«Это он думает, что вот так сразу — отпрыгну, услышав его слова? Наивный дядя!».

Почти уперевшись в грудь Косова головой, крепыш поднял голову с недоумением:

— Молодой человек! Вы что, не слышали, что я сказал?

— Товарищи! Певица устала после концерта, отдыхает. Прошу понять правильно — человек два часа отработал на сцене! — все еще доброжелательно улыбаясь, пояснил Иван, — К тому же — артисты уже собираются уезжать, и я полагаю, вы будете им мешать.

— В сторону отошел! — прошипел крепышок, — Вручим цветы, выскажем слова благодарности. Что не понятного?

— Я вам русским языком сказал — вам здесь не рады! По-немецки объяснять, что ли?

— Так, Николай Степанович, я вижу тут мне нужно вмешаться! — с угрозой протянул второй, — Ну-ка… в сторонку отойдите. Курсант, мля… ты чего не понял-то?!

«Мне чего — ждать пока он окончательно отодвинет этого… Степаныча? Данунах!».

Как только крепышок отодвинул свой торс чуть в сторону, Косов, все так же улыбаясь, немного подсел в коленях и резко пробил верзиле в брюхо. Правой.

Здоровяк ожидаемо хрюкнул и начал складываться в поясе. Не давая ему завалиться себе в ноги, Иван ладонью охватил его «бестолковку» и с силой толкнул назад. Шлепнувшись задницей о противоположную стену неширокого коридора, верзила, чуть развернувшись, стек по стене. Послышался «бумк». Это его голова встретилась с дощатым полом.

«Сотряс? Да не… нечему там трястись!».

Крепышок отреагировал неожиданно резко. Выпустив из правой руки букет цветов, он потянулся левой к воротнику гимнастерки курсанта.

— Ты чё, мля?

«Сам ты — чёмля!».

Иван, не выпрямляясь в ногах, сделал приставной шаг влево и чуть вперед, прихватил руку противника за запястье, и помог тому продолжить движение. В волюшку!

Но «в волюшку» не получилось — ширина коридора не позволила. Лоб поклонника Вариного таланта со звонким стуком встретился со стеной. И даже вроде бы был слышен «чак!» зубов.

«Рот закрылся! Язык бы он себе не откусил, телепень этот!».

Когда, согласно законам природы, тело крепыша, отринутое более прочной стеной, подалось назад, Косов аккуратно придержал его и мягко опустил на тело приятеля.

«Вот так, бля!».

— Кто-то стучал, Ваня? — выглянула из дверей Варя, — Ой! А что это тут?

Она уставилась на немалую кучку возле противоположной стены.

— Ну-у-у… у меня два варианта. Либо этим гражданам вдруг стало плохо… Такое — бывает. Может в столовой что-то не то съели… Либо, что более противно, эти двое являются поклонниками однополой любви. Видишь, как прижимаются друг к другу?

Варя хихикнула, все еще в недоумении перевела взгляд на Ивана. Тот в ответ пожал плечами: «А чё я-то? Я — вообще ни при чем!».

Из помещения для музыкантов вышли Калошин сотоварищи.

— Ого! Вот эта картинка! А-а-а… это опять эти двое! — пришло узнавание к Игорю, — Нет! Ну это уже ни в какие рамки! Я сейчас же все выскажу местному директору!

Кто-то из музыкантов задумчиво произнес:

— Может им просто плохо? Может… медиков нужно позвать?

— Я сейчас позову директора, вот пусть он и разбирается — медиков нужно звать, или милицию! — разрешил сомнения Калошин. Потом присмотрелся, и хмыкнул:

— А веник-то они так и не поменяли. С понедельника! Варя! Тебе эти цветы нужны?

Всю дорогу до Дома отдыха Варя крепко прижималась к его плечу, поглядывая на него со старательно скрываемой улыбкой. Потом не выдержала:

— Это вас так в училище учат? Представь — а я и не слышала ничего, пока этот стук не раздался.

И прикрыв губы ладошкой, прыснула смехом.

— Нас в училище много чему учат…, - многозначительно произнес Иван.

Два последующих дня слились в одну сплошную репетицию. Калошин насел на коллектив — со страшной силой! Даже ветераны музыки начали ворчать, что, дескать — полегше бы!

