— Ты отравил нас, — сказал один из них.

— Нет, я парализовал вас, чтобы мы все могли продолжить этот разговор. За кого, черт возьми, ты меня принимаешь? — Взяв со стола пистолет, я выстрелил этому ублюдку в живот. Я наблюдал, как кровь скопилась на его рубашке и запеклась на галстуке, прежде чем он скатился на землю.

— Я ни хрена не понимаю, — сказал я. — Смысл нашего с Мелоди брака состоял в том, чтобы остановить кровопролитие между моим народом и вашим. И все же я здесь.

Самый старый мужчина с зачесанными назад волосами скорчил гримасу, насколько позволяло лекарство.

— Перестань притворяться, — сказал он. — Мы знаем, что ты убил ее. Тебе, гребаному ирландцу, никогда нельзя было доверять.

Что-то во мне оборвалось, и прежде чем он успел вздохнуть, я встал. Взяв стул, на котором я только что сидел, я разбил его о его лицо. Он рухнул, когда я вбивал обломки в его тело, пока он беспомощно лежал на полу, крича, но неспособный сделать что-либо еще.

— Ты, блядь, ни хрена не знаешь! — Я зарычал на него сверху вниз, когда моя кровь вскипела. Мои руки тряслись от такой ярости, что то, что осталось от стула, выскользнуло у меня из рук. Но я не остановился; я поднял ногу и ударил его по голове.

— Ты не дерьмо, — сказал я. — Ты — отбросы у меня под ногами. Ни хрена не достоин подтирать мне задницу. Как, черт возьми, ты смеешь обвинять меня!

ТРЕСК.

Его лицо разорвалось, и я мог видеть, как кусочки его мозга вываливаются наружу. Вытирая кровь с лица, я повернулся к двоим, сидящим за столом. Человек, которого я застрелил, все еще глубоко дышал, в то время как другой широко раскрытыми глазами смотрел на старика, изо всех сил пытаясь осознать, что только что произошло.

— Вы все мне отвратительны. Вы пришел на мою свадьбу, поклялись в верности моей жене, а также по отношению ко мне. И все же вы здесь, как тараканы в темной комнате, плетущие заговор против меня. Вы все причиняете мне боль, а когда мне больно, то и всем остальным тоже.

— Каллахан, что мы должны были думать? — спросил один из них.

— Ты не должен думать! — Схватив его за шею, я пристально посмотрел ему в глаза. — Я, блядь, думаю. Мелоди, блядь, думает, а ты нет.

— Я…

— Тебе повезло, что я уже подстрелил этого. — Я указал на истекающего кровью мужчину в его кресле. — А это значит, что ты останешься в живых. Ты будешь моим маленьким посланником. После того, как действие наркотиков закончится, ты расскажешь каждому гребаному мужчине, женщине и ребенку, что здесь произошло. Пока я умру — и только когда я умру — я выйду из этой игры. А до тех пор ты, блядь, принадлежишь мне. Между нами все ясно?

На его лице не было никаких эмоций, но он кивнул. Взяв пистолет, я приставил его к его коленной чашечке, прежде чем нажать на спусковой крючок. Он не почувствует этого так сильно, но через несколько часов будет чертовски больно.

— Я спросил, я ясно выразился?

— Да! — прошипел он.

— Хорошо. — Погладив его по голове, я подошел к истекающему кровью мужчине и подумал о том, чтобы быстро прикончить его, но передумал. Отодвинув его стул назад, я уставился на него, когда он лежал на спине, хватая ртом воздух, но дыры в его легких не давали им наполниться.

— Новые ботинки, — сказал я ему, прежде чем проделать дырку в них обоих и поднести пистолет к его лицу. — Не бери в голову.

Поправив галстук и костюм, я вышел через заднюю дверь, где Деклан стоял, прислонившись к стене, в переулке и курил, пока вокруг него падал снег. Он медленно оглядел меня с ног до головы, прежде чем покачать головой.

— Команда зачистки? — спросил он.

Кивнув, я достал свой телефон.

— Камера установлена в комнате Итана?

— Да. Просто введи код.

Увидев его, я расслабился. Не сильно, но достаточно, чтобы я почувствовать, что могу дышать. Все, чего я хотел, это быть с ним сейчас. Видеть, как Оливия раскачивает его взад-вперед, мне было не по себе. Мел разозлилась бы, если бы увидела любую другую женщину — особенно Оливию — так долго держащую Итана на руках.

