— Ну кто тебя просил! — всплеснул руками Рам.

Барик выкатил глаза и заорал:

— Как на турниках — так здоровый, а как драться, так сразу заболел. Нормально все с ним.

— Нормально, — подтвердил Рамиль.

— Претензия отклоняется! — махнул рукой Афоня, не глядя на насупившуюся Гаечку.

Рамиль выдохнул облегченно: его репутации больше ничего не угрожало.

— Ну че уж? Когда уж? — пританцовывая, спросил Барик.

— Да скоро. — Афоня кого-то ждал, встал на цыпочки, увидел приближающихся сюда десятиклассников. — Вот мы и в сборе. Новенькие, ставки все сделали?

— А надо? — прищурилась Гайка. — У меня нет денег.

— Типа да, — ответил низкорослый верткий приятель Афони, Ара, недурственный боксер, который за школу частенько выступал.

— Не гони, Ара. Необязательно, — опроверг его слова Афоня, заметил наших девчонок, которые тоже хотели посмотреть бой. — Чума, какого хрена ты сюда курятник притащил?

— Они сами приперлись, — ответил за кореша Барик. — Их никто не звал.

— Только не говори, что из-за них — отмена боя, — взмолился Райко.

— Отмены не будет, — успокоил его Афоня, раскинул руки, отгоняя зевак. — Освобождаем площадку!

Все разошлись по периметру, кто-то занял трубы, кто-то остался стоять. Десятиклассники сунули ему по сотке, что-то шепнули.

По моей спине пробежал холодок, я нашел взглядом Чуму, и вдруг стало страшно, ведь я нынешний ни с кем по-настоящему не дрался, что было до того — не вполне мой опыт. Казалось, все смотрят на меня, изучают, взвешивают и встряхивают. В горле стало горячо — первый признак выплеска адреналина.

Афоня арматурой обозначил границы площадки, приговаривая:

— За границу не выходить. Бой может быть остановлен, если кто-то попросит пощады. Иначе — когда я решу. Ну, или Ара.

Армянин вскинул руки. Афоня вскочил на трубы, посмотрел куда-то вдаль, спрыгнул на землю и объявил:

— Первый бой — Меликов против Барика.

— Я хочу посмотреть, как надерут задницу Мартынову! — крикнула Баранова.

— Это на сладкое, — улыбнулся Афоня. — Ну, выходим сюда. Барик? Меликов?

Рамиль шагнул вперед. Взгляд его был неподвижным, ноздри трепетали, Борецкий же пританцовывал от нетерпения, уверенный, что быстро разделает Рамиля, который намного меньше.

Кто-то засвистел.

— Врежь ему, Меликов! — узнал я голос Лихолетовой, потом она вскрикнула — видимо, получила от кого-то под зад, и ее дело продолжила Заячковская:

— Рамиль, надери ему зад!

— Барик — сила, хач — могила! — это, похоже, кто-то из младших.

Ара ринулся сквозь толпу к крикуну. Возмущенные вскрики свидетельствовали о том, что он ответил Аре за хача, причем ответил дважды. Второй раз — за то, что хачом обозвал азербайджанца. Повесив головы, два приличных на вид паренька поплелись прочь, Ара выступил вперед, потирая руки.

— Бой! — заорал Афоня, отпрыгивая и освобождая пространство для маневра.

Барик сразу же ринулся на Рамиля, нанося прямые бесхитростные удары, тот уклонился, пригнувшись, шагнул навстречу. Сунув локоть под мышку, вывел Барика из равновесия, повалил подсечкой, и пару секунд они возили друг друга по земле без видимого превосходства кого бы то ни было. Все-таки не хватает Раму опыта, чтобы сработать чисто. Наконец ему удалось закрыть треугольник. То есть провести руку и шею Барика между ног и начать смыкать рычаг.

Никто и сообразить не успел, что произошло, как Серега захрипел, суча ногами и хлопая по земле. Ара и Афоня бросились к дерущимся, на миг закрыв обзор — им надо было удостовериться, что у Барика нет шансов.

— Останавливай бой! — крикнул я.

В следующий миг Афоня похлопал Рама по спине.

— Ты победил. Харэ!

Как только Рам отпустил красного как рак Барика, тот, мотнув головой, как контуженный бычок, вскочил и ринулся на обидчика с воплем:

— Шо за нафиг!

Но между ними вклинился Афоня, отшвырнув Барика. Поднял руку Рамиля.

— Честная победа! Шикарно! Стремительно и беспощадно.

Меликов ударил себя в грудь и сделал колесо. Наши девчонки радостно завизжали, запрыгали и зааплодировали. Я стукнул кулаком о кулак Рама и вышел вперед, готовый к бою. Чума выглядел настороженным, он точно не был уверен в своих силах и косился на Пляма, стоящего в первом ряду зевак.

