— Ну а разминки эти все… они зачем? — пробормотал один из курков.

— Поясняю… для тех, кто в танках! Разминаем шею — иначе… а ну как у тебя шею переклинит — как ты команду «Равняйсь» выполнять будешь? Потом — плечевой пояс — отмашка рук должна быть четкой, и одинаковой — у всех! Пояс — чтобы осанка была на «ять»! Ну и самое главное… ноги! Связки размять, мышцы потянуть, колени… голеностоп! В общем — не чирикаем, а повторяем за мной! Раз-два! И-и-раз, два!

Косов заставлял и себя, и других тщательно подходить к подготовке к непосредственно строевой.

— А танки здесь при чем? — пробухтел кто-то из строя.

— А танки здесь… танки здесь — при всем! У танкистов, если кто не знает, у них лобная кость — ого-го! До пяти сантиметров доходит в толщину! Они же постоянно о железки стукаются. В-о-о-т… сначала образуются шишки, потом — мозоль… Потом — и кость нарастать начинает. И это приводит к чему? Головному мозгу в башке места — все меньше и меньше! А потому и соображают — медленно и слабо! Им же по три раза команды повторяют, вдумчиво так… с расстановкой!

Курсанты заржали.

«Народу — нравится, а с улыбкой-то любое физическое упражнение лучше делается!».

— Да брешет он все! Танкисты же — они тоже в шлемах воюют, чтобы не побиться! — вякнул кто-то «особо одаренный».

— Шлемы у них… объясняю! Они не для того совсем! — продолжал разминаться Косов, поглядывая, чтобы и другие не отлынивали.

— А для чего же тогда у них шлемы? — засмеялся Амбарцумян.

— Шлемы у них, Серега… Чтобы краску не побить, не поцарапать внутри танка! А если танкист матерый, опытный — он же башкой может и металл замять! А зачем им внутри мятый, лопнувший металл, да краска поцарапанная? Что же это за танк такой будет — мятый, да лопнувший? У них тоже, небось, свои командиры есть! Значит — есть кому за порядок спрашивать. А командиры-танкисты — это же вообще звери! У них вообще в голове — одна кость! Но, хоть соображают совсем слабо, за порядком следить все же — могут! Это у армейских командиров уже в кожу впиталось! То есть — мозгов уже не надо, одни инстинкты!

Тут с хохотом вмешался Ильичев, так же делающий разминку:

— Вы с ним не спорьте! У него здесь, в танковой школе, земляк инструктором служит! Так что — информация проверенная, из первых рук!

Таки — да! Весьма неожиданно для Косова, когда он в составе гарнизонного патруля, гулял по улицам центра города, встретился ему вдруг — Коля Ивкин! Ну как встретился? Окликнул его кто-то! Оп-па! Николай, собственной персоной! И, причем, в форме командира танковых войск! Командир, правда, совсем невеликий — младший лейтенант! Но все же!

Вымолив у старшего патруля пять минуток, «для пообщаться с земляком», Косов, наперебой с Колей, стали выспрашивать-рассказывать друг дружке о житье-бытье. Времени, конечно, ни на что не хватило, но, когда старший окликнул Ивана, демонстративно постучав по наручным часам на руке, договорились встретиться в увольнении, в выходной день.

— Ваня! Я тебе сюрприз сделаю! Обещаю! — засмеялся на прощание Коля.

Косов развил бурную деятельность — новую форму так отутюжил, что о стрелки порезаться можно! В училищной цирюльне попросил, чтобы его постригли, как ему надо. Ага… командиры уже не требовали с курсантов первого курса наголо стриженной головы! А еще — выспросил у сержанта Ильичева, куда он захаживает со своей новой пассией. И ведь, скотина такая, даже еще не рассказал, кто она и что она! А ведь точно — куда-то они там ходили, не только же в кино даму водить!

Степан, сначала, бекая и мекая, пытался отбрыкаться, но Косов был настойчив! Ну право слово — не в кино же им с Ивкиным идти?! Тогда сержант и подсказал один уютный ресторан, где посидеть можно, и где на тот факт, что с дамой приперся — курсант, внимания особого не обращают. Цивильное место — обещал Ильичев. Вот он зачем у Ивана денежку занимал — на кабак с дамой!

Место было и правда — неплохим, вполне уютным, и без лишнего пафоса. Туда они с Ивкиным, и с его «сюрпризом» и пошли! Сюрпризом оказалась все та же Клава, невеста Ивкина. Хотя — как невеста? Жена уже!

