Слезы потекли по моим щекам, и мое сердце рассыпалось в прах. Единственное, что существовало внутри меня, была боль. Я не могла бороться: я была сломлена, уничтожена. Я потеряла самого дорогого для меня человека во всем мире. Мужчина, который держал меня в своих объятиях тысячу раз, который любил меня каждой частичкой своего сердца, который целовал мои раны сильнее, носил меня на плечах, брал за руку всякий раз, когда мы переходили дорогу.

Смерть так тяжело повисла в воздухе, что мне захотелось корчиться, кричать и рыдать одновременно. Но все, что я могла делать, это смотреть в безжизненные глаза отца, на его приоткрытые губы и неподвижность его тела, которое когда-то казалось мне непобедимым. Все драгоценности моего детства были заключены в этом человеке, жар тысячи пылающих солнц пылал в его любви ко мне, к Джесс. И теперь он был пустым человеком, которого вырезали из его кожи и так жестоко, необратимо отняли у меня.

Ушел, он ушел.

Монро с яростным ревом свернул шею парню, с которым дрался, и мужчина упал замертво к его ногам, прежде чем его глаза отыскали меня. Его трясло, кровь заливала его плоть, и он был похож на зверя, выползшего из ада, готового разорвать мир на части, чтобы вернуть меня. Но я уже была потеряна.

Мою правую руку покалывало от повторяющейся отдачи пистолета в моей руке, в то время как с ножа в левой руке неуклонно капала кровь на землю у моих ног, пока я оглядывался вокруг на убитых нами людей.

Если когда-либо были какие-либо сомнения относительно монстров, которые скрывались под нашей плотью, то одного этого поступка было достаточно, чтобы все разрушить. Прямо здесь и сейчас на нас не было масок, только наши грубые души, выставленные на обозрение всему миру. И в этом было что-то удивительно мощное.

Кровь забрызгала мою одежду, кожу, ботинки, ее запах был таким густым, что я ощущал ее в воздухе.

Блейк был точно так же раскрашен красными пятнами, когда он извергал проклятия в адрес мудака, которого только что уложил, проводя рукой по лицу, размазывая кровь и пот, покрывавшие его кожу.

Киан стоял на коленях над последним ублюдком, избивая его с отчаянной жестокостью, которая могла закончиться только смертью.

— Это все, — рявкнул я, переводя взгляд на хижину, откуда наша девушка все еще не вышла.

Голова Киана резко дернулась при моих словах, и он встал, окровавленный, как мясник на бойне, когда схватил свою бейсбольную биту с земли рядом с собой.

Гребаное рычание вырвалось из его горла, и он встал во главе нашей группы, когда мы все направились к двери с единственной целью в голове.

Но, прежде чем мы успели добежать до нее, дверь открылась, и вышел Монро, без рубашки, окровавленный, с разъяренными, полными страха глазами, скользнувшими к нам, когда он поднял руку, останавливая нас.

— Назад, — скомандовал он, и что-то в грубом тоне его голоса заставило нас замереть.

— В чем дело? — Спросил я, подходя к Киану, когда Блейк снова поднял пистолет слева от меня.

Монро быстро спустился по ступенькам крыльца, остановился рядом с Кианом и оглянулся на хижину как раз в тот момент, когда нас окликнул голос.

— Если бы я знал, что маленькая леди держит свору диких собак так близко, я бы привел с собой побольше мужчин, — сказал он с мрачным смешком. — Но, к счастью для меня, мне все же удалось одержать верх. Опустите оружие, если не хотите узнать, как выглядит ее череп изнутри вблизи.

Я бросил взгляд на Монро, и напряжение его мышц подтвердило мои опасения еще до того, как самодовольный засранец вышел, прижимая Татум к груди и крепко прижимая пистолет к ее виску.

Ее большие глаза были мокрыми от слез, а на щеках виднелись следы туши наряду с кровью.

Я едва удостоил взглядом бандита, который держал ее, обхватив рукой за шею. Всего один беглый взгляд, чтобы запомнить каждую деталь его лица, чтобы я узнал его в тысячной толпе, если ему удастся выйти из этого живым. Потому что его руки были на моей девушке. Его пальцы впились в ее горло, пистолет был прижат к ее голове. Что означало, что он уже отдал мне свою жизнь. Я бы убил его сотней разных способов за любое из этих преступлений, но этого пустого, испуганного взгляда в ее прекрасных глазах было достаточно, чтобы я поклялся, что это будет мучительная кончина.

