Иван начал, не торопясь, переодеваться — подходило его время выходить на сцену. Предложенные ему изначально вещи пижона Юры он забраковал. Слишком уж они были непростые. Не по его роли в песнях! Совместными усилиями всего коллектива удалось подобрать сорочку, пиджак и брюки — приличные, но — попроще, чем предложил пижон.

— Все, Ваня! Сейчас Варя песню исполнит, и твой выход! — заглянул сюда Калошин.

Под веселым, понимающим взглядом Игоря, Иван сделал еще пару глотков из фляжки, выдохнул и перекрестился — благо сейчас его никто не видел!

«Калошин? Этот — понимает…».

— Слышь… ты хоть взглядом покажи мне свою зазнобу! Хочется увидеть, кого это Косов так боится! — фыркнул Калошин.

— Да не боюсь я! Тут… другое! — Иван отодвинул приятеля в сторону, освобождая себе проход.

— Ну — ни пуха, ни пера! — хлопнул его по плечу Калошин.

— К черту!

Иван поднялся на сцену, взял поданную гитару, и, стоя за шпалерой занавеса, подождал окончания Вариной песни. Посмотрел в зал, часть которого было видно с этого места.

«А зрители-то — прониклись! Вон как принимают красавицу! Женщины даже платочки иногда используют!».

Варенька исполняла очередной женский плач по негодяю-мерзавцу-изменщику. Когда она закончила и, чуть выждав, поклонилась залу, на нее обрушились бурные аплодисменты. Переждав эту бурю, певица не стала сходить со сцены, а немного отошла в сторону.

— А теперь, дорогие друзья, перед вами выступит всем вам известный, ваш товарищ… Курсант вашего училища — Иван Косов…, - Калошин был пафосен и величав.

«Ну — всем известный — это перебор! Вот сколько в зале абсолютно незнакомых лиц!».

Больше половины мест в зале занимали люди, явно не имеющие к училищу никакого отношения. Ну — или имеющие к нему лишь косвенное отношение! Все-таки мужчин и женщин в форме было большинство. И лишь по краям, да на последних рядах виднелись коротко-стриженные головы курсантов.

«Ну давай уже… заканчивай это «бла-бла-бла», Игорек! А то я сейчас перегорю, на хрен!».

Наконец Калошин позволил начать вступление. По договоренности Варя сейчас играла некую красотку, которую длительное время добивается герой песни. В качестве моральной и музыкальной поддержки герою, немного позади него выступала парочка артистов-гармонистов.

— Ну почему ко мне ты равнодушна?

И почему ты смотришь свысока?

Я не прекрасен, может быть, наружно,

Зато душой красив — наверняка!

Варя сейчас стояла чуть в стороне, перебила пальцами уголок платочка, наброшенного на плечи, изредка с легкой усмешкой поглядывала на Ивана.

«И губки поджаты немного недоверчиво, и даже — высокомерно! Как играет, чертовка?! Но — хороша!».

— Вот так и бывает в жизни, друзья! — продолжил конферанс Калошин, — Мужчинам часто приходится долго и упорно добиваться внимания женщины! Но! Посмотрим же — что происходило с нашими героями дальше…

Варя в момент преобразилась. Сейчас она уже была подругой героя следующей песни. Рассерженной. Ручки в бок, даже притопнула каблучком негромко:

— Обещал — не позвонил!

Или ошибаюсь я?

Где ты шлялся? Пиво пил?

По друзьям шатаешься!

Обещания давал,

Все как с веток листики!

Грош цена твоим словам,

И такой софистике!

Иван повел плечами, сдвинул кепочку на затылок, и, выдав короткую чечетку, повел плечами, подмигнул приятелям-гармонистам:

— А у меня — все отлично!

Просто все отлично у меня!

Варя перехватила:

— Просто ты — человек-привычка!

Иван подтвердил:

— Человек-привычка? Это — я!

Потом их роли поменялись. Варя, внешне успокоившись отошла к краю сцены. Теперь пришла пора уже Косову сетовать:

— На фотку я твою смотрел,

Аж от любови корчился,

А так обнять тебя хотел,

По ночам ворочался.

Оборвал весь телефон,

Перебил все вазочки,

Но не встретил, не нашел

Твои ручки-глазочки.

Варя удивленно повела руками, усмехнулась:

— А у меня — все отлично!

