Катрин испытала приступ неуместного желания отвесить крепкого пинка под зад говорливому «канадцу», но было несколько поздновато. Да и сковывающий подол платья применению действенных приемов воспитания не способствовал. Стиснув зубы, командирша опергруппы опустила на лицо вуаль — засов на двери наконец-то щелкнул.

Дверь отпер высокий и сутулый человек в теплом халате. Когда поднял повыше свечу, стало понятно, что ему за пятьдесят и он слегка плешив и носат. Лоуд рванулось по ступенькам:

— Мистер Ивеи? Рад, крайне рад знакомству! Мы те самые Бёртоны, что имеют честь снимать у вас комнаты. Припозднились, честно сказать, расписание ни к чертту не годится. Кузен вообще в Глазге застрял. А эти ваши кэбмены⁈ Каково⁈ Не знать собственный город!

У нас в Квебеке… Ах, о чем это я⁈ Позвольте представиться: лейтенант Джон Бёртон, Квебекская саперная рота, в отставке, моя сестра Катрин, вдова, она с западного побережья, мы по делам наследства, придется повозиться, знаете, все эти тяжбы и адвокаты, а комнаты? оплатили на полгода, извольте наши рекомендации! ага, вот сюда идти? Отличный дом, уютно, а когда завтрак? Сундук, втащить, ну, показывайте-показывайте!..

Катрин, в общем-то, готовая к манерам плотного психологического воздействия своей соучастницы, слегка ошалела — истерзанное сундуком и попытками воскресить в памяти детали чужой легенды, Лоуд атаковало стремительно и безжалостно. Хозяин пятился, заслоняясь подсвечником, промямлил, обращаясь к кому-то невидимому:

— Анди, ты слышишь? Жильцы приехали.

Из глубин коридора что-то пискнули.

— Отлично, мой дорогой мистер Ивеи, — Лоуд одобрительно бухнуло рукой по перилам, отчего те жалобно скрипнули. — Идемте за сундуком! Потом покажете ваш дворец. У вас здесь чудно. Нет, это не Квебек. Ах, Англия! Милая старая Англия! Её запахи, ее древние ароматы…

С сундуком вышла заминка. Втащить втащили, но подниматься на второй этаж багаж отказывался. С мистера Ивеи сваливались тапочки, легковесное Лоуд буксовало на ступеньках. Злая Катрин подхватила нижний край сундука и, лепеча «он неудобный, привычки требует» пропихнула и тяжесть, и хозяина по узкому проходу на второй этаж.

— Слушается сундучок. Что значит рука хозяюшки! — восторгалось взбирающееся следом Лоуд. — У нас хваткие дамы, дорогой мистер Ивеи. Что делать? Дикость! Индейцы! Озера! Без штуцера гулять не рекомендую. Кстати, вы знаете как туго нам пришлось в Атлантике? Шторм! Сплошной шторм! Видели бы вы, как скакал по волне наш «феркулес»!

— Насколько я понимаю, вы добрались благополучно, — предположил мистер Ивеи, сжимая в руке рекомендательные письма и паспорта, всученные говорливым жильцом и норовя проскользнуть к двери. — Я немедля распоряжусь насчет ужина. В смысле, завтрака. И покажу комнаты.

Было слышно как мистер Ивеи поспешно спускается по лестнице.

— Хозяин-то у нас не особого ума, — признало Лоуд, озираясь. — Немножко баран. Что комнаты показывать, если вот они? Кстати, почему спальни такие маленькие, а гостиная одна? Мы, квебекцы можем себе позволить большее. Ну да ладно. Комнаты, сундук, мы — всё здесь. Ужина не хватает.

— Когда ты оголодать успела? — поинтересовалась Катрин, присаживаясь на неудобный стул.

— В горле першит, да и там глубже, — призналась Лоуд. — Надо бы заесть, вдруг полегчает.

— Подадут чего-нибудь. А через Атлантику мы на «Геркулесе» плыли.

— А я что сказала? — удивилась оборотень.

Видимо, хозяин дома слегка пришел в себя, поскольку рискнул составить компанию новым жильцам за ужино-завтраком.

— Ну, дорогой наш мистер Ивеи, рассказывайте! — потребовало Лоуд, вооружаясь вилкой и ножом — служанка, невысокая, все еще перепуганного вида, девица, подала сельдерей с горошком и слегка подогретые котлеты. — Что скрывать, мы провинциалы, и Лондон нас слегка пугает. Ах, да что я говорю! Он потрясает! Улицы, мосты, памятники, канавы… Удивительно! Говорите, говорите, дорогой мистер Ивеи!

