— Ну? Языки проглотили? — мужчина потянул за рукоятку меч. Маркус, заметив блеск наточенной стали, в мгновение ока сдвинулся к Брассике, взявшись за свое оружие.

— А кто вы? — нагрубил он всадникам.

— Ты, должно быть, охоч до крови, — мужчина на коне извлек меч до конца. — Ну, не беда, прольем кровь. Только держись.

Ветви дуба пуще прежнего облекли тело Атропы.

— Ох, стойте. Не горячитесь, — встал между ними поспешивший отец Рудольф. — Прошу милости выслушать. Меня зовут отец Рудольф, я священник Братства послушников Выша. Мы здесь по доброй воле и паломничества ради.

— Впервые слышу о таком ордене, — заметил толстый всадник. — Да и Выша-то нет, вон, погляди на его обломки. Как думаешь, Часлав, этот старик говорит правду?

— Не знаю, Добромир. Похожи на разбойников, — взгляд человека на коне, держащего меч для разящего удара, всепроникающе глядел в Маркуса. Атропа не двигалась, лишь наблюдала, иногда даже не дыша. Дуб гладил её, утешал в своих корнях и кроне, куда проникал последний луч уходящего солнца; всё замедлилось, застыло, время потекло стеклянными каплями в безмолвную бездну.

— Мы не разбойники, — запротестовал священник. — Но мы отправились в паломничество, да. Сопровождаем эту леди… Брассику до древнего кладбища. А кто вы?

— Сколько вас? — спросил толстый Добромир. — Когда мы обнаружили вас, я насчитал четырех.

— Так и есть.

— И где же четвертый?

Рудольф и Брассика обернулись. На лице Брассики было удивление и маленькая толика отчаяния. Её взгляд метался в поиске.

Атропа почувствовала, что дальше прятаться ей становилось всё сложнее, и решила выйти в свет. Но дуб оказался крепким: сознание плавно растекалось в древе, втекало внутрь, утрачивало границы, оставляя лишь плавные размытые контуры. Чтобы восстановиться, понадобилась дюжая сила.

— Я тут! — неестественно громко кликнула она. — Тут я!

Часлав повернул голову в её сторону, слегка наклонив её.

— Хм, колдунья?

— Нет, грешно таким заниматься мне, — ответила Атропа.

— Тебя совсем не видел. Столь искусно прятаться умеют только колдуньи.

— Да что ты болтаешь, дурень! Я женщина простая.

Всадник немного улыбнулся.

— Мы вам представились. А кто вы, так и не узнали, — заметил священник. — Что ж, кого мы повстречали — господ или разбойников?

— Хорошо, отец Рудольф, скажу. Мы верные слуги верховного шолена Данара, почтенного Валука. Я рыцарь Часлав, а это мой верный друг Добромир, недавно совершивший омаж.

С остальными Часлав решил не знакомить.

— Нас не было в Данаре неделю, а Валук уже верховный шолен? Как быстро растет этот муж! — усмехнулся Маркус. Свой меч он вложил в ножны, продемонстрировав готовность говорить с рыцарями.

— Мы призваны служить Данару на его землях. Нынче дозорная служба самая тяжелая и почетная. Гоблинов развелось…

Атропа заметила, как Рудольф и Маркус поперхнулись от слов «на его землях». Маркус хотел было что-то сказать, но вперед устремился со своим посольским языком священник:

— Простите, но мне на секунду показалось, что вы ведёте дозор на землях Данара.

— Всё так, — невозмутимо ответил всадник.

— Простите, но это земли Выша. Тут всё принадлежит благородным мужам из нашего города.

— Верховный шолен Валук постановил, что брошенные земли к северу отныне принадлежат городу Данар, до тех пор, пока не прекратятся гоблинские набеги или не явится ваш шолен.

— Но это не так! — возмутился священник. — Разве можно присваивать то, что принадлежит почтенным жителям Выша?

— Какого Выша? — встрял толстый всадник. — Где этот город? И где его жители? Кто стережет эти земли? Мы! Верные слуги верховного шолена Валука! Данар уже несколько зим отпирается от нападений северных гоблинов. Кто защищает, тому и принадлежит.

Священник больше ничего не сказал. Он понурил голову, сжался в плечах, словно пытался потеряться в воздухе. Всадники спешились. Трое безымянных молчунов, видимо, служки для двух представившихся рыцарей, принялись ухаживать за животными.