Милый! Все отлично у меня!

Обвиняюще Косов уставил на нее палец:

— Просто ты — девушка-привычка!

Варя кивнула, улыбаясь:

— Девушка-привычка — это я!

Закончили они вместе. Он приобнял Варю, а та прильнула к нему:

— А у нас — все отлично!

У тебя, и у меня…

Только теперь Иван посмотрел в зал. Люди улыбались, люди — смеялись, люди — хлопали в ладоши с симпатией!

Вот только Иван краем глаза заметил в зале приподнятую в удивлении бровь, и светло-голубые, льдистые глаза Насти.

— Но это — не окончание нашей истории, друзья! Чем же закончится это повествование? — зашелся соловьем Калошин.

Варя отошла в сторону, приняла вид, подобающий следующей песне. Косов, взяв в руки гитару, снова подмигнул гармонистам, и:

— Ну что ты смотришь на меня в упор?

Я твоих не испугаюсь глаз!

Давай закончим этот разговор,

Оборвав его в последний раз!

«Фу-у-у-х… как же выматывают эти, очень недолгие минуты на сцене! Легче на спортплощадке часа два провести, с полной нагрузкой!».

Косов заскочил в гримерку, скинул с плеч пиджак, с неудовольствием почувствовав, как прилипла от пота на спине рубаха. Сюда же зашла Варя. Тоже перевела дух:

— Ты хорошо спел. И отыграл тоже — замечательно!

Потом закурила, и, не глядя на Косова:

— Меня Калошин предупредил, чтобы я вела себя с тобой здесь… по-дружески! — женщина хмыкнула, — А ты, Ваня, оказывается — жох! И здесь не теряешься!

Косов не знал, что сказать, а потому — промолчал.

— А ты знаешь, я ее узнала в зале! Представь, узнала! Она сидит в центре, в третьем ряду, ближе к краю. В компании с другими женщинами…

Иван удивился:

— Как же ты могла ее узнать? Ты же не видела ее ни разу, даже не знала о ее существовании!

Варя засмеялась, но… как-то недобро.

— А вот! Сначала почувствовала что-то… Потом… Потом поймала взгляд, такой — очень интересный взгляд! Очень внимательный и изучающий! А потом… прямо вот — смотрит своими льдинками, аж мурашки по коже! А она красивая. Только какая-то… бледная! И глаза у нее, Ванечка… ой-ой-ой! Тебе нужно быть крайне осторожным! Даже боюсь за тебя, дружок!

Варя снова засмеялась, а Иван почувствовал, как что-то изменилось в ее отношении к нему. Куда-то ушла теплота. Перед ним, как и прежде, стояла красивая и стервозная Конева. Та Варенька, которая столько «крутила» им в Красно-Сибирске, мотала ему нервы, водила за нос.

«М-да… а что ты хотел? Треугольник… он такой! И как я буду выпутываться из этого — даже не представляю! Нет, Варя, похоже, сделала вывод и стала прежней Коневой. Все! Ушла в раковину и хрен тебе больше, а не теплых, сердечных отношений! Теперь еще предстоит с Настей разбираться!».

Концерт продолжался. Калошин и Варя попеременно выходили на сцену, отрабатывали номера.

В перерыве, в гримерке стало сначала шумно, но потом повисшая гнетом атмосфера повлияла и на музыкантов, они притихли, переговаривались негромко и лишь искоса поглядывали с удивлением на Косова, Варю, и старавшегося держаться непринужденно Калошина.

Иван же короткими, небольшими глотками добивал остатки коньяка во фляжке, и постоянно курил.

В окончании концерта вновь Косову «подсудобил» Калошин. Вызвав всех артистов на сцену, заставил подойти к краю, и двинул спич:

— Дорогие друзья! Вот и подошел к концу наш концерт! Мы были рады выступать для вас! Спасибо вам, наши дорогие, такие благодарные и сердечные слушатели! А еще я бы хотел поблагодарить от всех нас, артистов, одного замечательного человека! Человека, благодаря которому стал возможным и этот концерт, и все концерты нашего коллектива вообще! Человека, который и написал все прозвучавшие перед вами песни! Они вам понравились? Ну, конечно же! Как они могут не понравиться?! А уж нам-то они как нравятся! Вот это человек! Это курсант вашего училища — Иван Косов!