«Надо бы им посоветовать — в дуэт организоваться! Пусть порепетируют… да хоть то же попурри из маршей! А что — может неплохо получиться! Этот… чтец-декламатор из третьей роты. Здорово пацан стихи читает, зажигательно так! Этот еще… гитарист из второго… Хотя там… не знаю, не знаю. Девчонкам только на лавочке «блатняк» исполнять, если? Не уровень, в общем-то!».

Как было приказано, к утру список Косов — предоставил.

— Сегодня мы с Верейкисом к Груздеву идем! Будем предлагать это мероприятие, объяснять. Верейскис — двумя руками проголосовал за это. Я ему еще и про следующий праздник… ну — училищного уровня, предложил. Он тоже — очень заинтересовался! — рассказывал ему Кавтаськин.

«Интересно девки пляшут — по четыре штуки в ряд! Мероприятие — ротное, а к начальнику училища с предложением идут замкомиссара и ротный политрук! А где — ротный? Где — комбат? М-дя-я-я… товарищи политработники! На ходу подметки режут! Вот за что их и не любят: если, где успех — там тут же — «Грамотно поставленная политработа! Организованное и проведенное общественно-массовое мероприятие!». А где какая «лажа» — там политруков не видать! Не может быть, чтобы политрук и «лажа» рядом стояли! И ведь это, в принципе, еще неплохие политические руководители! Нормальные мужики, если можно так сказать! А если где среди них «говно» окопалось? Там что — вообще сливай воду, чеши грудь? Нет… не зря про них в будущем говорили — «Выше кадров — только солнце!». В будущем же кадровики — те же замполиты сейчас? Тьфу ты… политруки, конечно же! Но… как-то не хочется против ветра писать… Хрен с имя, как говориться. Глядишь и мы свои плюшки получим. Какие-нибудь. Может быть!».

Времени для подготовки всего этого… оставалось не так чтобы много. Да мало времени оставалось — меньше двух недель. Но Кавтаськин — развел бурную деятельность. Ивана даже к Верейкису вызывали, где провели эдакую… «отеческую», добрую, но по сути — ультимативную накачку. Только, мол, попробуй «налажать»! А если уж «соскочить» решишь?! То — восемь лет непрерывного расстрела!

Косов задумался — а в какой это раз он уже всячески костерит себя за то, что влез в то, во что влазить было — необязательно? За свой длинный язык, когда болтовня опережает мысли? Получается — ни хрена Ваня не умнеет, все также — дурачок болтливый! Вякает, что ни попадя, налево и направо, а потом — сам же и разгребает, то, что «навякал»!

Но ему предоставили своего рода — карт-бланш. И по привлечению к подготовке курсантов, и по выдвижению предложений по организации и проведению… Ну — курсанты, в общем-то, были и не против! Любое новое, если оно не связано с тяжелым физическим трудом, или — длительным пребыванием на морозном свежем воздухе — это же здорово! И из прошлой жизни Косов помнил, что сложнее всего в училище было терпеть рутину и скуку. Когда вроде бы все устаканилось, все стало привычным, размеренным — и через некоторое время чувствуешь, что вот-вот и волком взвоешь от скуки!

Косов собрал всех, кого внес в список выступающих после занятий, и группой отвел в подвал к Буняеву. Ага, в подвал! Но — не на расстрелы и пытки.

— Вот, Виктор Мефодьевич! Вас же уже предупредили об инициативе второй роты по проведению конкурса-отбора на училищный уровень, да? Во-о-о-т… Прошу Вас послушать ребят, дать рекомендации, посоветовать может быть что-то… Вы же и сами будете на нашем концерте, правильно? Вы же — в жюри? Ага…

— Да, слышал про вашу инициативу. Интересно-интересно… А что товарищи будут показывать? — потер кончик носа музрук.

— Вот… Иван — чтец-декламатор. Прошу Вас послушать. Может, Евдокию Петровну еще привлечете? И по чтению произведения, и по акцентированию… по модуляции еще какой. В общем, я плохо в этом разбираюсь! Дальше — вот ребята… Игорь и Сева — они гармонисты. Тоже хорошо бы послушать, дать советы…

— А что молодые люди будут исполнять? — посмотрел с интересом Буняев.

