— Нет, не знает. И не узнает.

— Почему ты ей не скажешь?

— Не хочу обременять её этим знанием.

— Обременять? Да она с ума сойдёт! По сути, ты клянёшься ей в вечной любви, да и сам ты, к слову, очень даже неплохой вариант. Раньше я проверяла всех ухажёров Серены из приложения для знакомств, так что я знаю, что там творится. Выбор там скудный. Насколько мне известно, у тебя нет судимостей, есть дом, машина, стая и… ну да, жена, но я с радостью помогу тебе с этим разобраться. — Интересно, почему я так активно вмешиваюсь? Я не из тех, кто любит лезть в чужие отношения, но… может быть, это связано с тяжестью в глубине живота. Может, я просто компенсирую своё иррациональное разочарование излишним энтузиазмом. — Честно, она будет в восторге. — Наверное, нынешний Залог такая же самоотверженная, как и он, и… тут меня осенило. — Это из-за твоей сестры? Думаешь, она не примет Ану?

Он смеётся себе под нос и идёт убирать ботинки. — Скорее наоборот. Ана тоже будет счастлива, — он проверяет, заперта ли дверь, и возвращается в кровать. — Подвинься, — приказывает он, указывая на ту сторону кровати, которая дальше всего от входа.

Я подчиняюсь без колебаний. — А что, если она испытывает к тебе то же самое?

— Не испытывает.

Матрас прогибается под его весом. Он ложится, не снимая джинсов и рубашки. Затылок утыкается в подушку, руки скрещены на груди. Кровать размера «king-size», но для него всё ещё немного коротковата, однако он не жалуется.

— Может, у неё нет нужной «прошивки». Может, она не испытывает к тебе такого же биологического влечения, как ты к ней. Но чувства у неё всё равно могут возникнуть, — я снимаю обувь и опускаюсь рядом с ним на колени. Он собирается спать? — Ты всё ещё можешь встречаться с ней.

— Мы всё ещё говорим об этом? — тянет он слова, не открывая глаз.

— Да.

— А сейчас?

— Ага, — нет, я не собираюсь анализировать свой интерес к этой теме. — Честно говоря, это немного по-детски, эта твоя позиция «всё или ничего». У тебя всё равно могут быть…

Он опирается на локоть. В одну секунду я смотрю на его красивое, расслабленное лицо, в следующую — его горящие глаза впиваются в мои, и я чувствую его тёплое дыхание на губах. Они всё ещё слегка пахнут кровью.

Что-то вспыхивает между нами. Что-то неразрешённое.

— Неужели ты думаешь, что я молчу из-за того, что её чувств будет недостаточно? — рычит он. — Считаешь, мне будет дело, если она будет любить меня меньше, чем я её? Что для меня это вопрос гордости? Алчности? Вот почему ты думаешь, я веду себя по-детски?

Я пытаюсь что-то сказать, но слова застревают в горле. Волна жара: смесь стыда, замешательства, чего-то ещё — накатывает на меня. — Я…

— Ты строишь догадки, но ничего не знаешь. Ты не понимаешь, каково это — найти свою вторую половину, — продолжает он низким и резким голосом. — Я приму всё, что она готова мне предложить — будь то самая малость или весь её мир. Я бы провёл с ней одну ночь, зная, что потеряю её к утру, и держал её так крепко, что никогда бы не отпустил. Я приму её любой: здоровой, больной, уставшей, злой или сильной — и это будет моей гребаной привилегией. Я бы принял на себя её проблемы и таланты, перемены настроения и страсть, шутки и её тело — всё до последнего, если она позволит мне.

Моё сердце колотится в груди, отдаётся стуком в щеках, пульсирует в кончиках пальцев. Я забыла, как дышать.

— Но я не стану отнимать это у неё, — его взгляд отрывается от моего и медленно скользит вниз по лицу. Он останавливается на вырезе моего платья. Сегодня я ношу наше обручальное кольцо на цепочке, и он пристально изучает, как оно исчезает за изгибом груди. Его взгляд задерживается на нём, и хотя кажется, что это длится часами, на деле это краткое мгновение. Затем он снова поднимается вверх. — Прежде всего, я не буду отнимать у неё свободу. Не после того, как так много других уже сделали это.

Вся та агрессивная энергия между нами рассеивается так же быстро, как и возникла, растворяясь, словно соль в воде. Медленно, расслабленно, бросив последний взгляд на мои губы, Лоу опускается обратно на кровать. Его руки поднимаются и сцепляются за головой.