В союзе с Варей, Косов выступил своеобразным профсоюзным комитетом, вытребовав у сатрапа Калошина «тихий час» после обеда. Но — после завтрака, а также после «тихого часа», Игорь гонял их всех — как сидоровых коз. Часть репертуара он «отставил» в сторону, решив, что их исполнение — вполне, а значит не стоит тратить времени. Но вот с этими двумя новыми песнями… Самодур от эстрады поставил себе целью — исполнить их уже на концерте в училище. Благо, что Ивана это никак не касалось!

Варя пела очень хорошо! Пробирала до самого… самого. Даже поварихи, послушав пару раз ее исполнение, дружно решили взять женщину на дополнительное довольствие.

— Знаешь, Иван…, - шепнула ему, улучив момент, тетя Зина, — Я раньше-то и не думала, как это все… нелегко — концерты-то готовить! Все ж думают что? Как мотыльки порхают эти артисты по сцене! А здесь вон оно как!

— Теть Зин! — засмеялся Косов, — Это еще что! Да и Игорь — он вполне с пониманием относится. Вот у нас директором был Илья, вот тот — мама дорогая! Веришь, нет — на репетициях рубашки были — хоть выжимай от пота!

— Ай-яй-яй! Вот уж где и не подумаешь-то! — качала головой старшая повариха, — Ты, Вань, парень-то с понятием. Ты уж Варю-то пожалей, погладь ее там… лишний раз-то…

Звучало это довольно двусмысленно, но Косов, подавив улыбку, не стал выказывать себя пошляком и лишь кивнул:

— Обязательно! Сами же видите — хорошая певица!

— Так она и певица хорошая, да и бабенка — куда с добром! Хорошая, в общем…

— Она ж — деревенская! И до сих пор родители в колхозе живут и работают! — поддакивал тетеньке Иван.

— Ну так… видно же! Девка-то — душевная! — соглашалась повариха.

В пятницу Калошин решил не проводить репетицию в училище, а просто приехать на пару часов пораньше — пообвыкнуться со сценой. Вместо репетиции он потащил Косова с Варей в город, где у нотариуса они подписали договор о равных правах на интеллектуальную собственность, а Косов еще — на делегирование полномочий Калошину на представление его интересов в Красно-Сибирской краевой филармонии.

«Куй железо, пока горячо! Игорек своего не упустит!».

А Варя опять с благодарностью посмотрела на Ивана, чуть пожав его руку.

Перед концертом в училище Косова ощутимо потряхивало. Судя по тому, как на него удивленно косились и Калошин, и Варя, это было заметно.

— Ты чего, дружище? Это же не первый твой концерт. Тем более, в твоем родном училище! Дома и стены помогают, так ведь говорят? — пихнул его в бок Игорь.

— Так-то оно так… Только… У меня женщина есть в училище. Понимаешь? Увидит она меня с Варей… даже не знаю, чем все это закончится! — шепотом пояснил тому Иван.

— Ишь ты… и здесь, значит, отметился! — усмехнулся Калошин, — А так-то — да! В таких ситуациях… даже не знаю, что посоветовать. Только — надеяться, что эта женщина не поймет. Да и ты меньше возле Варьки крутись, может не так заметно будет.

— Тогда Варя может обидеться! Куда ни кинь — везде клин…

— Ну хочешь… я с Варькой поговорю, чтобы поменьше к тебе ластилась? — старался выручить приятель.

— Даже не знаю… может тоже «надуться».

— Варька? Да не, она с понятием! Тем более — зачем ей тебе гадости делать? — усомнился Калошин, — Слышь! А мне вот интересно, а эта женщина — она кто? Какая-нибудь секретарша, или там… делопроизводитель? Или… неужто — преподаватель?

Иван хмыкнул, почесал нос:

— Майор она… точнее — военврач второго ранга…

— Ну них… себе! Ты, брат — по мелочам не размениваешься, ага! — засмеялся Игорь.

— Смешно ему! — вздохнул Иван.

— Да не боись! Прорвемся! — жизнерадостно заржал Калошин.

И все-таки Ивана потряхивало! Он уже и курить выходил, и коньячка из фляжечки глотнул, но помогало это все — ненадолго! Из приоткрытой двери в импровизированную гримерку, он больше слушал, чем смотрел концерт. Видимость отсюда была — не очень-то, а зала не было видно вообще. Снова и снова Косов поражался, насколько вырос исполнительский уровень и Калошина, и — тем более — Вари. Вполне на уровне самых известных артистов, чье исполнение Косов мог слышать по радио или на пластинках. И судя по реакции зала, понимал это не только он.