— Что? Как? — Потребовал он, мгновенно вскакивая с кровати, натягивая спортивные штаны и оглядывая свою комнату, как будто мог заметить, что она прячется под одним из его выброшенных носков. Его взгляд снова упал на меня, и я просто стояла там, мысли путались, паника сжимала мое сердце. — Ты думаешь, ее забрал Тоби?

Я оскалился от ярости при этой мысли. Этот гребаный Сталкер приходил сюда? Вломился, зажал мясистой ладонью ее рот, чтобы заглушить крики, разбудил ее, а затем украл у нас? Мог ли он сделать это достаточно тихо, чтобы я ничего не заметил? Могло ли это быть тем, что подняло меня с постели?

— Обыщи Храм, — приказал я, поворачиваясь и выходя из комнаты, сосредоточившись на том, что мне нужно было сделать. — Если каким-то чудом ее телефон будет при ней, куда бы она ни отправилась, я смогу найти ее.

— Как? — Спросил Блейк.

— Я забрал его у нее в качестве одного из наказаний и установил на него программное обеспечение для отслеживания, — просто сказал я. На самом деле, я сделал то же самое и с остальными Ночными Стражами. Просто чтобы я мог присматривать за ними, знать, где они были, когда бы они мне ни понадобились.

— Это… в некотором роде гениально и в некотором роде пиздец, — голос Блейка преследовал меня, пока я бежал обратно через церковь к лестнице, которая вела в мою комнату.

Блейк взял на себя задачу разбудить Киана, и на меня обрушилась порция ругательств, прежде чем он сумел объяснить, что происходит. За этим последовало еще больше проклятий, но для меня это не имело значения. Ничто не имело значения, кроме того, чтобы найти ее и вернуть сюда, в безопасное место.

Я схватил свой телефон с подзарядки рядом с кроватью и быстро открыл нужное мне приложение.

В моих ушах начался бесконечный звон, когда карта выровнялась, первыми появились три маленькие точки, которые показали меня, Киана и Блейка вместе прямо здесь, в Храме. Но по мере того, как изображение уменьшалось, постепенно увеличивая карту, чтобы увеличить расстояние, я не мог до конца поверить в то, что видел.

На шоссе за школой, более чем в шестидесяти милях от нас, виднелись две точки, направляющиеся на север. Татум и… Монро.

Я опустился на край кровати и просто смотрел на эти маленькие точки, удаляющиеся все дальше и дальше от нас.

Какого хрена?

На лестнице раздались шаги, а я просто смотрел на экран, мой мозг работал на полную мощность, пока я пытался разгадать эту загадку.

— Он у нее с собой? — Спросил Блейк.

— Ты знаешь, где она? — Киан зарычал.

Я посмотрел на них и молча протянул свой телефон, чтобы они увидели.

— Что, черт возьми, происходит? — Киан зарычал.

— Я позвоню ему, — тут же пообещал Блейк. — Выясню, что, черт возьми, это…

— Нет, — внезапно сказал я, поднимаясь с кровати и вставая перед ними, пока мой мозг все еще пытался во всем разобраться. — Если мы им позвоним, они поймут, что мы их раскусили, и чтобы, черт возьми, они ни делали. Если мы раскроем тот факт, что знаем, где они находятся, они поймут, что я могу их отследить, и отключат свои телефоны.

— Так что мы собираемся делать? — Спросил Киан.

— Одевайтесь, — сказал я, и это был единственный вариант, понятный мне еще до того, как мне пришлось перебирать все варианты. — Куртка, ботинки, все. Мы возьмем мою машину. Мы едем за ними.

Киан и Блейк обменялись разгоряченными взглядами, прежде чем развернуться и помчаться вниз, чтобы сделать, как я сказал. Я поспешил к своему шкафу, чтобы последовать собственному совету.

Я не знал, какого черта задумали Татум и Монро, но мы собирались это выяснить.

Беги, беги так быстро, как только можешь. Когда я тебя поймаю, ты пожалеешь, что сбежала.

Tри часа — это слишком долго, чтобы оказаться запертым в тесном пространстве с красивой девушкой. Особенно с той, что так легко заставляет меня смеяться и каким-то образом заставляет меня открыться и рассказывать обо всех тех вещах, о которых я даже не думал годами, не говоря уже о том, чтобы обсуждать.