Мел, где ты, черт возьми?

— Лиам, сейчас 11:30 вечера.

Что означало тридцать одну минуту до звонка Авиелы, и это был последний гребаный раз, когда я что-то по ведению этой суки.

Глядя, как Оливия целует Итана в макушку, я сильно надавил на виски и откинулся на спинку сиденья.

— Отвези меня домой.

МЕЛОДИ

Затаив дыхание, я ждала, пока не услышала, как скрипят деревянные полы все громче и громче, когда он подошел к кровати. Все, что я могла видеть, были его ноги. Я прижала пистолет к груди, зная, что должна действовать быстро. В ту секунду, когда он выглянул в окно с решетками, я медленно выскользнула из-за кровати, выстрелив ему прямо в сердце. Он упал, и я не стала терять времени: схватила его за шею и свернула.

Сняв с него оружие, две гранаты и нож, я сунула их в джинсы, прежде чем броситься к телефону.

— Вот сука, — прошептала я. Она перерезала все провода.

Я не могу ждать. Выбежав в коридор, я не потрудилась спрятаться. Я знала, что у нее повсюду были камеры. Она уже знала, где я была, и единственный шанс, который у меня был, это продолжать двигаться, единственная проблема была в том, что я понятия не имела, куда, черт возьми, иду.

— Здесь! Ecco! Eccola¹⁸, — это было все, что я услышала, прежде чем в меня полетели пули, разбив цветочную вазу, предметы искусства и мебель.

Черт возьми.

— Я сдаюсь! — Закричала я, роняя пистолет. — Mi arrendo!¹⁹

— Vieni fuori!²⁰

Сделав, как они просили, я вышлп и показала им свои руки. Их глаза расширились при виде гранаты в моей левой руке.

— Arrivederci²¹, ублюдки! — Закричала я, когда граната откинула их так далеко, как только могла. Один из них застрял в люстре, и я нырнула в укрытие. Когда я ударилась о землю и покатилась, мне удалось схватить пистолет и спрятаться за стеной.

Дым заполнил залы, как будто произошло извержение вулкана. Вспышки пламени вспыхнули по всему дому, когда я поднялась с земли. Я закашлялась, так как мой нос и легкие горели, выплевывая кровь изо рта.

— Ааа… — раздался крик слева от меня. Я подошла к нему. Если он был достаточно вменяем, чтобы стонать от боли, то он был в состоянии, чтобы ответить мне.

— Скажи мне, где она, и я сейчас же положу конец твоей боли. — Я держала пистолет прямо над его единственным здоровым глазом.

— Si cazzo cagna²².

— Неправильный ответ, — сказала я, прежде чем убить его, как суку, которой он так красиво меня назвал.

Идя по коридору, я держалась за живот только для того, чтобы почувствовать жар собственной крови.

Черт возьми. Мои швы разошлись.

Я знала, что это был только вопрос времени, когда это произойдет, но я, по крайней мере, надеялась, что сперва увижу Авиелу. Взяв кусок дерева, я поднесла его к маленьким язычкам пламени в обломках, пока он не загорелся, как факел. На ходу я провела им по стенам, воспламеняя обои по мере того, как продвигался дальше по коридору. Это место должно было сгореть.

Вскоре я оказалась у парадного входа, передо мной замаячили большие дубовые двойные двери, которые вели за пределы особняка. Я уронила факел. Дверь захлопнулась, заперев меня внутри, в то время как пламя продолжало распространяться. Я никогда не была в аду, но, наблюдая, как огонь ползет по картинам и вверх по стенам, я была уверена, что он был довольно близко.

— Мишка Мел, куда ты уходишь? — Я могла слышать ее голос, но едва могла видеть ее, когда она вошла в фойе.

С пистолетом в одной руке и ножом в другой я спускалась по парадной лестнице, осторожно и медленно, пока разбитый мраморный пол терся о мои босые ноги.

— АВИЕЛА!

Я искала, но она была похожа на призрак, перемещающийся из стороны в сторону, прежде чем я смогла сосредоточиться на ней. Похоже, ее не беспокоил огонь или что-то вообще, она просто играла со мной. Я не останавливалась, пока не встала посреди фойе.