Коля, поглядывая на жену, рассказал, что после успешного окончания им курсов механиков-водителей, учитывая его навыки работы с металлом и механизмами, а также успехи в усвоении программы курсов, ему предложили остаться в танковой школе.

— Ну а я чего? Попросил у командования неделю, смотался в Красно-Сибирск, Клаву — в охапку, да назад!

Женщина засмеялась:

— В охапку, ага! Три дня меня уговаривал! — и покосилась на мужа, чуть покраснев.

«Эгей! Видно — хорошо Коля ее уговаривал! Молодец!».

— Ну а здесь Вы как? — спросил Косов.

— А здесь… еще одни курсы закончил. Видишь — младшего лейтенанта присвоили. Клава — в техникум библиотечный поступила, на заочный. Сначала комнату снимали, у старушки одной, а сейчас после того, как расписались — нам комнату в общежитии дали. Здорово, да?

Косов подтвердил — да, здорово! Даже, в глубине души, чуть позавидовал ребятам — как у них хорошо все складывается!

Коля, в своей стального цвета танкисткой гимнастерке, с «кубарями» в петлицах, стройный и подтянутый, смотрелся — молодцом. Клава…

«А она чуток поправилась, по-моему! И какая-то спокойная, умиротворенная. Х-м-м… и вино — только пригубила!».

Улучив момент, когда Клава вышла в туалетную комнату, он спросил у Ивкина негромко:

— Коль! А… Клава беременна, что ли? Извини за вопрос, если что…

Ивкин немного удивленно посмотрел на Косова, но не обиделся:

— А как ты понял? Мы-то никому пока…

— Как понял? По некоторым признакам. Она чуть поправилась, женственная такая стала, плавная вся. Вино — почти не пьет. Да и… не знаю. Какая-то такая, умиротворенная!

Коля довольно засмеялся:

— Да, брат Ваня! Верно! Ты знаешь — я так рад!

Косов задумался, а потом нехотя, и чуть грустновато спросил:

— Коль! А если — война?

Ивкин посерьезнел:

— И чего? Война… значит — война! — и наклонившись ближе к Ивану, — Знаешь… нам тут данные доводили, про… ну — про северное направления и применение танков там…

Но досказать Ивкин не успел — вернулась Клава.

«А хорошо посидели, душевно! И не напились нисколько. Больше разговаривали, вспоминали, смеялись! Молодцы они, эти ребята!».

Договорились, что еще непременно встретятся!

Отработав повороты, Косов перешел к отработке шага, и отмашки рук.

— Выше руку, Алешин! Всем внимание! Кто знает, где на теле человека находится подвздошная кость? Нет? Знаете? Амбарцумян, покажи! Правильно! Вот рука должна доходить именно до нее! Локоть! Локоть к телу — не прижимаем! Повторяем за мной! Р-р-а-з! Еще раз — раз! Вот так, да. И снова! Раз! Раз! На месте… шаго-о-м марш! Раз! Раз! Капинус! Это уже высоковато! Ниже, ниже! Руку на взмахе отводим до упора! Не в сторону, а взад себя!

Еще на первом занятии столкнувшись с разногласиями по поводу — «что значит — нога поднимается на высоту тридцати сантиметров от земли!», Косов упер у кого-то… ну понятно, что у Гиршица! деревянную линейку и теперь, чтобы не спорить с "курками" — просто подносил линейку к ноге нерадивого и молча… а иногда и не молча! Смотрел на курсанта!

— Носок тянем, тянем носочек! Держим, держим лапу, мать вашу! — и самому приходилось, стискивая зубы, тянуть носок и держать ногу.

«Хорошо, что у нас бушлаты есть! В шинелях бы, на таком солнышке… спарились бы!».

Вот еще… непонятная ситуация. Шинель! Со времен царя Гороха в русской армии присутствовала шинель. Вещь хорошая, нужная. Для солдата — просто необходимая! И согреет, и спать на ней можно, ею же и укрываясь! Теплая, опять же…

«Как в том анекдоте, про бабку и солдата:

— А что, милок, рази ж вы зимою не мерзнете?

— Да ты что, бабуля! У нас же шинель — с подкладом! — и демонстрирует бабке ватный подклад вверху шинели!

— Ага… вон оно чё! А летом — рази не жарко в ней?

— Да нет, бабушка! Она же — без подклада! — и показывает полу шинели изнутри снизу».