С моего положения я не могу разглядеть выражение лица Лоу. Что, в общем-то, и к лучшему. — И что говорят акулы?

— Она свела меня с рекрутером из крутой компании, которая якобы заинтересовалась мной. Работа была хорошая, сложная, такая, которую могут делать только единицы в стране. И она твердила, какая я для неё идеальная, какой это шанс, а я просто не понимала смысла, понимаешь? Да, работа была интереснее, с большим заработком, но я всё думала: зачем? Зачем мне заморачиваться? Какая конечная цель? И я спросила её, а она… — я глубоко вздохнула. — Сказала, что я бесцельная. Что мне плевать на всех и вся, включая себя. Что я стою на месте, никуда не двигаюсь, трачу жизнь впустую. А я ответила ей, что это неправда, что мне многое небезразлично. Но просто я… я не могла ничего назвать. Кроме неё.

«… этот твой апатичный настрой, Мизери. Послушай, я понимаю, ты прожила первые двадцать лет в ожидании смерти, но этого не случилось. Ты здесь, и ты жива. Так начни жить!».

«Ты не моя мать и не психотерапевт, так что не знаю, с какого перепугу ты…»

«Я вот стараюсь. У меня тоже была никчёмная жизнь, но я хожу на свидания, ищу работу по лучше, у меня есть интересы… ты же просто коротаешь время. Ты просто оболочка. И мне нужно, чтобы тебя хоть что-то волновало, кроме меня, Мизери! Хоть что-то!».

Акулы грызут внутренние стенки моего черепа, и я не смогу их остановить, пока не найду Серену, но тем временем я могу их отвлечь.

— Ладно, — сажусь я с улыбкой. — Раз уж я так бескорыстно открыла тебе своё сердце, расскажешь мне кое-что?

— Не так всё…

— Что, чёрт возьми, означает «пара»?

Лицо Лоу не дрогнуло ни на миллиметр, но я могла бы исписать целую Вавилонскую башню блокнотами, описывая, как сильно он не хочет продолжать этот разговор.

— Не скажу.

— Почему?

— Нет.

— Ну же.

Он стиснул зубы. — Это особенность оборотней.

— Именно поэтому я прошу тебя объяснить. — Потому что подозреваю, что это не просто эквивалент брака у оборотней, не гражданский союз и не та твёрдая приверженность, которая возникает, когда приходится делить ежемесячные платежи за кучу ненужных стриминговых сервисов, которые забыли отключить.

— Нет.

— Лоу. Ну давай. Ты доверил мне куда более серьёзные секреты.

— Чёрт, — он морщится и трёт глаза. Кажется, я победила.

— Это опять что-то, для чего у меня нет прошивки?

Он кивает, и кажется, будто он расстроен этим.

— С доминированием я разобралась, — за последние пятнадцать минут мы достигли определённых успехов. — Дай мне шанс.

Он поворачивается ко мне. Внезапно он оказался слишком близко.

— Дать тебе шанс, — повторил он, его лицо ничего не выражало.

— Да. Вся эта затея с соперничающими видами, связанными столетиями вражды, пока кровавая кончина слабейшего не положит конец бессмысленным страданиям, конечно выглядит удручающе, но…

— Но?

— Никаких «но». Просто расскажи.

Его губы растянулись в улыбке. — Пара… — цикады смолкли. До нас доносился лишь тихий плеск волн, омывающих берег. — Это тот, для кого ты предназначена. Тот, кто предназначен для тебя.

— И чем же этот исключительно опыт оборотней отличается от того, как люди в старшей школе пишут друг другу послания в выпускных альбомах перед тем, как разъехаться по разным университетам?

Возможно, я излишне культурно невежественна, но он лишь добродушно пожал плечами.

— Я никогда не был человеком, учащимся в старших классах, так что опыт, возможно, и похож. Но с точки зрения биологии всё намного сложнее.

— Биологии?

— Встреча с парой сопровождается… физиологическими изменениями, — он тщательно подбирает слова. Возможно, что-то скрывает.

— Любовь с первого взгляда?