— Павел — сила, Чума — могила! — заверещала Заячковская.

— Бой! — крикнул Афоня.

Мы с Чумой пошли по кругу, сокращая дистанцию. Я делал ложные выпады и обманные удары, проверяя, насколько он профи — противник только дергался и даже закрыться толком не мог. Наконец он ринулся на меня и тотчас отшатнулся, а Плям, возле которого я оказался, сыпанул мне пыль в глаза. Я инстинктивно закрылся рукой и получил удар в живот.

— Нечестно! — заголосила Гайка. — Он ему — песок в лицо!

— Мочи беспредельщиков! — заорал Чабанов.

— Остановите бой! — донесся голос Ильи.

Я видел лишь размытые очертания, но было понятно, что начался глобальный махач, и за меня вступились наши. Всегда смеялся с таких сцен в фильмах, но сейчас было невесело. И глаза не прочистишь, потому что в любой момент может прилететь, потому я профилактически наносил удары перед собой, но Чуму, похоже, кто-то нейтрализовал.

Кто-то обнял за плечи и повлек меня прочь.

— Уходим! Быстро, — шепнул Илья.

— Прекратить! — разорялся Афоня, но собравшиеся вошли во вкус и не думали останавливаться.

— Шухер! — хрипнул Плям, и прозвучал свисток физрука, оборвав вскрики, хрипы и удары.

— Врассыпную! — Все еще ничего не видя, узнал я выкрик Каюка.

Голос директора, видимо, пригвоздил всех к местам:

— Всем оставаться на местах! — Мы с Ильей остановились — и пяти шагов сделать не успели. — Кто сбежит, тот будет отчислен! Я запомнил всех!

В лицо плеснули водой, еще и еще раз. Я проморгался и, хоть глаза и пекло огнем, разглядел склонившуюся надо мной Елену Ивановну с бутылкой газировки. Рядом с земли вставали сцепившиеся Чума и Рамиль. Барик держался за подбитый глаз, а Димон Чабанов сжимал-разжимал кулаки. Минаев вертелся вокруг своей оси, раскинув руки. Войдя в раж, он не понял, что драку вероломно прервали.

— Вот красавцы, а! — ворчал физрук, заломивший руку Афони за спину.

Семиклассники, включая Каюка, ломанувшиеся к дыре в заборе, отступали от директора, который оттуда вылез в сопровождении Розы Джураевны с аптечкой.

Встрепанные девчонки, которые, видимо, тоже передрались, молчали.

— Я всех запомнил! — орал дрэк. — Кто скрылся с места преступления, будет отчислен!

Все бы было замечательно, если бы не было так плохо. Явление директора народу произошло очень не вовремя.

С гопниками не договориться по-человечески, это минус, но язык силы они понимают отлично, это плюс. Мы бы помахали кулаками, выяснили отношения и разошлись. Может, еще второй раз потребовался бы, чтобы закрепить эффект. Кто-то обзавелся бы бланжем, кто-то — кровоподтеком. Теперь же непонятно, как будет развиваться сюжет. Судя по количеству задействованных учителей, кто-то донес о планирующейся драке, и они не нагрянули на крики спонтанно, а подготовились заранее и устроили засаду, чтобы никто не сбежал через дыру в заборе.

— Кто стуканул? — прошипел Ара, друг Афони и вызверился на меня.

Я сжал челюсти и качнул головой. Учителя согнали нас в кучу, а сами столпились возле сваленных кучей рюкзаков.

— Сейчас вы все дружненько идете в кабинет физики на третий этаж, — прорычал директор, — и попробуйте только сбежать! Себе же хуже сделаете.

И действительно — кто настучал, оказав мне медвежью услугу? Чуме и компании такое делать западло. Нашим парням незачем. Да и остальным незачем.

Девчонки из лучших побуждений? Заячковская? Желткова? Новенькие? В принципе, это мог сделать кто угодно.

А еще можно подумать на меня, стремящегося устранить врагов чужими руками, в данном случае -директорскими. Мне такой поворот наиболее выгоден.

Через пять минут мы сидели в кабинете физики, угрюмые и встрепанные. Барик, Рамиль и Чума — перепачканные пылью. Каюк, который с кем-то бился за нас — в разорванной рубашке. Заячковская хлюпала носом, ее хохолок представлял собой воронье гнездо. Гаечка не пострадала, она сверлила кого-то взглядом, скрестив руки на груди. Баранова на задней парте прижимала руку к ребрам — ясное дело, ее голова осталась целой — попробуй туда дотянись. Желткова, запрокинув голову, позволяла школьной медсестре вставить в нос турунды.