— Да они вообще сначала хотели по одиночке выступать, но… скажем честно — вокал у них не очень. Кстати! А что, если ребят потом подтянуть по вокалу, да и по игре тоже — они вполне могут на училищном уровне выступать в концертах. Как Вы считаете, Виктор Мефодьевич?

— Ну… послушаем, послушаем… Может что и выйдет…

— А сейчас я им предлагаю выступить с чем-то вроде попурри — из популярных вальсов, маршей, песен. Берем, к примеру — на «Сопках Манчжурии», играем куплет-два, а потом переходим на «Амурские волны», дальше — «Голубой Дунай», еще дальше… да тот же встречный марш! И так далее… Я думаю, будет интересно!

— Х-м-м… ну да, я такое слышал как-то. Действительно — может быть интересным. И на сколько по времени это… попурри? — задумался Буняев.

— Да думаю… пусть будет — шесть-восемь минут, чтобы и устать не успели, и без фальши отыграли.

— Хорошо, послушаем, подумаем! — кивнул головой Буняев, — А этот молодой человек что будет исполнять?

«Этот молодой человек», который с гитарой и дворовым шансоном — был слабым местом Косова. Так-то — вроде и играл, и даже пел… Но — вообще не тот уровень! Но и в сторону отставлять парня Иван не хотел. Не хотел сбивать его настрой и желание!

— Ну-у-у… пока Захар может только шансон показать. Но… думаю предложить ему одну песню…, - Косов уже думал отдать парню на исполнение «Заводскую проходную».

А чего — песня не сложная, особых требований к вокалу там нет. Пой с душой, да и все!

— Вот текст песни… Вот только в нотной грамоте — я не силен! Но — могу показать и спеть…

В общем… со свободным временем у Косова стало — совсем все грустно!

«А еще же… угощение! Столы-то нужно будет чем-то заполнить! И как тут быть? Ну там… выпечка, может — бутерброды какие. Чай опять же… Спиртное? Не… со спиртным — тут явно сразу зарубят! Хотя… в той же командирской, для приглашенных, членов жюри, членов их семей… Вино для женщин, водочка и коньяк — для мужчин. Ну и закусь какую… «Опять расходы непредвиденные!» — как ворчал кот Матроскин. Нет, так-то и не жалко! Деньги-то есть, и даже потратить какую-то часть — можно. Чего они у меня просто так в ранце пылятся? Только… где все это заказывать-то? Это же — не будущее, где кафешек и столовок — немеряно и все только рады будут такой неплохой заказ получить. А сейчас?».

М-д-я-я… получалось, что из всех работников общепита, у него в знакомых — только все та же Глаша, бывшая подруга мудака Ильичева.

«К Глашке на поклон идти? Так себе затея… Но, если рассудить, я-то тут причем, во всех этих… негораздах? Я же… вообще, можно сказать, сторона — потерпевшая! От распутницы Кати и этого… членоголового… Бедненький я, несчастный совсем парнишечка! Хнык-хнык… Только вот… не затеяла бы Глаша «жалеть» такого… всего несчастного меня. А то — взбредёт ей в голову прижать парнишечку к большой горячей груди, да пожалеть. Дескать — оба мы — пострадавшие от развратников! А она — вот совсем не в моем вкусе!».

Иван вспомнил богатые стати сержантовой подружки.

«Не-не-не… На надь! И даром не надь!».

«Ладно… решено! Придется идти на поклон к Глафире!».

Косов без зазрения решил пользоваться предоставленной ему свободой — «Все на благо предстоящего концерта!». Уже через день, отговорившись организационной необходимостью, заверенной увольнительной, подписанной комиссаром Верейкисом, проманкировав занятиями, с утра пораньше, он вышагивал в знакомую «рюмочную-пельменную».

В зале столовки было пустовато — пара-тройка ранних клиентов за столиком в углу, да скучающая за прилавком Глафира.

— Доброго Вам утречка, красавица-буфетчица! — стянув буденовку с головы, и расстегнул шинель, чуть поклонился женщине Косов.

— Ой, Ванюшка! А ты какими судьбами тут? — сначала Глаша, явно от неожиданности, обрадовалась ему. И это был добрый признак! Но потом дама, поджала губки и нахмурилась, — Ты один? Или… с некоторыми?

— Один я, Глаша… совсем один! Никто не будет мозолить твои глазки своей распутной, наглой мордой! — покачал головой Иван.