На улице кричали, тревожно засвистел подкативший автоматон. Это у них оперативность такая или случайность?

— Бу-бух! — глуховато донеслось сверху.

Рукоять адресной машинки шпионка не выпустила, лишь вспомнила нехорошее слово — не-вслух не считается. Интересно, призраки наверху водятся или это Капитан для острастки палит?

Машинка, похожая на гибрид мини-пресса с некогда знакомым шпионке арифмометром, забастовала — щелкнуло крайнее окошечко, кончилась адресная книга.

Запихивая лист за корсаж, Катрин пронеслась в спальню, подхватила свои туфли, свернула в ком одежду. Теперь ходу… На обратном пути зачем-то схватила со стола бинокль и коробку сигар. Тьфу, что за инстинкты появились?

В ванной комнате было абсолютно темно. Катрин сходу чуть не врезалась в умывальный стул. В углу вспыхнул прикрытый фонарь и гнусаво сообщили:

— Я крышку люка вскрыл. Как только вы там палить начали. Полагаю, это условия не нарушает?

— Ничуть, — заверила главная шпионка, ощупью завязывая шнурки. — Слушай, а я там точно пролезу?

— Я шнурком мерил — в целом проходишь, хотя местами трудно сказать, — объяснил артиллерист-лазутчик, сидящий на корточках у открытого квадратного колодца. — Если что, револьверы я не потерял, прорвемся.

— Бу-бух! — предупредил дробовик где-то вверху.

— Лучше бы без пальбы. Хозяин и сам вполне управляется, — пробурчала Катрин, примериваясь.

— Слушай, а что у тебя с носом? Сломали? — обеспокоился коротышка.

— фонарь отверни. Нормально с носом. Полезли. Крышку сзади попробуй прикрыть…

Через десять минут измученная шпионка упала на дно канализационного коллектора. Смердело здесь крепко, но облегчение было велико. Эти десять минут оказались жутковатыми. Дважды шпионка намертво застревала и если бы не помощь ползущего следом артиллериста…

— Для мужчин коммуникация строилась, — заметил, спрыгивая в галерею Мин. — А ты, как известно, не совсем они. Особенности телосложения.

— Я думала, ты про «места» колодца говоришь, а не про мои, — призналась, отдуваясь Катрин.

— Так я вообще места имел в виду, — пояснил тактичный полукровка. — И пожалуйста, убери хвост. За ним ползти невозможно, хоть и иллюзорный, но дьявольски отвлекает. И с лицом тоже.

— Сейчас. Я с этими пультами путаюсь, — Катрин полезла в корсаж за активаторами иллюзий.

С отключением иллюзий совладали. Мин уже без ужаса смотрел в лицо начальницы.

— Пошли, что ли? — предложил разведчик, прислушиваясь.

— Баух-баух… — едва слышно донеслось из колодца, сливные и водопроводные трубы, отозвались легкой вибрацией.

— Винтовка, что ли? — предположил Мин

— Кажется, там еще штуцер имелся, — припомнила Катрин.

Наверху Капитан вернулся на первый этаж и прочесывал комнаты дома, не жалея боеприпасов…

Опергруппа остановилась у второй развилки.

— Прямо шагов пятьсот, а там лестница идет коленом влево. Я мелом пометил, замок открыл. Дойдешь? — спросил коротышка.

— Да уж как-нибудь. Что, худо у вас?

— Отвратительные дни, — мрачно признался Мин.

— Иди. Если что, помощь окажем. Лоуд там провизию подогнала, не забудь.

— Спасибо. Бинокль вот возьми и папироски.

— Тьфу, чуть не забыла, — Катрин забрала измазанный оптический прибор и коробку с куревом. — И чего я жадничала? Нужно оно сильно.

— Это город такой. В нем насквозь одна зараза, вон, спятить проще простого, — Мин ткнул пальцем назад. — А с виду казался приличным и крепким мужиком.

— Бывает. Мне его тоже жалко. Немножко, — пробурчала Катрин.

— Ладно, я побежал…

Минимум действительно убежал, видно, крепко его зацепила девица-подпольщица. Интересно, какая она с виду?