— Она бы никогда этого не признала, возможно, даже не осознаёт сама, но она из тех, кто чувствовал бы себя обязанным мне. Она бы подумала, что я нуждаюсь в ней. Когда на самом деле, мне просто нужно, чтобы она была счастлива, будь то со мной, одна или с кем-то другим.

Его глаза снова закрываются. Сделав судорожный вздох, я наблюдаю, как напряжённое, словно натянутая струна, тело Лоу расслабляется, возвращаясь к прежней спокойной силе.

Мне переполняет стыд. И ещё целый ворох чувств, которые я просто не могу выразить словами. Мои руки дрожат, поэтому я сжимаю их в кулаки, впиваясь в хлопковое покрывало.

— Прости. Я зашла слишком далеко.

— Со своими чувствами я разберусь сам. Не ей это делать.

Не могу сдержаться. Я облизываю губы и произношу:

— Просто…

— Мизери.

Снова этот тон. Тон Альфы. Тот, который заставляет меня соглашаться с ним снова и снова.

— Прости, — повторяю я, но думаю, что уже прощена. Кажется, Лоу просто слишком великодушный человек, чтобы держать обиду. Кажется, Лоу слишком чертовски принципиален для своего же блага, и не заслуживает того, чтобы его сердце было разбито, а жизнь — лишь наполовину полной. — Может, мне со стыдом удалить в гардеробную? Чтобы ты меня не видел?

Его губы дёргаются. Определённо прощена. — Я могу просто отвернуться.

— Точно. Тебе придётся снова… метить меня? Завтра?

Его улыбка исчезает. — Нет. Послание дошло. Теперь они думают, что ты много для меня значишь.

— Ладно, — я почесала висок и не стала зацикливаться на том, что он сказал «они думают» вместо «они знают». Пора готовиться ко сну. Скоро взойдёт солнце. Но это такая редкая возможность понаблюдать за Лоу без спешки. Он просто… такой невероятно красивый, даже для меня, такой другой, настолько хронически странной, что мне редко выпадает привилегия замечать подобное в других. И тем не менее, чем больше я его узнаю, тем больше нахожу его привлекательным. Неповторимым. По-настоящему порядочным, в мире, где, кажется, таких не осталось.

И я уверена, что его пара со мной согласилась бы, но не стану развивать эту мысль. Даже представить не могу, чтобы кто-то мог ему отказать. Даже если я испытываю к нему влечение, а я даже не принадлежу к его виду.

— Ты можешь переодеться перед сном. Я не собираюсь к тебе приставать, даже если на твоей пижаме милые капельки крови.

— Я не собираюсь спать, — бормочет он.

Я хмурюсь. — Это особенность оборотня? Ты спишь только раз в три дня?

— Это моя особенность.

Я отрываю взгляд от его пухлых губ. — Точно. Бессонница. В подростковом возрасте у Серены было то же самое.

— Да ну?

Он не шелохнулся, но в его голосе звучит неподдельный интерес, поэтому я продолжаю.

— У неё были ужасные кошмары, которые она никогда не могла вспомнить. Вероятно, это было связано с какими-то событиями первых лет жизни, о которых у неё… не осталось никаких воспоминаний.

— И что она делала?

— Она не спала. Всегда выглядела измождённой. Мы с миссис Майклс, нашей тогдашней опекуншей, славной женщиной, очень беспокоились. Перепробовали всё: машины белого шума, таблетки, красные лампы, которые якобы должны были стимулировать выработку мелатонина, а на деле просто превращали комнату в бордель. Ничего не помогало. И тут совершенно случайно мы нашли решение, причём самое простое.

— Какое решение?

— Я, — тело Лоу напрягается. — Ей нужен был кто-то рядом, кому она доверяла. Поэтому я проводила время в её комнате. И… почёсывала её.

— Почёсывала? — звучит скептически.

— Нет… то есть да, но не так, как ты думаешь. Просто мы так это называли. Вот так… — я поднимаю руку к его лбу, немного поколебавшись, прижимаю ладонь к его волосам. Они одновременно колючие и мягкие, недостаточно длинные, чтобы их можно было пропустить сквозь пальцы. Я пару раз их глажу, позволяя ногтям мягко поскрести его кожу головы, ровно настолько, чтобы дать ему представление о том, что когда-то нравилось Серене, а затем отстраняюсь…