— Это немного неловко. Вы все знали, что у нее было так много парней, или я стал свидетелем ее распущенности? — Спросил он, его губы касались уха Татум, когда он говорил, и его хватка на ее горле усилилась, когда она попыталась отпрянуть. — Хотя я признаю, за такую горячую задницу, как эта, возможно, стоит побороться, если она трахается так же горячо, как выглядит.

— Я собираюсь вспороть тебе живот и задушить твоими собственными кишками, — прорычал Киан, каждый дюйм его яростного внимания был прикован к человеку перед нами. — И пока ты будешь задыхаться и биться в конвульсиях подо мной, я отрежу твой гребаный член и засуну его тебе в глотку для пущей убедительности.

Было что-то чертовски пугающее в том, как он это пообещал, и бандит на мгновение заколебался, как будто он тоже это знал. Потому что это была не какая-то пустая угроза, это было обещание от самого дьявола, и все на этой поляне знали, что Киан полностью намеревался выполнить его.

— Не нужно нервничать, мальчики, — сказал он почти любезно, как будто не мог видеть, что его смерть смотрит на него в ответ, когда он смотрел на нас, но напряженность в его руках доказывала, что это была ложь.

— Просто отпусти ее, Мортез, — прорычал Монро, и я запечатлел это имя в памяти рядом с его лицом.

У него хватило гребаной наглости рассмеяться в ответ, его палец дернулся на спусковом крючке пистолета так, что мое сердце подпрыгнуло от паники, и я сделал полшага вперед, прежде чем смог остановиться. Блейк поймал мою руку той рукой, которая не целилась из пистолета в голову этого ублюдка, и я снова заставил себя остановиться.

— Что ты собираешься с ней делать? — Спросил я, и то, как Мортез оценивал меня, говорило о том, что он точно знал, кто я такой. В конце концов, самые темные существа всегда распознают себе подобных.

— Она — мой план побега, вот и все. Я сделал то, зачем пришел сюда, ее папочка мертв, и мне больше не о чем беспокоиться, чтобы завязать концы с концами. Вам всем просто нужно дать задний ход и позволить мне уйти. Я возьму ее с собой, чтобы убедиться, что вам не взбредет в голову последовать за мной, а потом отпущу ее примерно за милю вниз по дороге.

— Ни за что, черт возьми, — огрызнулся Блейк.

Напряжение в моих конечностях было невыносимым, поскольку ситуация полностью выходила из-под моего контроля. Когда мой взгляд встретился с Татум, во мне поднялась ярость, непохожая ни на что, что я когда-либо испытывал прежде, и я клянусь, что мог почувствовать ее боль из-за смерти отца. Это причинило мне такую боль, какую никогда не смогли бы причинить никакие мои собственные эмоции. Она была нашей. Мы поклялись защищать ее. Я поклялся заботиться о ней. И все же теперь она была ранена так глубоко, что я знал, что рана никогда не заживет должным образом.

Это моя вина.

Во всем виноват я.

Во всем, блядь, виноват я!

— Мне нужны ключи вон от той машины, — скомандовал Мортез, и я бросил взгляд на кучу дерьма, на которой обычно ездил Монро. Это была единственная машина, припаркованная на грунтовой дороге, которая вела сюда, хотя рядом с ней также был припаркован старый мотоцикл. Я предположил, что Мортез и его банда мертвецов пришли сюда пешком, как и мы, чтобы скрыть свое присутствие до тех пор, пока не захлопнут свою ловушку.

Монро заколебался, и Мортез внезапно отвел пистолет от виска Татум, чтобы ткнуть ей в живот.

— Ранение в живот может привести к смерти за несколько дней, — тихо сказал он. — Таким образом, у меня все еще будет моя заложница, но у вас будет дополнительное беспокойство о том, чтобы отвезти ее в больницу. И в эти дикие и неопределенные времена больницы — не самые безопасные места. Особенно с учетом того, что вирус совершает обход.