Больше всего Катрин не понравилось, что мальчишка протрезвел. Несовпадающий акцент не так важен, а вот что смотрит не как на женщину, а как на предмет, имеющий точный рост-вес и иные приметы, крайне нехорошо. Такой интерес любезной болтовней не отшибешь…

— Могу ли я узнать, откуда вы прибыли? — мальчишка потирал шею и пытливо оглядывал мистера Л-Бёртона.

— Отчего же нет, мой юный друг? — «братец» приветливо улыбнулся. — Сдается мне, тут какая-то ошибка. Не очень-то вы похоже на вора, молодой человек. Я сразу так и понял. Пойдемте, посидим, выпьем чаю, выкурим по трубочке. Я расскажу вам о нашей далекой родине, а вы о своем загадочном расследовании. Если я вас слегка помял, вы уж извините привычку старого солдата.

Катрин доводилось видеть много разного, и много страшноватого. Среди коллекции отъявленно жутких вещей, именно этот оттенок улыбочки доброго Оно, занял не самое последнее место. И возразить нечего — мальчишку отпускать никак нельзя.

— Анди, милочка, что там с чаем? — поинтересовалась Катрин. — Будьте добры, принесите еще один прибор.

— Воля ваша, миссис Бёртон, но я этого мистера поить чаем не собираюсь. С какой стати? Джентльмены к приличным людям с приклеенной бородой не заявляются! — уперлась служанка.

— Дорогая, ступайте на кухню и принесите нам чаю, — улыбнулась Катрин.

Да, театральных талантов, а тем более глубочайшей двусмысленности улыбки коки-тэно, самой «миссис Бёртон» явно недоставало. У служанки дернулись брови, сквайр удивленно вылупился — видимо, прозвучала нотка чего-то… сугубо долинного и командного. Ладно, дотянем роль.

Поднимаясь по лестнице, мальчишка тоже что-то учуял, по лицу проскочила тень беспокойства. Но опыта ему не хватало — двинулся дальше. Фло, наверняка, слышавшая весь разговор и понявшая что к чему, сидела у стола с томиком Генри Филдинга в руках.

— Наша кузина, — кратко представила подругу Катрин.

Мальчишка замер столбом. Освещение здесь было куда получше нижнего и Катрин, наконец, расшифровала причину регулярных ступоров гостя. Жутко стесняется носатый дурачок красивых женщин. Забавно, инстинкта самосохранения начисто лишен, а вкус есть

— Фло его намертво заморозила, не то, что некоторые хамоватые вдовушки.

«Братец» хлопнул замершего юнца по спине:

— Садитесь-садитесь, мистер-загадка. Откровенно говоря, вы заинтриговали даже меня. Так что у нас за расследование?

— Прошу извинить мою бестактность, но мне не терпится узнать — правильно ли я идентифицировал ваш акцент. Вы из Нью-Йорка? — немедленно спросил отмерший от ступора гость.

— Ха, пальцем в небо! — развеселился Л-Бёртон. — Понимаю-понимаю, мы для вас, островитян, все на одно лицо, но мы из Квебека. Дивный город, слыхали? Дикие земли, индейцы, чистейший воздух, бездонные озера и иные радости. Как у нас поется:

— 'Дай коры мне, о Береза!

Желтой дай коры, Береза,

Ты, что высишься в долине

Стройным станом над потоком![1]

— Замечательные стихи, — сдержанно согласился образованный юнец. — Хотя, на мой взгляд Лонгфелло излишне созерцателен и романтичен.

— И я ему то же самое говорил, слово в слово! — возликовал Л-Бёртон. — О море, говорю, нужно сочинять. О стихийности. Что наши убогие пироги и ирокезы, они всем уж надоели. Дирижабли — вот тема!

— Э… я все-таки хотел бы узнать, чем мы обязаны столь странному визиту? — вмешался чуждый поэтическим диспутам сквайр Ивеи.

— Да, всё нужно прояснить! — встрепенулся Л-Бёртон. — Не будем терять время. Сквайр, спуститесь вниз и скажите Андромеде, что чая не нужно. А то заявится в решительный момент, а у нее, прошу прощения, язычок без костей.

— Но… — запротестовал изумленный сквайр Ивеи.

— Идите и скажите, — приказала Катрин. — Незачем девушке лишнее слышать. Разболтает соседям, а вам потом отвечать. Присмотрите за ней. Ну?

Таким тоном со щепетильным хозяином дома давненько не разговаривали — поплелся к лестнице, изумленно оглядываясь.

