На улице было холодно. Еще пара дней и наступит зима. Единственное время года, которое он ненавидел всей душой. Через месяц все будут праздновать наступление Нового года, а что будет делать он? Из года в год, тридцать первого числа он закрывался в своей комнате, укрывался одеялом, открывал книгу, включал фонарик и старался ни о чем не думать. Радовало то, что он жил в церкви и все праздники кроме православных проходили у них тихо и спокойно. Этот год не будет исключением. И церковный поселок находится далеко от города. Не услышит он бой курантов, не увидит сверкающие огни города, не будет наблюдать за фейерверками, запускаемые празднующими веселыми жителями ближайших домов. Больше никогда он не сможет отпраздновать этот праздник, как все нормальные люди. Он не любил снег, даже просто воду, не любил елки, не любил яркие огни и всю эту праздничную мишуру, ничего, что соприкасалось с его воспоминаниями. В классе все ребята обменивались мнениями о проведенных каникулах, о полученных подарках. Он был единственным, кто никогда не участвовал в этих беседах. Ему нечего было рассказывать. Нечем поделиться. Семейные посиделки за столом, гости, украшенная елка, игры, обмен сюрпризами — это было слишком давно, чтобы вспоминать и бередить старые раны. Кирилл почувствовал, как по щеке потекла слеза. Что это? Нахлынувшие воспоминания, или жалость к самому себе? Он снова тяжело вздохнул и вытер щеку рукой.

Кирилл увидел, как большая прозрачная капля летит прямо на него, но не стал уворачиваться. С громким шлепком она приземлилась ему на лоб и медленно скатилась к переносице. За ней последовала следующая. И еще одна, и еще. Когда его лицо было почти полностью мокрым, небо заслонила черная материя, а потом он увидел перед собой улыбающееся лицо Вити. От неожиданности Кирилл выпрямился и вытер рукавом куртки свое лицо. Капли дождя скрыли следы слез.

— Ты чего? Дождик же не летний! Хочешь насквозь промокнуть?

Витя сел на скамейку рядом и поделился с ним зонтиком.

И вот он здесь, и на душе уже не так тяжело. Неловко, немного сжато, но все плохие мысли улетучились. Минут пять они сидели молча, разглядывая горизонт. Но потом Витя нарушил тишину странным вопросом, который Кирилл не сразу понял.

— Как ты считаешь, что такое жизнь? — улыбаясь чему-то, проговорил Витя.

— В смысле? — посмотрел на него Кирилл.

— Для чего человеку дана жизнь?

Такой вопрос не раз посещал измученный мозг Кирилла, но ни разу он не смог на него ответить. Да и кто сможет дать на него ответ, если этого никто не знает. У всех взрослых много версий и предположений, но что они дают? Решают ли они какие-то проблемы? Нет.

— Знаешь, я считаю, что нет смысла углубляться в этот вопрос. — Улыбаясь проговорил Кирилл, после недолгого раздумья.

— Что? — не понял теперь Витя. Казалось? он рассчитывал на другой ответ, и этот его немного даже разочаровал.

— А ты считаешь мы можем найти ответ на него? Нам по двенадцать лет, что мы можем? — снисходительно пожал он плечами.

Витя от непонятного негодования аж вскочил со скамьи и выразительно замахал руками, ему даже зонт не помешал, так он был возбужден.

— А кто тогда, если не мы?! Кирилл, только мы и можем делать, решать, менять! Этот мир может быть лучше, он должен быть лучше! И в наших силах все изменить.

— Витя, я тебя не понимаю.

Кирилл во все глаза смотрел на друга и не мог понять, сошел ли тот с ума, или он его и в самом деле совсем не знал? Витя частенько не тормозил на поворотах, и иной раз Кирилл даже не мог понять помпезных речей друга, но сейчас это уже совсем никуда не годится.

— Ты же находишься в непосредственной близости к Богу, разве нет?

— Витя…да, я живу в двух шагах от церкви, но никакого отношения к этому не имею. Меня стараются настроить на их волну. Привязать веру в Бога, но из-за того, что произошло со мной и моими родителями, я ни за что не поверю, что он существует. А ты? Ты в него веришь?

— Конечно. — Уже более спокойно сказал Витя, и сел обратно на скамейку.

