Я аж в струнку вытянулся, от упоминания этой цифры. Я уже возненавидел это число!

— Этот упрямый индюк и слышать ничего не хочет. А когда видит меня, его перетряхивает всего от отвращения. Не понимаю, как Господь мог наградить такого…такого… — Не подобрав нужного слова, она злобно прорычала и брезгливо взмахнула руками.

Я опешил. Ничего себе, кого еще передергивает от одного упоминания ненавистного человека? Вот это отношение. А я думал вытащить ее из этого окружения! Да она и стоять рядом со мной не захочет, не то, что слушать.

— Эмилия! Побойся Бога! Что ты такое говоришь?! — возмутилась Мария Антоновна. Толи, встав на мою защиту, толи на защиту Господа, который якобы подарил мне какой-то дар.

Девушка, которую звали Эмилия, сложила руки в молитве и что-то пробубнила себе под нос. Вот я и узнал ее имя. Так ли оно мне теперь необходимо, раз девушка меня на дух не переносит?

Эмилия повернулась ко мне лицом и с вызовом посмотрела. Мое присутствие уже не секрет, и я вышел вперед.

— Ты еще и разговоры чужие подслушивать любишь? — сложив руки на груди, скорее не спросила, а констатировала факт, девушка.

— Вы бы еще в раздевалку ко мне зашли и там поговорили. — Скривился я от такой несправедливости. — Можно подумать, вы прятались.

Мария Антоновна посмотрела на нас, как на двух несносных детишек и закатила глаза.

— Макс. — Все же решила она разрядить атмосферу. — Давно ты тут?

— С самого начала! — ответила за меня девушка, испепеляюще окинув глазами.

— Мне показалось, или в вопросе прозвучало моя имя, а не твое, Эмилия? — ее имя я проговорил протяжно, словно хотел вместо него сказать что-то едкое. Только вот, сказать ей нечто обидное, язык не поворачивался.

— Так, достаточно! — не выдержала Мария Антоновна и гаркнула так, что мы оба подскочили. — Эмилия, иди в церковь, я сейчас приду.

Девушка напоследок бросила на меня гневный взгляд, развернулась и ушла.

Мария Антоновна помотала головой и подошла ко мне. Мы с ней были почти одного роста. Обняла меня за плечи и повела к выходу.

— Не знаю, какая кошка между вами пробежала, но такой я ее давно не видела.

Я слегка пожал плечами, расстроенный нашим диалогом с Эмилией. Не так я себе представлял наш разговор. Как-то не складываются у нас взаимоотношения.

— Не бери в голову. — Потрепала за плечо учительница. — И так, какого твое решение?

— Решение?

— Относительно ордена.

— Понятия не имею. — Я был подавлен.

— Слушай. Мы не сектанты. Не вербовщики. Наше предназначение в другом. Мы помогаем людям, а не вредим им. Эмилия была резка. Священник рассказал мне. Закидала тебя непонятной информацией и ждала, что ты мгновенно примкнешь к нашим рядам. — Спокойно говорила Мария Антоновна, пока мы выходили на улицу. — Но в одном она была права. Выбора у тебя нет. Хочешь ты этого или нет, но тебе придется смириться со своей судьбой.

— У меня нет никакой силы и никакого дара. — Тут же проговорил я, понимая, куда она клонит.

— Пока нет. — Назидательно подняла она палец вверх. — Покажешь?

Она остановилась и убрала руку с плеч.

— Что? — пожал я плечами.

— Пентаграмму, конечно. — Улыбнулась она и полезла задирать мне штанину.

Я не стал сопротивляться. Какой смысл? Это клеймо на мне теперь навечно.

— Ух ты! — отреагировала она так же, как и голый парень. — Красиво.

— Что в ней красивого?

— Я такой еще никогда не видела. Хотя, поверь мне, повидала не одну.

— Она действительно растет? — все же задал, интересующий меня, вопрос.

— О да! Даже не представляю, что будет с твоей.

От этих слов я еще больше загрустил. Она начала сбрасывать олимпийку, слегка подняла футболку и обнажила накачанный живот. Сбоку красовалась половина круга, вторая находилась под резинкой спортивок. Потом учительница стянула немного штаны, а я начал озираться по сторонам. Люди ходили туда-сюда, а мы определенно приковывали к себе их внимание. Я начал хватать ее за одежду, со словами «понял, понял». Но она не унималась и продолжала демонстрировать свою татуировку.

