Если у него, у того, кто когда-то был человеком, не получилось, то почему должно получиться у меня? У него вообще куда больше причин сближаться с людьми.

Опускаюсь на ближайшую лавку и сжимаюсь в комок. Не хочу никому причинять боль. Не хочу никого есть, но… смогу ли я, если и дальше продолжу общаться с людьми?

Моргаю и выпрямляюсь. Маркус. Я должна подумать и о нем тоже. Он… пугающий, властный, самодовольный, но… одновременно с этим милый, ласковый и ранимый.

Потерянный, отчаявшийся, под гнетом прошлого и будущего. Тянется ко мне так, будто это и правда его последняя надежда. Выдыхаю и утыкаюсь лбом в колени. Как же тяжело.

Решаю, что, прежде чем думать о Маркусе, следует получше узнать его. И понять, будет ли он вообще исполнять данное обещание? А пока он держит свое слово, я буду держать свое.

После выходного снова начинаются рабочие будни. Выхожу на дежурства и вызовы, Маркус работает в нашей группе, но держится от нас на расстоянии. Пытаюсь говорить с Кайлом, но ничего путного не выходит.

Похоже, после одного взгляда, он убедился в том, что моя истерика не имела под собой основания, и мой партнер вовсе не такой уж маньяк, каким я его рисовала.

Пыталась больше разузнать о его новой паре, но он, похоже, все еще злится на меня. Ведь именно по моей вине ему пришлось получить наказание и пару, которую он не выбирал.

С Маркусом мы продолжаем жить в одной квартире, но я почти не замечаю его присутствия. Единственное, что постоянно напоминает о нем, плотно закрытая дверь напротив моей.

Я думала, что буду замечать его вещи: мыло, полотенце, кружки, но ничего не было. Точнее, было, но все это были стандартные вещи, которые по умолчанию находятся в квартире. Пара белых полотенец и пара кружек.

Через несколько дней, возвращаясь с работы, я снова одна. Так странно работать вместе, жить вместе, но при этом ходить на работу и домой порознь и почти не видеться. За это время я даже начала… ощущать одиночество.

Вместо возвращения домой, вхожу на пустынную детскую площадку и сажусь на одну из качелей. Разблокирую телефон и открываю чат с Бенджи. Я игнорирую его все эти дни. Он несколько раз писал и спрашивал: где я, что со мной, что случилось, но я просто… не могла подобрать слов, чтобы ответить.

Потому что на самом деле мне давно следовало сказать ему о том, что мы не можем и дальше быть вместе, что никогда не могли быть вместе, что все это лишь… плоды моего собственного упрямства.

Маркус говорит, что виноваты те, кто поставил меня в пару с Кайлом, но… это ведь было мое собственное желание. Мой собственный страх покинуть семью, вырваться из кокона, вылететь в открытый мир, встретиться с другими вампирами, жить вместе с кем-то другим… Чужим…

Оставаясь с Бенджи, на самом деле, я оставалась в кругу своей семьи. Он позволял мне возвращаться к семье. Теперь же… случилось то, что я так долго оттягивала. Меня вытолкнули в открытый мир, столкнули нос к носу с другим вампиром, и отобрали возможность в любое время прибегать к брату.

Конечно, я испугалась, конечно, попыталась сбежать к Кайлу, конечно, взбунтовалась, когда ничего не вышло, но… Маркус тут ни при чем. Он тоже в сложной ситуации, тоже боится, для него это тоже ново.

На меня взвалили ответственность за его попадание в тюрьму, а на него ответственность за мое поведение. Если бы только все было просто.

Решительно разблокирую погасший экран и набираю сообщение: «Извини, я долго думала и поняла, что мы не можем быть вместе». Отправляю и тут же вздрагиваю. Он подумает, что дело в нем. Начнет задавать вопросы. Набираю еще одно сообщение: «Ты очень хороший, дело не в тебе. Я больше не могу быть с тобой».

Внезапно плечо обжигает. Ойкаю и оборачиваюсь. О нет… лучи рассветного солнца…

Подскакиваю, как ужаленная, и несусь домой. Нет! Только не это! Я ведь только решилась… Нельзя отправлять в тюрьму за столь невинную оплошность! Я ведь просто не уследила за временем! Я ведь не специально!

Вбегаю в квартиру и врываюсь в комнату Маркуса. Тот молча собирает вещи, стоя спиной ко мне.

— Нет… — опускаю руки. — Я ведь задержалась всего на пару минут, это не должно считаться за нарушение, уверена…

— Знаешь, — прерывает мою тираду. — Я тоже кое-что понял за прошедшие дни, — произносит спокойно и печально.

— Ч-что же? — теряюсь от его серьезного тона.

— Уговор о твоем послушании был всего лишь уловкой, — тихо усмехается.

— Что? О чем ты? — делаю пару шагов вперед и останавливаю руку, которой не терпится потрясти его за плечо.

— Они выдумали его лишь для того, чтобы заставить меня добровольно принять наказание. Если бы я отказался от уговора, им пришлось бы задерживать меня силой, а это куда сложнее, — сообщает все также тихо и кротко. Словно уже смирился со своей судьбой заключенного.

— Но я ведь… всего лишь на пару минут… — всхлипываю и осознаю, что по щекам уже текут слезы. Неужели и правда из-за меня…

— Не вини себя, — поворачивается и смотрит на меня спокойно. — Это был не настоящий уговор. Мы не могли изменить исход. Рано или поздно, ты бы оступилась, и это неизбежно.

— Извини, — снова всхлипываю и тянусь к нему. Он берет мои ладони в свои и задумчиво потирает большими пальцами.

— Наверное, я просто соблазнился возможностью вернуться в общество, ощутить вкус настоящей жизни, настоящих чувств еще разок, — слабо улыбается и стирает слезу с моей щеки.

— Это неправда, не может быть правдой, — мотаю головой и отступаю. — Тебя не могут забрать из-за такого пустяка…

— За тобой постоянно следят, — сообщает тихо. — Специально для того, чтобы подловить на каком-нибудь пустяке, чтобы поскорее обезопасить мир от меня.

— Значит, все это было ложью… про исправление и прощение… — смотрю на него с надеждой, и он слабо улыбается.

— Думаю, за мной уже скоро придут, — поджимает губы. — Скажи, ты успела обдумать то, что хотела?

— Да, я… Какое это сейчас имеет значение?! — мотаю головой, все еще не веря в реальность происходящего.

— Скажи, что ты решила… пожалуйста, — настойчиво сжимает мою руку.

— Я… — смотрю в его серые глаза и теряюсь. — Думаю, нам стоит быть вместе, раз уж мы пара…

— Хорошо, я рад, — улыбается и притягивает меня к себе.

— Если тебя и правда заберут, это не имеет значения, — с обидой поджимаю губы. Ну почему надо было думать так долго? Почему надо было писать сообщение именно на улице?!

— Прежде, чем это случится, я хочу попросить тебя о поцелуе, — смотрит на меня с легкой извиняющейся улыбкой.

— Что? П-поцелуе? — краснею и немного отступаю. Если подумать… раньше я ни с кем не целовалась.

— Если ты позволишь, — тянет меня к себе за руки и опускает голову ниже.

— Я… — открываю рот, но его лицо так близко, а я, кажется, уже вся красная, как помидор.

— Ну же, — понижает голос и крепче сжимает мои ладони. Приближается еще немного так, что я ощущаю его дыхание. Закрываю глаза и немного расслабляюсь. Я ведь уже дала ему согласие, так к чему убегать сейчас?

Внезапно, тишину спальни разрезает пронзительный звук дверного звонка. Вздрагиваю от неожиданности и отступаю.

— Неужели это… уже? Так быстро? — в панике мечусь по комнате, словно где-то можно его спрятать.

— Я открою, — направляется к двери с мрачным видом.

— Нет, постой! Тебя ведь тут же схватят! — хватаю его за рукав.

— Предлагаешь сопротивляться? — смотрит на меня пустым взглядом. Взглядом того, кто уже потерял всякую надежду.

— Но как же… неужели нельзя ничего сделать? — цепляюсь за него, но Маркус выскальзывает из моих рук.

Только что обретенный и тут же потерянный. Ну почему я думала так долго? Почему решила остаться на улице именно сегодня?

Тем временем Маркус быстро шагает к выходу. Я нехотя тянусь за ним в коридор и замираю у поворота, оставляя железную дверь в зоне видимости.