Он качает головой, даже произнося: — В каком-то смысле, возможно. Но это многосенсорный опыт. Я никогда не слышал, чтобы кто-то узнал свою пару только взглянув на неё, — он облизывает губы. — Запах играет большую роль, как и прикосновение, но есть и кое-что ещё. Это вызывает изменения в мозге. Химические изменения. Об этом писали научные статьи, но сомневаюсь, что я их пойму.

Мне бы очень хотелось заполучить научные журналы оборотней.

— У каждого оборотня она есть?

— Пара? Нет. Это довольно редкое явление. Большинство оборотней не рассчитывают найти её, и это далеко не единственный способ построить гармоничные романтические отношения. Например, Кэл очень счастлив. Он познакомился со своей женой через приложение для знакомств, и они прошли через годы взлётов и падений, прежде чем пожениться.

— Значит, он просто смирился?

— Он бы так не сказал. Наличие пары — не показатель лучшей любви. Это не обязательно ценнее, чем провести жизнь со своим лучшим другом и полюбить его причуды. Это просто по-другому.

— Если они так счастливы, может, его жена и есть его пара? Возможно, он просто не распознал сигналы, когда встретил её?

— Нет, — он пристально вглядывается в лунную воду. — В молодости я был там, когда сестра Коэна встретила свою пару. Мы были на пробежке. Она почуяла её запах и вдруг резко остановилась посреди поля. Я подумал, у неё инсульт, — он улыбается. — Она сказала, что это было похоже на открытие новых цветов. Будто у радуги появилось несколько новых полосок.

Я чешу висок. — Звучит неплохо.

— Это… правда здорово. Хотя не всегда одинаково, — бормочет он, словно сам себе. Пытаясь разобраться во всём, пока объясняет. — Иногда это просто интуиция. Нечто, что хватает тебя за душу и не отпускает, никогда. Оно потрясает твой мир, да, но при этом ощущается таким… естественным. Новое, но не подвластное времени.

— Вот что ты почувствовал? Со своей парой?

На этот раз он поворачивается ко мне. Не знаю, почему ему требуется так много времени, чтобы произнести простое: «Да».

Боже. Это просто полный, совершенный отстой.

Лоу нашёл свою пару, что похоже, настоящее чудо. Но его пара застряла среди моего народа, пока он женат на мне.

— Я сожалею, — выпаливаю я.

Его взгляд спокоен. Слишком спокоен. — Тебе не за что сожалеть.

— Я могу сожалеть, если захочу. Я могу извиниться. Я могу пасть ниц и…

— Почему ты извиняешься?

— Потому что. Через год, максимум, я уйду. — Его благополучие не входит в мои обязанности, но у него уже и так много отняли, заменив всё это тяжестью долга. — Ты сможешь быть со своей парой, и вы будете жить долго и счастливо, кусая друг друга. В это вовлечены укусы, так ведь?

— Да. Укус… — его взгляд скользит вниз по моей шее. Задерживается. — Важен.

— Выглядит болезненно. У Мика, я имею в виду.

— Нет, — хрипит он, не сводя с меня глаз. Мой пульс учащается. — Если всё сделано правильно.

Должно быть, на его теле есть такой же. Секрет, выгравированный на коже под мягкой хлопковой тканью футболки. И, должно быть, он оставил такой же на своей паре — выпуклый шрам, который укажет ему путь домой, по которому можно провести пальцами посреди ночи.

И тут меня осенило. Леденящая душу возможность.

— Это всегда взаимно, верно?

— Укус?

— Вся это тема с парой. Если ты встречаешь кого-то, и чувствуешь, что это твоя пара, и твоя биология меняется… их биология тоже должна измениться, верно? — Мне не нужен словесный ответ, потому что в его стойком, терпеливом выражении лица я вижу, что нет. Не-а. — Твою мать.

Я не романтик, но перспектива ужасает. Мысль о том, что кто-то может быть предназначен другому, кто просто… не отвечает взаимностью. Не может. Не способен. Все чувства мира, но односторонние. Непонятые и несвязанные. Мост, построенный на химии и физике, который обрывается на середине пути, чтобы никогда не продолжиться.

Падение с него переломало бы все кости.

— Звучит чертовски ужасно.

Он задумчиво кивает. — Разве?

— Это пожизненное заключение. — Без права досрочного освобождения. Только ты и сокамерник, который никогда не узнает о твоём существовании.