— Да посмотри ты! — оттолкнула мои руки и наконец добралась до своего стебелька, который вел к большому, раскрывшемуся цветку.

— Гораздо больше, чем у парня.

— У парня? — спросила Мария Антоновна.

— Ну да, который однажды появился из воздуха. Голым. В парке. С черными длинными волосами.

— А, ты про Ворона! — кивнула она, поправляя одежду.

— Это имя такое, что ли?

— Теперь да. — Улыбнулась она. — Ну так что, идем в церковь?

Раздумывал я недолго. Снова встретиться с Эмилией сейчас не самая хорошая идея, но любопытство сыграло свою роль. Мне стало интересно. Мария Антоновна, да и священник, совершенно не казались ненормальными. Я лишь понадеялся на свое благоразумие. Нет ничего страшного, если я приду послушать. В конце концов только мне решать, каким путем следовать дальше.

Наши дни.

И вот мы дошли до церкви. Всю дорогу Мария Антоновна рассказывала про невыносимых студентов, о работе в институте, ни словом не обмолвившись про «орден». Я даже умудрялся ей отвечать, хотя мыслями был далеко от повседневных разговоров.

Все тот же полумрак, даже днем, когда светит солнце. Пахло воском и деревом.

— Почему тут так мрачно? — шепнул на ухо учительнице.

— Это атмосфера спокойствия и умиротворения. Здесь люди отдыхают душой и телом. Ты слишком молод, чтобы это понять. Но поверь, нам иногда это необходимо.

Людей не было. Мы продвигались в глубь. Мария Антоновна смело шагала вперед, а я за ней полный сомнений. Снаружи я чувствовал, что воля моя под контролем, но внутри, настрой малость потерялся в этой темени. Стало не по себе, и я замедлил шаг. Преподаватель оглянулась и улыбнулась.

— Будь ты мужиком, в конце концов. — Засмеялась она и пошла вперед, видимо уверенная, что эти слова помогут мне не развернуться назад.

Умный ход! Я помотал головой. Что я делаю?

Мы зашли за бетонный алтарь со свечами. За ним совсем ничего не было видно. Шесть колонн, удерживающие балкон, который до этого я и не примечал, а уже под ним находилось несколько темных дверных проемов. В один из них мы и зашли. Дальше небольшой коридор с еще несколькими проходами, но мы выбрали дверь в центре, и учительница повернула ручку.

Комната была крошечной. Слева стоял письменный стол, самый обычный: столешница с четырьмя ножками. Горела настольная лампа. На самом столе лежала кипа бумаг и папок. Несколько полок висели на стене так же заваленные макулатурой. Справа пара стульев и круглый стол, напоминающий обеденный. А за ним белая ширма, как в больничной палате. Что было за ней, не разглядеть. Из-за нее вышел священник и приветливо улыбнулся.

— Я в тебе и не сомневался, Мария. — Сипло проговорил он, будто болел ангиной.

— Да я и не сделала ничего, считай, он сам пришел.

Я кивнул священнику в знак приветствия. Преподаватель села на один из стульев, а я остался стоять на месте.

— Присаживайся, Макс. — Указал он мне на второй стул и снова зашел за ширму.

Вышел оттуда с массивной книгой в руках и положил ее перед нами на стол.

— Предполагаю, что ты пришел за ответами. Эмилия была не права, приношу за нее извинения. Ее…подача…никуда не годиться. — Снисходительно улыбнулся священник.

У него была добрая улыбка, от которой на не травмированной щеке проявлялась ямочка. В целом его облик приятен глазу. Спокойный. С тихим, пусть и осипшим голосом. Приветливым, дружелюбным лицом и шрам уже не привлекал внимания. Его приятно было слушать. Рядом с ним расслаблялся. Уж не знаю, хорошо это или плохо, но об Эмилии и ее отношении ко мне я немного подзабыл.

— Маш, Ворон с Эмилией в соседней комнате, разрабатывают план, можешь пока присоединиться к ним.

Она встала и на прощанье похлопала меня по плечу.