Нет, это невыносимо! Поднявшись, я схватил телефон, набрал Настю и сказал, чтобы она немедленно приезжала. От своего прежнего образа жизни я отказываться не собираюсь. Ни сила, ни искупление грехов мне не нужны. Свой путь я выбрал. Человек сам решает свою судьбу. А про звезду, псих просто наврал мне, чтобы затащить в секту свою. Да! Все именно так. Чем-то усыпили меня, изрисовали ногу, а потом для пущего эффекта наговорили всякой чуши. Ведь я так и не вспомнил, что было вчера, и как я оказался в постели без сознания. И на что только люди не идут, лишь бы добиться своих целей? Угораздило же меня вляпаться. Зачем им вообще все это надо? Порабощение? Что они там делают с людьми? Неважно. Это не мое дело. Я вырвался, а дальше меня уже ничего не касается. Хотя появление этого человека было потрясающее. Как они это сделали, не знаю, и знать не желаю, но я был впечатлен.

Настя явилась как раз вовремя, на пике моего нервного напряжения. Я страстно целовал ее, будто изголодавшийся волк, вгрызавшийся в кусок мяса. Она отвечала мне тем же, за что я был ей безмерно благодарен. Она не могла не возбуждать. Только вот, когда закрываешь глаза, всплывает образ обольстительницы. Черт! Как мне теперь избавиться от него? Настя, Настя! Я сейчас с Настей и буду любить ее день и ночь напролет! Плевать на ту, даже имя, которой я не знаю. Девушка в моих объятиях достойна большего. Она любит меня — не раз уже говорила об этом. А я говорю, что мне от нее надо только одно. Бедная. Девушкам вдвойне сложно перенести неразделенные чувства. Я обязательно об этом подумаю серьезнее, но позже. А пока…

Обнаженные в постели, мы ласкали друг друга долго и томительно, пытаясь растянуть удовольствие от близости. Вот она застонала. Потом прошептала: «Я не могу больше терпеть…». И только я вознамерился овладеть ею целиком и полностью, как жгучая боль в ноге заставила меня сморщиться и согнуться пополам.

— Что с тобой? — тут же спохватилась Настя, обнимая меня за плечи.

— Нога. — Прошипел я. Злость, на все случившееся, новой лавиной обрушилась на меня.

— Ты наколол татуировку? — поразилась подруга, зная, что я отрицательно отношусь ко всем уродованиям тела.

— Да. — Только это я и мог ответить.

Больше вопросов не последовало. Настя умная девушка, не пристает лишний раз, даже если ей очень любопытно. Почему же нога так болит? Настя оделась и просто сидела рядом, не зная, как может помочь мне. Казалось, что кто-то вырывает по куску мяса от ноги. И продолжалось это долго. В итоге я попросил Настю уйти. Не хотел, чтобы она видела меня в таком состоянии. Я даже проглотил несколько таблеток обезболивающего, но они не помогали.

Прошел час, прежде чем боль начала понемногу стихать. Нога покраснела. Слегка пульсировала, но уже можно было наступать на нее. И теперь так будет всегда или это единичный случай? Чего ждать в следующий раз? Может она вообще надуется и лопнет? Бред. Я сам в это не верю. Просто татуировка слишком большая, вот и все.

Больше 30 лет назад.

На улице было тепло несмотря на приближение зимы. Ноябрьское солнце светило ярко. Ветер еле колыхал ветви уже голых деревьев и, выходя на улицу, не обязательно было надевать шапку и теплое пальто. Кирилл натянул старую рваную куртку, черные потертые джинсы и измятые ботинки. Витю снова тянуло на какие-то сомнительные подвиги, но Кирилла это не смущало. Он всегда мог его вовремя остановить, если того начинало нести без тормозов. В отличие от него, Витя был чересчур активным парнем, и Кирилл не всегда мог успеть за ходом его мыслей. Однако он мог распознать в его поступках недопустимые действия. Так случалось уже много раз.

С тех пор, как они познакомились, прошло чуть больше полугода и ни дня они не сидели на месте. Витя каждый раз старался вытащить его на улицу. В этот раз Витю привлекла заброшенная стройка на окраине города. Туда пришлось ехать на автобусе, но никто из парней не собирался платить. Витя постоянно умудрялся выкрутиться перед кондуктором, чтобы не оплачивать проезд. То поднимет выкинутые добрыми людьми проездные билеты, то успеет вовремя, схватив Кирилла за рукав, выпрыгнуть из автобуса, когда двери уже начинали закрываться, то просто прятался за спинами взрослых, когда в автобус набивалось слишком много людей. Таким образом они умудрялись копить деньги, которых у них и без того было очень мало. Кириллу повезло чуть больше. Он являлся подопечным дьяконов, которые планировали в будущем стать епископами, а может даже и патриархами. Они были не Бог весть какими праведниками, но в душе были прекрасными людьми и помогали ему во всем без каких-либо темных мыслей и претензий. Кирилл тоже не оставался у них в долгу и всячески помогал им в мелких церковных делах. Проще говоря — отрабатывал те деньги, которые получал от них, выполняя вместе с ними задания высших по рангу богослужителей. У Вити была совсем иная участь. Он заботился сам о себе. У него тоже никого не было, но он был детдомовским. Оттуда он всегда сбегал и периодически появлялся в его стенах, чтобы провести ночь в тепле. А в остальное время бесцельно болтался по улицам. Спустя какое-то время с ним начал болтаться и Кирилл. Хоть у него свободного времени было не так много, Вите он уделял максимум своего внимания, потому что это был его единственный друг.

