Для пары и детей бывшего Альфы принято поддерживать формальные отношения с нынешним руководством, поэтому на выходные пригласили нескольких оборотней. Но сегодня за столом только мы трое, и я совершенно не разбираюсь в делах оборотней, чтобы принимать участие в разговоре. Я пытаюсь следить за их беседой о границах, альянсах, других стаях, но это всё равно что начать смотреть сериал с тремя временными линиями с четвёртого сезона. Слишком много сюжетных поворотов, персонажей, деталей построения мира. Всё, что я могу сделать, это оценить сложную динамику во время трапезы и то, как мастерски Лоу в ней лавирует. Никто не упоминает, что он убил Роско, и я за это благодарна.

Рано утром нас проводят в нашу комнату. Там стоит одна кровать, что к счастью не приведёт к неловкому совместному сну, потому что я исчезну в гардеробной, как только взойдёт солнце. Я жестом указываю Лоу сесть и прикладываю палец к губам. Он смотрит на меня в замешательстве, но подчиняется без возражений, даже когда я лезу в карман его джинсов и достаю телефон. Для Альфы он удивительно послушен.

Несколько минут я осматриваю помещение в поисках жучков и камер, а также проверяю наличие сильного Wi-Fi под всё более насмешливым взглядом Лоу. Не найдя ничего, я ловлю его жалостливый «должно быть, тяжело жить с такой паранойей» взгляд, и меня одолевает желание вытащить из кармана катышек и сказать ему, что это ультрасовременное шпионское устройство, просто чтобы хоть раз оказаться правой.

Он, наверное, и не отличит.

— Уже можно говорить? Или ты продолжишь заниматься своим шпионажем?

Я сверкнула глазами. — Твой золотой мальчик Алекс велел мне это сделать.

Он покачал головой с небольшой улыбкой. — Эмери умнее.

— Значит, мы не будем рассматривать возможность того, что она перережет нам глотки во сне?

— Пока нет.

— Хм-м, — я принялась проверять его телефон, чтобы убедиться, что за ним не следят. Это оказалось интересным и немного меланхоличным окном в жизнь Лоу. Не то, чтобы я ожидала найти там порно с милфами, но его самые посещаемые сайты — это новости европейского спорта и модные журналы об архитектуре, которые кажутся такими же увлекательными, как пробка.

— Жаль, что твоя бейсбольная команда так плохо играет, — сочувственно заметила я.

— Она играет нормально, — пробормотал он, оскорбившись.

— Ага, конечно.

— И это регби, — он встал, чтобы забрать мой контейнер с кровью.

— В любом случае, Эмери не кажется такой уж плохой.

— Нет, не кажется, — Лоу открыл контейнер, а затем секретное отделение, где мы спрятали технику, которую дал мне Алекс. — Мик собирал информацию о нападениях и саботажах на территории оборотней, и они с большой долей вероятности указывают на то, что за ними стоит именно она. Но она также понимает, что если открыто бросит мне вызов, то у неё не будет шансов. И вполне возможно, что некоторые из Лоялистов даже не знают о попытке похищения. Они могут не знать, что находятся на плохой стороне этой войны.

Я стою рядом с ним, проверяя наличие всего снаряжения.

— Отец всегда говорил, что на войне нет хороших и плохих сторон.

Лоу задумчиво смотрит на пакеты с кровью, закусив нижнюю губу.

— Может быть. Но есть те, на чьей стороне я хочу находиться, и те, на чьей нет, — он поднимает взгляд, его светлые глаза всего в нескольких дюймах от моих. — Тебе нужно кормиться?

— Я могу сделать это в ванной, раз уж мы делим эту, — я оглядываюсь на цветочные обои, кровать с балдахином и пейзажные картины, — брачную комнату.

— А зачем в ванной?

— Предполагаю, тебе будет противно? — Серена всегда говорила, что в звуке глотаемой крови есть что-то омерзительное, хотя со временем она привыкла. И я понимаю: может, я и (позорно) преданный любитель арахисовой пасты, но большинство человеческой пищи вызывает у меня рвотный рефлекс. Всё, что требует жевания, должно быть отправлено в космос с помощью самоуничтожающейся капсулы.