Дождь не переставал бушевать. Но ни один, ни другой не собирались уходить с насиженного места.

— Жизнь человека, это всего лишь этап. Сложный, беспощадный и неумолимый этап. Человек сам решает, как ему двигаться, в каком направлении, но…свыше, ему уготована судьба. Точнее, несколько ее вариантов, в зависимости от того, что выберет человек. Ты когда-нибудь был на грани смерти?

— Нет. — Кирилл старался говорить спокойно, но ему необычно было слышать от друга такие речи. А может и был, когда болел. Но с того времени он почти ничего не помнит, и уж тем более такие глубокие мысли.

— Когда я висел над пропастью… — при упоминании об этом инциденте, Кирилл опустил глаза и уставился на лужу, покрытую пузырями из-за бьющих по ней капель. — В тот момент, у меня вовсе не жизнь промелькнула перед глазами.

— А что?

— Будущее.

— Какое будущее?

— Что со мной будет, если я сорвусь…

Кирилл с недоверием смотрел на друга, потому что так и не мог понять, всерьез он завел этот разговор, или в очередной раз издевается над ним. Может он просто хочет уколоть его за то, что он так долго мешкал? Какова цель? Но Кирилл решил не нарушать течение беседы, а продолжить, чтобы понять… Или запутаться еще больше.

— И что же будет?

Витя отрицательно помотал головой и улыбнулся Кириллу такой теплой улыбкой, что у того защемило сердце от нежности к другу. Ему стало так хорошо от одной этой улыбки, что он понял — не мог Витя подтрунивать над ним в этот момент. Он говорил, как думает и поделился с ним своими мыслями.

— Я не могу тебе этого рассказать, потому что у меня не получается вспомнить. Я понимаю, что видел именно будущее, но деталей вспомнить не могу. Это произошло за какую-то долю секунды, но этого хватило, что бы мой внутренний мир пошатнулся.

Кирилл положил руку на плечо друга и слегка сжал пальцы.

— Не бери в голову.

— Что? — опять удивился Витя.

— Ты же рядом со мной. Ты не сорвался тогда. И до тех пор, пока я рядом с тобой не думай о подобном.

У Вити даже рот приоткрылся от такого высказывания. Но через пару секунд он пришел в себя и засмеялся во весь голос. Они поднялись со скамейки и направились куда-то вдаль.

Больше 30 лет назад.

Прошло не так много времени до следующей Витиной авантюры.

Это была небольшая булочная, в которой работал дедушка, часто подкармливающий двух подростков свежими пирожками. Они сдружились с пенсионером случайно, когда помогли с похоронами его жены. Она тяжело болела, на многие лекарства не хватало средств, и у него не получилось ее спасти. Но потом встал вопрос с ее похоронами и вот тут они с Витей и пришли на помощь. Кирилл уговорил своих братьев отыскать участок на кладбище для супруги, но братья расщедрились и отыскали два места рядом друг с другом, плюс организовали погребение, так как у продавца хлебобулочными изделиями весь заработок уходи на лечение жены. Пенсионер очень обрадовался, что сможет быть похоронен рядом со своей женой. Он часто говорил, что скоро отправиться вслед за ней, но несмотря на это, выглядел довольно бодрым старичком. С Витей они часто заходили в этот магазинчик, а после смерти супруги и вовсе стали завсегдатаями.

В один зимний вечер, друзья возвращались на автобусную остановку, когда разглядели в темноте, под фонарными столбами, какие-то тени. Эти тени мелькнули быстро и скрылись в подворотне, где располагался черный выход той самой булочной. Магазин был закрыт. Несколько дней старик не открывал магазин, так как уехал в деревню — отдохнуть. Подростки, не раздумывая двинулись в том же направлении, что и тени. Не успев завернуть за угол дома, они увидели, как несколько человек копошатся в замке двери. Кто-то пытался проникнуть внутрь булочной.

Кирилл в первую очередь подумал закричать и позвать на помощь. В то же время крик спугнет грабителей, но Витя был другого мнения. К досаде друга, он вышел на свет фонаря, положил кулаки на бока и звучным голосом, на сколько мог позволить ему его двенадцатилетний возраст, проговорил: