«А чего нам — таким молодым и красивым! Да — запросто! Слушайте!».

Они спели снова, уже без этого… спектакля перед песней. И снова — народ реагировал очень хорошо. Но они поспешили спрятаться в гримерке.

— Ну вот видите, парни… И чего дрожать было? — переводил дух Косов, — Ну и вот, а ты боялась! Даже платье не помялось!

Парни заржали, и только Гиршиц чуть заметно поморщился. Здесь их и настиг рок судьбы в лице ведущего концерт курсанта:

— Фу-у-х! Вот Вы где… Косов — тебя в аудиторию, где жюри засело!

«Опять — двадцать пять!» — выматерился в душе Иван, «по пути к славе».

В аудитории дым стоял коромыслом. В смысле — и дым был в наличие и разговор шел на повышенных тонах! Как раз выступал Биняев, и увидев зашедшего «на огонек» Косова, худрук «взвился» с новой силой:

— Вот он! Вот! Как можно было так поступить?! Как можно было… Косов! Кто тебе позволил нарушать сценарий конкурса?! Кто, я тебя спрашиваю? Устроил тут… понимаешь, цирк!

На попытку Верейкиса что-то возразить, Биняев ответил новой гневной тирадой:

— Поймите! Это — конкурс, не спектакль, не концерт! Не бенефис, понимаете ли, Косова! Нельзя так себя вести, ни в коем случае! Тут же как — вышел в свою очередь, исполнил номер — все! Иди, жди решение жюри! А не вот это вот все! Клоун! Паяц!

Как видел Иван, ни начальнику, ни комиссару сие действо — не нравилось категорически.

— Виктор Мефодьевич! Ну что Вы так… разволновались? Право слово — мы же работали для зрителя, а зрителям, как я понял — понравилось!

— Вот! Вот я о чем и говорю! Это не искусство… это… это — популизм какой-то! — снова начал Биняев.

— Искусство — принадлежит народу. Виктор Мефодьевич, Вам напомнить, кто это сказал? — сумел вклиниться в ругань худрука Иван. И, что характерно, тот сразу заткнулся!

Груздев с удивлением посмотрел на Косова, хмыкнул, и перевел взгляд на Верейкиса:

— А я думал… ты краски сгущаешь. Хитровыделанный такой, да?

Верейкис, не отрывая взгляда от Косова, молча кивнул.

«Вот и в воздухе чем-то запахло! Гоблин был прав, и ситуацию нужно…».

— Товарищи командиры и политработники! Товарищи члены жюри! Да мы и не претендуем на какие-то места! Мы же… просто с удовольствием… и для людей! — попытался сформулировать Иван, но получалось откровенно плохо.

В тишине Груздев оглядел собравшихся:

— Он говорит — с удовольствием, и для людей. Для зрителей, то есть! И им, зрителям, очевидно — понравилось! А мы, члены жюри, значит… возьмем и затрем артистов… Оттесним то есть с призовых мест. Так получается, товарищи?

Потом он перевел взгляд на Ивана, цыкнул уголком рта, покачал головой:

— Ну и жук!

— Тащ подполковник! Да вы все неправильно поняли! Не нужны нам никакие…, - начал снова оправдываться Косов.

— Так! Все я понял! Косов, свободен! Ожидай с остальными решения жюри!

«Твою-то мать… Все — на хер! Все это искусство, все эти песенки, выступления…».

Когда жюри огласило результаты, Косов с удивлением понял — насколько грамотно было выстроено решение. Они заняли третье место! Первое было — за хором, который исполнил его же песню — «Неба утреннего стяг», второе место — у второкурсников с «Винтовкой», а третье… их!

«Мдя-я… Грамотно, чё! Второй курс — более авторитетный. Они уходят, надо им — подсластить. Да и его поведение на сцене и правда было — не типичным. И подавать пример… было бы — спорным. А так… нормально!».

Когда актовый зал стал пустеть, а к ним пробилось немало народа, Анечка, расцеловав Юрку, к его явному смущению, но и к удовольствию, чмокнула Ивана в щеку. И он почувствовал, как она сунула ему в карман что-то.

Позже, улучив момент, он прочитал записку, и облегченно заулыбался. В крохотном клочке бумаги значилось:

«В воскресенье, после десяти утра (это было подчеркнуто для тупых!) приходи в гости! Буду ждать!» и подпись — «Настя».

«Ну наконец-то! Ох как я рад! Ожидание это… сомнения и даже раздражение. Все в прошлом! Ну я тебе, Настюша, в воскресенье все это припомню! Ты у меня покричишь-постонешь! Но ведь… как же я ее хочу!».

«Как же хорошо в Сибири весной! Нет, если посудить — весной везде хорошо. Но! Только жители северных областей страны могут в полной мере понимать — насколько замечательно это время года! Долгая, почти полугодичная, зима, с морозами и метелями — позади! Дни становятся все дольше, а солнышка — все больше.

И пусть пока ни зеленой травы, ни листей на деревьях нет и в помине, но! Но! Уже точно знаешь — они будут! Еще немного и точно появятся! А то, иной раз, в долгие зимние вечера и сомнение возникает — а ну как не придет весна вообще?! Разум-то смеется — «Быть такого не может! Всегда за зимой приходит весна!», а чувства порой сомневаются — «Ну а вдруг?! Все когда-нибудь бывает впервые!».

И не хочется обижать жителей южных, более теплых и комфортных регионов страны, но…

«Кто не бегал в противогазе, тот никогда не узнает цену воздуха!».

Кстати, противохимическая подготовка у них — тоже началась. РХБЗ, как сказали бы в будущем. Хотя нет — пока первую букву «Р» в этой абревиатуре никто не знает! Да и, насколько понимаю, и третью «Б» — тоже не знают. Так что — только противохимическая. Она, эта подготовка здесь вполне привычна — ее проходят в школах; в учебных заведениях и на предприятиях проводятся дни указанной подготовки, а то и месячники — по теоретическим знаниям.

Так народ напугали в прошлую войну, что впору на воду дуть. Но напугались — обе стороны, и потому массового применения БОВ в предстоящей "мясорубке" ожидать не стоит. Но гитлеровцы, не сильно афишируя сей факт, применяли — вполне. И в концлагерях, и в том же Аджимушкае.

Х-м-м… встречал публикации, что и «наглы» где-то этим отличались. И уж точно — гордые римляне — против эфиопов.

Они вообще… европейцы эти цивилизованные. Настолько цивилизованы: что хотят, то и творят, без особой оглядки на мнение окружающих. Это же всем известно, что только «Рашка» — Мордор, и живут там дикие орки. Но вот то, что еще в конце шестидесятых годов двадцатого века в спокойной и цивилизованной Бельгии людей в зоопарках показывали, наряду с разным зверьем — это факт как-то ушел в прошлое. Ага… негров там разных, зусулов или еще кого.

И в это же время доблестные галлы, которые героически сдались бошам в сороковом, и затем клепали тем все, что можно — артиллерийские системы, и автомобили, малые корабли и подводные лодки… Отвлекаясь на акты оральной любви, чтобы боши их больше ценили, ага! Эти самые галлы в шестидесятых угробили миллион алжирцев… или марокканцев? Не помню… И все равно — цивилизованные! Про бритишей — вообще молчу, тем, если бы волю дали — ух! Они бы почистили шар земной от разных… Нацисты — похлеще немцев, Альфред Розенберг не даст соврать!

Опять кстати! Это же совсем скоро — немцы франков и англов в позу пьющего оленя будут ставить! Примерно через месяц! Повлияем на историю? Поможем будущим союзникам? Да ну нах! Вот в обратную сторону — можно было бы! Если бы Адя не отдал свой «Стоп-приказ», а довел до конца эту операцию… И-е-э-х! Все равно нам от этих мудаков помощи ждать не приходиться! И сука Гитлер — реверансы еще делает англичанам… типа — может все-таки договоримся? Но не… этот английский свинобульдог сильно-сильно Адика не любит! Не договорятся! Хотя и по поводу финнов англы на нас зубы щерят, с-с-суки!».

— Ф-у-у-х-х! Взвод! Стой, раз-два! Восстанавливаем дыхание! Затем — разминка! — Косов сам согнулся в поясе, выдохнул, а потом, выпрямившись, замахал руками — «Вдох-выдох! Вдох-выдох!».

— Иван! Ты вот нам… х-у-у-х-х… объясни… На кой хрен ты нас гоняешь кругами, перед строевой подготовкой? — прорвало Капинуса.

— Паша! Бег — это универсальное упражнение, которое разогревает все группы мышц. Это — первое! Второе — дыхалка у строевика должна быть. Опять же — бег ее и развивает, и поддерживает. Да и сколько мы тут пробежали — три круга, меньше трех километров. Стыдно должно быть, товарищ Капинус! Стыдно! — в шутку пожурил Косов курсанта.