— Сомневаюсь, что мне будет дело, — говорит Лоу, и я пожимаю плечами. Я не собираюсь нянчиться с ним. Он уже большой мальчик и знает, что может выдержать.

— Ладно.

Я хватаю пакет и быстро осушаю его. Кровь слишком дорогая, чтобы её проливать, да и убирать потом замучаешься, поэтому я всегда использую трубочки. Процесс занимает меньше двух минут. Закончив, я с ухмылкой вспоминаю трёхчасовой ужин, которому только что подверглась, и чувствую себя вышедшей победительницей.

Оборотни и люди такие странные.

— Мизери, — хриплым голосом зовёт меня Лоу.

Я избавляюсь от пакета, и когда бросаю взгляд на него, он снова сидит на кровати. У меня такое чувство, будто он всё это время не сводил с меня глаз. — Да?

— Ты выглядишь иначе.

— А, да, — я поворачиваюсь к зеркалу, но уже знаю, что он видит. Румяные щеки. Расширенные зрачки с тонкой сиреневой каймой. Губы, окрашенные в красный. — Это побочный эффект.

— Побочный эффект?

— Жар и кровь, понимаешь?

— Нет, не понимаю.

Я пожимаю плечами. — Чем нам жарче, тем сильнее хочется крови, а кровь, в свою очередь, разгоняет жар. Это ненадолго.

Он откашливается. — А что ещё это за собой влечёт?

Я не знаю, что и думать о его расспросах о физиологии вампиров, но он же не стал юлить, когда я задавала ему вопросы про оборотней. — В основном, только это. Некоторые чувства тоже обостряются. — Аромат крови Лоу, а также всего, что делает его им, стал резче для моего обоняния. Невольно задумываюсь, пахну ли я всё ещё им.

А это напоминает мне о том, что случилось ранее.

Впрочем, эти мысли и так никогда не покидали меня.

— В самолёте. Когда ты меня метил, — я ожидала, что он смутится или отмахнётся. Но он просто выдерживает мой взгляд. — Не хочу делать странную ситуацию ещё более странной, но мне показалось, что это было…

— Так и было, — он на мгновение закрыл глаза. — Прости. Я не хотел воспользоваться тобой.

— Я… Как и я тобой, — я была не меньше его вовлечена в этот процесс. Скорее всего, даже больше.

— Дело в самом акте. Обычно это происходит между парами или теми, кто находится в серьёзных романтических отношениях. Это действие само по себе имеет сильный сексуальный подтекст.

А. — Понятно, — меня немного уязвляет осознание того, что я приняла его действия за проявление симпатии ко мне. Не потому, что я не считаю себя привлекательной — я сексуальная, и пошли вы, мистер Люмьер, за то, что назвали меня похожей на паука, — а потому, что у Лоу есть Габи. Та, на кого он биологически запрограммирован направлять всё своё влечение.

— Я никогда этого не делал, — говорит он. — Я не знал, что это будет так.

Погодите-ка. — Никогда не делал? Ты никогда никого не метил раньше?

Он качает головой и начинает снимать ботинки.

— Но у тебя есть пара. Ты сам говорил.

Он переходит к другому ботинку, не поднимая глаз. — Я также говорил, что это не всегда взаимно.

— Но с твоей парой это взаимно, так ведь? Ты же говорил, — Габриэль. Сейчас она Залог, но раньше они были вместе. Наверное, познакомились в Цюрихе. Ели этот сыр с дырочками вместе всё время.

— Я такое говорил?

Я прикрываю рот ладонью. — Чёрт. Нет, — я решительно направилась к кровати, но усевшись рядом с Лоу, не знала что предпринять дальше.

Что говорил губернатор на свадьбе? Что Залог со стороны оборотней — его пара. Но он никогда не говорил, что они вместе. Вообще-то, никто из стаи никогда не вёл себя так, будто Лоу состоит с ней в отношениях. Ана ни разу не упоминала Габриэль, даже мимоходом. В спальне Лоу не было никаких следов её пребывания.

«Его пара», — сказал губернатор, и вполне логично, что Лоу поделился этим, чтобы гарантировать передачу ценного Залога. Но никто никогда не говорил, что Лоу — её пара.

— Она знает? Что она твоя пара, я имею в виду.

Небольшая пауза, после чего он качает головой. Как будто подтверждая решение.