Когда же они, наконец, добрались до стройки, то их не мог оставить равнодушным масштаб недостроенного сооружения. Это была многоэтажная и многоярусная больница, которая так и не смогла возрасти над городом и выполнить свою первоначальную миссию. Ее темные ниши, подразумевающие окна, напоминали тысячу глаз какого-то неземного чудовища, воззрившегося на двух подростков, пробирающихся сквозь строительный мусор в его зловещую пасть. И вот они внутри. А что дальше? Вокруг мертвая тишина, от которой по коже пробегали неприятные мурашки. Полная разруха. В нескольких проемах были двери, которые висели лишь на одной петле. Кое-где виднелась синяя настенная краска и на полу лежала зеленая плитка. Это было единственное, что сохранилось со времен строительства этого гиганта. В некоторых коридорах обвалились потолки, и теперь груда бетона лежала на полу, преграждая путь любопытным редким посетителям сего здания. Они пробирались все глубже, теряя солнечные лучи, которые до последнего старались осветить им дорогу в этих глухих жутких коридорах. Что заставило Витю выбрать именно это место для прогулки? Что привлекло его в этих мертвых развалинах?

Но Кирилл так и не задал ему эти вопросы. Он молча шел за другом, озираясь по сторонам. На стенах уже образовались какие-то надписи, выжженные с помощью спичек. Кое-где надписи были написаны краской. Вокруг валялась куча пустых бутылок, пакетов, окурков и различного мусора, который мог оставить только человек. От этой мысли Кириллу стало чуть спокойнее, если здесь были люди, значит, ничего страшного и мистичного в этом здании нет и быть не может. Оно просто большое и пустое, потому то и гуляет дрожь по телу.

— Эй, смотри-ка. Вот оно? — Витя ткнул вглубь одной из комнат пальцем и радостно заулыбался.

Кирилл подошел ближе и посмотрел в том же направлении. Он даже присвистнул от удивления, но краска стыда все-таки залила лицо парня, который никогда даже не думал о нечто подобном.

В комнате, которая должна была быть палатой для больных, по всем стенам и по потолку были развешаны картинки и фотографии эротического содержания. На каких-то были изображены только голые девушки в красивых позах, на каких-то были девушки с мужчинами и те, в свою очередь, с дамами не церемонились. Этих картинок было так много, что между ними не было даже зазора, их края заходили друг на друга, чтобы сэкономить место и наклеить как можно больше фотографий. В основном это были вырезки из журналов. Но среди такого количества журнальных страниц Кирилл отыскал в самом углу на потолке несколько настоящих черно-белых снимков. Их откровенность и пошлость ввергла скромного Кирилла в шоковое состояние. Он смотрел на лицо маленькой девочки, которая была, возможно, младше его на пару лет. И это самое лицо исказилось от боли и стыда, потому что над ней навис взрослый голый и очень довольный мужчина, насилующий девушку, нет, девочку, не обращая внимания на ее страдальческое выражение лица. У Кирилла, глядя на это, что-то зашевелилось внутри. Очень глубоко, еле ощутимое, но это «что-то» сильно встревожило парня, который до этого никогда не видел и не сталкивался с нечто подобным. Кирилл опустил голову и посмотрел в пол, где не было всей этой пошлости, где был лишь мусор и пыль. Но перед глазами зависла картинка. Он попытался отмахнуться от нее, но ничего не получилось. В его голове эта фотография вдруг приобрела сначала цвет, а потом и вовсе ожила. Он увидел, как мужчина насилует девушку, нет — девочку. Он стал свидетелем их соития. Он услышал, как она вскрикнула от боли, а потом начала стонать в такт его движениям. Он представил себя тем, кто заснял все это на пленку. Кирилла начало знобить, на лбу выступила испарина. Учащенное дыхание стало почти неуправляемым. В висках забился частый пульс и он, наконец, заставил себя открыть глаза и на секунду застыть. Вот так, без мыслей, без картинок, без разыгравшейся фантазии. Просто постоять вот так, смотря в пол и ни о чем не думать.