Мы рассказывали друг другу истории из нашего детства, когда наши семьи были живы и мы были счастливы. Когда никто из нас не был вынужден жить каждый день с грузом горя, давящим на нас. И было приятно думать о тех днях. Улыбнуться им и позволить себе вспомнить, что когда-то я был счастлив. Любил.

После нескольких часов езды по автостраде мы съехали с нее, и Татум повела меня через маленькие городки в глушь густого леса. Мы ехали по все более узким дорогам, пока, наконец, не оказались на грунтовой дороге, где деревья слишком смыкались, чтобы позволить нам двигаться дальше. Когда мы приблизились, она снова надела ботинки, готовая выйти, как только мы остановимся.

— Это как раз за теми деревьями, — тихо сказала Татум, когда я заглушил двигатель и посмотрел на нее в темноте. Только что перевалило за пять утра, но солнце должно было взойти только через несколько часов, и, хотя ночь была ясной, луна висела низко, так что было не так уж много света, чтобы разглядеть ее.

— Во сколько твой отец приедет сюда? — Спросил я, прищурившись в том направлении, куда она указала, и почти разглядел очертания хижины, прятавшейся там между высокими стволами.

— Он только сказал сегодняшний день. Я не знаю, будет ли он там сейчас или мне придется подождать…

— Почему ты продолжаешь говорить, что мне, я что уже отваливаю? — Спросил я, пытаясь скрыть в своем тоне любое негодование, которое я чувствовал по этому поводу.

Татум прикусила губу и посмотрела на меня в темноте.

— Папа сказал мне прийти одной…

— Думаешь, его напугает, если я буду болтаться поблизости? — Спросил я.

— Может быть. — Она отвернулась от меня, взяла с заднего сиденья свою куртку и натянула ее.

— Могу я подождать здесь или мне нужно отойти подальше? — Спросил я.

— Подождать? — Спросила она, ее глаза на мгновение сверкнули в мою сторону, а затем быстро отвела их обратно.

Мой желудок сжался, когда это единственное слово подтвердило мои подозрения. Несмотря на то, что она сказала, что вернется в Еверлейк после этой встречи, теперь, когда она была здесь, в нее закрались сомнения.

— Ты подумываешь о том, чтобы пойти с ним, не так ли? — Спросил я тихим голосом.

— Нет, — мгновенно ответила она, затем нахмурилась, как будто услышала ложь в собственном голосе. — Я имею в виду, он никогда ничего не говорил об этом. Он просто хочет поговорить со мной. Но… он в бегах, так что я не знаю, есть ли шанс, что я все равно смогу остаться с ним и…

— Но что, если есть? — Спросил я, мое сердце бешено колотилось, пока я боролся с эгоистичным желанием умолять ее не ехать с ним, даже если он попросит ее об этом.

— Я…

— Я понимаю, — сказал я, отворачиваясь от печали в ее больших голубых глазах, чтобы посмотреть на деревья. — Он твой отец. Если бы моя мама пришла и попросила меня убежать с ней в ночь, я бы тоже это сделал. Без вопросов.

— Без вопросов? — Она выдохнула, но мне нечего было на это сказать. Моя мама все равно была давно мертва. Ее останки были утилизированы государством, а прах давным-давно развеян по ветру вместе со всем, что я когда-либо любил.

— В том последнем городке была круглосуточная закусочная, — сказал я. Это было примерно в тридцати минутах езды, но это лучше, чем целых три часа. — Я могу вернуться туда и… раздобыть завтрак или что-нибудь еще. Я подожду. Столько, сколько тебе потребуется, чтобы решить. Просто отправь мне сообщение, чтобы я знал, если тебе понадобится, чтобы я вернулся за тобой, или…

— Или? — Выдохнула она, и я заставил себя снова посмотреть на нее, в моем горле образовался комок, когда я заставил себя не тянуться к ней, не заправлять волосы ей за ухо, не проводить большим пальцем по ее полным губам, не наклоняться и не пробовать сладость ее кожи. Черт.