— Сквайр Ивеи, с вашего позволения, — счел нужным уточнить щепетильный хозяин. — Право, я даже не знаю с чего начать. Столица Империи воистину великий город. Здесь, недалеко от нашего дома, дремлет древний Тауэр, знаменитая твердыня, тюрьма…

— Тюрьма! Тюрьмы — моя слабость! — с воодушевлением подхватило Лоуд, взмахивая вилкой и ловко подхватывая слетевший кусочек сельдерея. — А, знаете ли, дорогой сквайр Ивеи, что я охранял одну из тюрем Квебека? Славное было время, сытое и беззаботное, не побоюсь этого признать. Правда, длилась эта синку… сени… сине-кура недолго, нашу саперную внезапно бросили гонять индейцев. Черттовски запутанная была война: сначала мы гнались за ними, потом они за нами… Дикари! Ирокизы, хаяда, черноногие храмовники. Скальпы так и сыпались…

— В Тауэре сейчас открыт музей, — попытался вклиниться сквайр…

— А я о чем? Ах, дорогой сквайр Ивеи, с точки зрения философского сознания — нет, не удивляйтесь, я изучал эту науку, пусть и слегка поверхностно. Очень, знаете ли, просветляет ум и сознание. Ага, так мы же о тюрьмах! Так вот, с точки зрения бескрылой философии ничто так не способствует созерцанию и искоренению невежества как толстые тюремные стены. Тюрьмы и музеи, по сути, близнецы-братья — там все и всё заперто. Кстати, на нашем «Геркулесе» пропадали ложки! Не поверите, но их смывал шторм! Вы знаете эти Атлантские шторма?

…Лоуд вещало о штормах, о бронированных каютах, о камбузе, о том, что рыбу там готовить не способны, о квебекских рецептах понятия не имеют, между тем рыба-то недурна, хоть в музеи такую выставляй…

Сквайр Ивеи осознал полную безнадежность своего положения, покорно внимал и пытался поглядывать на интересную молчаливую вдову — Катрин пила чай куда-то под вуаль, держала спину очень прямо, чашку ровно и не забывала утонченно оттопыривать мизинец. Утонченно, но не вульгарно, поскольку…

Тьфу, черт, неутомимый треп Лоуд вытеснял из мозга остатки рассудка. Катрин осознала, что в голове мыслей не осталось вообще. С хозяином творилось примерно то же самое, только хуже.

— Мы утомили миссис Бёртон. Пожалуй, вашей сестре необходимо отдохнуть, — пробормотал сквайр Ивеи, встал и сомнамбулическим манером двинулся к двери гостиной.

— Куда же вы, я еще о чернопёрке не рассказал, — удивилось Лоуд.

Но хозяин уже спускался по лестнице — ступени истошно скрипели под торопливыми шагами — кстати, недурная сигнализация.

— Вот же наглые люди бывают, — посетовало Лоуд. — У меня уж и горло пересохло, а он все сидит, выспрашивает. Замучил, ш… шквайр неуемный.

Катрин передала напарнице недопитый чай и принялась снимать шляпку.

— Что они здесь пьют? — поинтересовалось Лоуд, заглядывая в опустевшую чашку. — У нас Грушеед как-то пытался заварить листочки вишни-дички, зассаные нашим ослом. Аромат очень схож.

— Помолчи пять минут. Это ж надо так безжалостно мозг вынести. Нереально сверхъестественная способность. Интересно, от тебя аспирин помогает?

— От меня ничего не помогает, — заверило Лоуд. — Но если будешь есть аспирин, дай попробовать. У меня сопли и вообще занятное название у этого лекарства.

— Нет у тебя соплей.

— Да, в доме как-то полегче. Тут вообще относительно чисто, только светильники смердят. Слушай, а как вообще прошло?

— Отлично. Если не считать, что большего бреда я в жизни не слышала.

— А я тут при чем? Это Укс все про ваш Квебек выучил. Мне полагалось считаться твоим глуповатым братом, а вовсе не благородным лектором-философом. А теперь я же и виновата, что все на меня взгромоздили? И это за одно-то жалованье⁈

— Уймись, — простонала Катрин.

Лоуд в общем-то унялась, отправившись на разведку по дому.

Судя по звону и апокалипсическому реву трубы в стене — сантехническое чудо туалета обследовать и испробовать вполне удалось. Насвистывая под скрип ступеней бодрый неведомый марш, Лоуд вернулось к себе, пошуршало, возмутилось «омутности» кровати и утихло…

Зато в трубах все еще булькало и журчало — бачок ватерклозета работал неспешно и с чувством. Катрин лежала, глядя в темный потолок — жутко хотелось побыстрее вернуться домой. Главная шпионка потрогала оружие под подушкой и уснула.