Вечер наступал.

— Так вы из братства, как его там, Выша? — спросил Часлав у Маркуса.

Тот ответил ему кивком.

— И ради чего живет братство?

— Ради Выша, конечно же.

— То есть?

— Придет время, и мы вернем себе город, восстановим его и принесем славу королевству.

Часлав смутился.

— Королевство… Ну да, ну да. Выш не отстояли не потому, что вы были слабыми, а в силу природных обстоятельств и первоначальных условий. Не думаю, будто можно повернуть историю вспять…

— Может быть. Но Выш нужно вернуть.

— Не смею возражать, — пожал плечами Часлав.

Атропа подошла поближе.

— Мужи добрые, скажите, откуда вы пришли?

— Мы шли по тракту из Данара, прошли весь Бриллиантовый лес до здешних окраин, а после свернули на дорогу в Выш. Разбили гоблинов по округе.

— Встретили ли вы двух детишек по пути? Юношу и девочку, на кобылке двигались в Данар.

— Видали таких.

Атропа радостно вздохнула: «Как они? Как выглядели?»

— А кто они тебе? — спросил с прищуром толстый Добромир.

— Мои детишки они, — призналась Атропа.

— Странные вы паломники. Детей отпускаете в лес, полный ворья и гоблинов. Экая вы мамаша, конечно. Потомство не сбережете.

Слова страшно ударили по самочувствию Атропы. Всё это время, пока они были в движении, ей удавалось скрыть печаль и тревогу. Она верила священнику, при ней написавшему грамоту на простенькой бумаге без печати, что церковь Данара возьмет детей под краткую опеку. Но «экая вы мамаша, конечно»…

«Правду говорит, — сказала про себя Атропа. Руки её дрогнули, сердце покрылось тяжелым недобрым чувством. Силы покидали её. — Верно молвит этот человек. И зачем я только повелась на странствие? Жила бы тихо, смирно, не спеша, крутила пирогами в печке, частокол бы поставила, нанять только бобылей для работы и сторожки… А что теперь? Где я? Кто я? Убьют меня — страх убьет мою душу ещё раз. За детей. За них боязно. И почему я только согласилась на отчаянное путешествие? Словно заплатили мне сундуком изумрудов. Где был мой ум, когда преклонила колено?»

Но из памяти всплыла первая встреча с Маркусом и Брассикой. Если бы не Маркус, она не пережила ту ночь. И Мика с Любой тоже. С каждым месяцем натиск врага усиливался. Тут или бежать без оглядки, или дать смертельный отпор…

«Всем нам придется жертвовать. Только почему мне приходится делать это дважды? Единожды сбежав, судьба потребовала с меня вторую плату», горевала женщина.

— Тебя как звать, мама?

— Атропой зовут.

— Слышали о тебе. Не ты ли трактирщица «Крапивного луня»? — спросил Добромир.

— Она самая.

— Путники о тебе по-доброму отзываются. Будет шанс, и я загляну в твою таверну. Жаль, что ты на отшибе совсем.

— А ваш обратный путь, каким он будет? — спросила с надеждой Атропа.

Добромир приподнял брови.

— В Данар путь лежит, мама, что за вопрос!

— Не могли бы вы передать весточку моим детям?

Часлав тут же возразил: «Дозор закончится в башне мистического пути, нам ещё неделю сторожить руины».

— Да всего лишь весточку! Не будь бессердечным.

— Сказано же: не сразу в город путь лежит. Если передам, то через неделю-две.

Тогда Атропа топнула ногой. Рыцари напугались: «Не колдовство ли?»

— Глубоко и неудержимо её чувство к своим чадам, — вставил священник. — Благословлены её призывы. Дети для неё высшая ценность и счастье. Женщина и так много положила на жертвенный алтарь.

— Ну смилуйтесь, — ответил Добромир. — Если я пройду в башню ради посылки в Данар, то с меня возьмут двадцать золотых.

— Чего? Чего вдруг такой дерзкий штраф? — возмутился священник.

— Десять колдунам, ещё десять верховному шолену за оставление дозорной службы. Откуда ж мне взять такие деньги? Мое жалование — это кусок подаренной земли тут, так он ещё не огорожен и весь в камнях…

Атропа решила обратиться к «леди», которую сопровождает в паломничестве. Брассика всё это время дотошно изучала карту.