— Итак, я хотел бы услышать… — начал мальчишка, старательно отворачиваясь от молчащей Фло.

— Услышишь, — буркнула Катрин. — Звал тебя кто сюда, оболтуса? Приперся, теперь грех на душу брать.

— Значит, это вы? — прошептал мальчишка, явственно бледнея.

Экий догадливый. И куда его тушку девать? Можно и связать, но ведь немедля отыщут дурака хозяин с Андромедкой. Поделятся догадками, сопоставят, зашумят. А их резать ну совсем не хочется.

— А угольная яма тоже не подойдет, отыщут в два счета, — кивнул «братец» точно соответствуя ходу общих шпионских мыслей.

— Предупреждаю, у меня есть полицейский свисток и я знаю приемы самообороны, — мужественно сказал мальчишка, глядя то на мрачную черную вдову, то на почитателя поэзии Лонгфелло.

— Да тут все ту самооборону знают, — вздохнул Л-Бёртон и перехватил рванувшуюся к карману руку мальчишки. Катрин коротко врезала по худым ребрам — визитер мгновенно ослаб, уперся подбородком в крышку стола и мучительно пытался вздохнуть.

— Сиди уж, сыскарь, — посоветовала Катрин, стараясь не встречаться взглядом с подругой. Дурная ситуация, а что поделать…

— Миссис Бёртон, так подавать чай или не подавать? — сварливо осведомилась с лестницы Андромеда — было слышно, как скрипят ступени под ногами чересчур любопытной служанки и как шипит снизу хозяин, требуя чтобы дурочка вернулась.

Катрин скользнула к двери:

— Чуть позже, милочка. Наш гость просит дать ему время для рассказа.

Мальчишка с трудом дышал, щурился от боли и изумления. Бывает — далеко не все могут поверить, что дама способна чувствительно врезать.

— Знаешь, нам без разницы кого ты выслеживал, — негромко сообщила Катрин. — Утешься мыслью, что ты выследил, и ступай-ка в ту спальню. Мой брат тебя проводит. Достойнее будет обойтись без крика. Не поможет.

Мальчишка пытался вскочить, но Лоуд держало его за ворот пальто, а клинок широкого, видавшего виды ножа подпер тощее горло.

— Вы не посмеете… — всхрипнул мальчишка и Катрин ударила его в живот.

— Извини, парень, здесь взрослая жизнь.

Лоуд без своих обычных шуточек поволокло жертву в спальню. Придется напачкать под конец. Юнец пытался упираться, но куда там против опытного Оно.

— Минутку, нельзя ли решить иным способом? — едва слышно спросила Фло.

Катрин поморщилась:

— Боюсь, что нет. Мне очень жаль.

— Мне тоже, — признало Оно. — Жили-жили, и на тебе — явился. Раз Лонгфелло знаешь, так мог бы и того — поумнее быть. Ну, поползли, паренек.

Обреченный визитер сминал коленями ковер, упирался и пытался вырваться, но надо отдать ему должное, вопить не пытался.

— Он джентльмен, — сказала Флоранс, бестрепетно следя за безнадежной борьбой. — Здесь и сейчас возможно иное решение. Прошу вас еще раз оценить ситуацию. И человека. Он может дать слово, что будет молчать.

— Ну, уж не знаю, — проворчало Лоуд, открывая задом дверь в спальню. — Может и джентльмен, но весу в этих костях как у какого фермера. Не будет он молчать. Хотя, между прочим, мне тут пачкать тоже не хочется. Анди меня потом сто лет проклинать будет. А от такого поминания, говорят, икота бывает. Мне тут в пабе рассказывали.

— Эй, длинноногий, готов молчать? — Катрин без всякого восторга глянула в отчаянное лицо мальчишки.

— Никогда! — выдавил тот. — Мой долг как человека и джентльмена… Вы преступники!

— Откуда такая уверенность? — сдержано поинтересовалась Флоранс. — Есть жертвы, свидетели, приговор?

— Нет, но эту даму ищут, — мальчишка указал в сторону Катрин. — Судя по всему, она совершила крайне серьезное преступление. Кроме того, загадка Гринфилдского пустыря…

— Тыкать в дам пальцами — неучтиво. Надеюсь, вы меня простите, если я в столь же откровенном духе заявлю, что нам глубоко наплевать на всякие там загадки пустырей, — резко сказала Флоранс.

— Простите, я далек от мысли проявлять невежливость, — мальчишка с трудом стоял на коленях — Лоуд заставляла его клониться назад, теряя равновесие.