Катрин осторожно шла по галерее, стараясь сосредоточиться на отсчете шагов. Проход был отвратительно низким, луч фонаря метался по сырой кладке, а в голову лезли всякие недобрые мысли. И сырость донимала. Изуродованную одежду оказалось проще утопить в подземном потоке, чем нацепить на себя — порядком пострадали застежки и крючки. Шаль, повязанная вокруг бедер, заменой брюк и даже юбки никак послужить не могла, чулки сползали, а кобуры револьверов норовили собрать всю грязь и паутину со стен. Отвратительная работа эта шпионство…

После мороженого с кофе отчаянно хотелось курить. Вроде бы и из кофейни ушли давно, дома чаю успела напиться, а вон как подпирает. Трубку с собой Лоуд принципиально не взяла, и теперь сидеть в сырых кустах было скучно. Табак вреден, не нэк, конечно, но тоже отрава. Оборотень твердо решила курить через день, но, видимо, с начальным днем не угадала. Может, переначать? С четного дня нужно начинать завязывать, с нечетного кто же начинает?

Лоуд поерзала на подстилке — свернутое пальто оказалось не так удобно как подумалось вначале, да и вообще Светлоледя где-то крепко запропала. Что-то длинная у них случка с этим морячком выходит. Может и вообще всё сладилось и вернется свеженькая и довольная? Хотя вряд ли. Не та она заноза, чтобы в удовольствие с самцами поваляться. Вообще ненормальная. Но есть в ней и достоинства. С ней нескучно и не жадная. К примеру заклинание дала очень даже недурное.

Заклинание Лоуд проверила еще днем, когда мешок с харчем таскала. Доперла груз, спрятала, только выходить из трубы, как зашевелились проклятые птицы, принялись на виадук слетаться. «Кар-кар!» вот же твари. Оборотень вытащила из кармана камзола бумажку, развернула. С чужими заклинаниями что главное? Главное — правильное выражение сохранить. Лоуд утерла рот, сосредоточилась и, обращаясь к виадуку, грозно продекламировала на неизвестном языке:

— Я ворьёна. я ворьёна,

Птици от их ульетают воще,

Хород затьих. повинуется мне.

Яжйиду как летьит ворьёна.

Я ворьёна, я ворьёна.[2J

Виадук молчал, только где-то за ним истошно свистнул автоматон, подкативший к угольному складу. Лоуд натянула котелок на голову понадежнее и вышла на тропинку. Хоть бы одна птица каркнула! Смотрели изумленно, но молчали. Нет, отличное заклинание!

Надо бы переписать в запас, — озабоченно напомнила себе оборотень, глядя на темную дорогу и одинокий фонарь вдали. — Бумажка и потеряться может, а язык сложный, враз не запомнишь.

Скрипнуло, из низкой дверцы в массивной стене выбралась фигура. Ага, заявилась Светлоледя…

— Э, что-то ты вообще подранная, — сообщила Лоуд, подходя к начальнице. — Это в спаленке так умудрились или в катакомбной прогулке?

— И там, и там, но больше в кишке между ними, — пояснила хмурая Катрин. — У вас что?

— Нормально. Прогулялись, перекусили. Потом официант на тебя кофе пролил, а ты скандал закатила. Удивительно вздорная ты посетительница. Но ничего, извинились, дали еще по порции мороженого. Пальто будешь брать или ляжками посияешь?

— Ты его где несла? — поинтересовалась Светлоледя, накидывая капельку помятое пальто.

— Разгладится, — заверила Лоуд. — Так даже естественнее. Поскольку туфельки у тебя того… грязноваты. Ничего, сейчас мимо складов пройдем, там кэб поймаем.

Ночь, видимо, подходила к концу. Флоранс взглянула на часы — нет же, едва за полночь. Минуты, часы, дни… к ожиданию не привыкнешь. А вот когда она рядом и привыкать нет нужды. Абсолютно естественное существование.

В последние дни напоминало о себе сердце. Старые проблемы, вроде бы навсегда оставленные в покинутом мире. Мир другой, но… Впрочем, пока ничего серьезного, и знать о напоминаниях столь чуткого органа еще кому-то, вовсе не обязательно.

Флоранс бессмысленно смотрела на стол: какой он просторный, канделябр, письменный прибор, несколько листов бумаги со списком хозяйственных дел не в счет. В «Двух Лапах» рабочее место поскромнее размером и, несмотря на ежедневные попытки навести порядок, постоянно пребывает в состоянии именуемом «завал». Надо как-то организовывать свой труд, дети берут пример, и…

Мысли свернули на то малоуправляемое направление, что в последние дни слегка шокировало беспринципную Флоранс Морель, она же Лилиан Гише, она же… Господи, что значит этот дух шпионского авантюризма — абсолютно рамки приличий размываются…