбку и направляется к нам, стуча каблуками по мрамору.
— Феликс Тиберий, дружище. — Она поднимает его маленький кулачок и хлопает им по своей ладони.
Джон отступает от двери.
— Не могли бы мы перенести все драмы внутрь?
— Никаких драм, — убеждает Бренна. — Просто переговариваюсь с кое-чьей большой головой.
— О какой голове ты говоришь? — интересуется Рай со сценической улыбкой. — Потому что у меня две головы, и обе большие.
— Я этого не слышала, — напевает Бренна, когда все протискиваются в пентхаус.
— Где Софи? — спрашивает Джон, прерывая протесты Рая.
— На встрече со своей мамой. — Скотти направляется к буфету Бидермайера, служащего баром. — Просила извиниться.
Прежде чем Джон успевает закрыть дверь, лифт снова коротко звенит, и из него выходит красивая женщина с серебристо-голубыми волосами. Он выглядит как модель пин-ап из сороковых, но одета в голубой комбинезон и красные чаксы, и держит большой жестяной пищевой контейнер.
— Свобода! — выкрикивает она с выражением в стиле «Храброго сердца», высоко вскидывая руку в победном жесте.
Глядя на то, как Скотти с Феликсом пялятся на нее, догадываюсь, что это Софи.
Джон приветственно целует ее в щеку.
— Слава богу. Не хочу иметь дело со Скотти, раздраженным твоим отсутствием поблизости.
Скотти хмыкает.
— За такое ради тебя я останусь угрюмым говнюком. — Но Софи он улыбается. — Дорогая, твои мужчины соскучились по тебе. — Феликс согласно кричит.
— Мои красивые мальчики, — воркует Софи, осыпая их нежными поцелуями.
Ни один мужчина, кажется, ни в малейшей степени не возражает. На самом деле, они оба мурлыкают от ее внимания. Она поворачивается к Джону.
— Знаю, что у тебя накрыт ужин, поэтому принесла на десерт немного бибинки17. — Она резко прерывается, округляя глаза от какого-то внутреннего шока. — Черт возьми, я становлюсь своей матерью. Быстро, кто-нибудь, возьмите эту чертову еду и проведите сеанс экзорцизма!
Джон хихикает.
— Слишком поздно, ущерб уже нанесен.
— О, заткни свой злой рот. — Она шлепает его по руке, а потом с улыбкой поворачивается ко мне. — Привет, я Софи. Слышала о тебе много хорошего.
— Правда? — выходит неприятным писком.
— О, да. Габриэль говорит, что ты сводишь Джона с ума. — Она практически светится. — Что, между прочим, потрясающе.
— Дорогая, — мягко прерывает Скотти, — оставь Джакса в покое. У него случится припадок, и мы никогда не доберемся до еды.
— Осторожно, Стеллс, — бормочет Джон, — я на грани припадка.
— По крайней мере я узнала, что свожу тебя с ума.
— Ты знала это, Кнопка.
— Это правда.
Он закрывает дверь, а я подхожу к нему ближе.
— Кто такая Мэдди?
От чрезвычайно любящего выражения его глаз мне хочется кричать. Тем более что он явно в курсе моей ревности.
— Мэдди, моя дорогая милая Стелла, наша семидесятичетырехлетняя соседка, которая любезно время от времени, когда мне становится одиноко, впускает меня в свой дом.
Секунду я смотрю на него, словно застигнутый врасплох олень, а потом обмякаю всем телом.
— Ох.
Он чертовски самодоволен и имеет на это полное право.
— Кстати, этот твой ревнивый негромкий рык мне вроде как нравится.
— Я не рычала. — Морщу нос, когда он смотрит на меня. Ладно, я могла рыкнуть. — Мэдди — это миссис Голдман?
Как ее имя? Мэделин? Наверное, да. Но все равно не получается представить ее как Мэдди.
Джон утвердительно кивает.
— Ты с ней знакома?
— Мы обедали вместе. Она пыталась свести нас с тобой.
— Правда? — довольно протягивает он. — Тогда это лишь доказывает, что у нее потрясающий вкус.
— Не задирай нос, Джон, а то споткнешься.
Улыбаясь, он касается моего сморщенного носа.
— Я говорил о ее вкусе в отношении тебя.
Ого. Он собирается убить меня своим обаянием. Меня обнаружат лужицей похоти, в которой будут плавать лишь мои трусики.
— Эй, — зовет нас Рай, — хватит строить друг другу глазки, давайте готовить. Я голоден.
