Я не хотел думать, потому что, когда я это делал, я чувствовал себя неудачником; я чувствовал боль и гнев.

Распахнув дверь, я был поражен резким порывом холодного сухого воздуха и снега. Там, умоляя, когда ее прижимали к стене рядом с мусорным контейнером с крысами, стояла доктор Янг. Ее губы были разбиты, а в глазах стояли слезы. Деклан покачал головой, отступая назад, чтобы пропустить меня.

У меня не было на это времени. Шагнув вперед, я схватил в кулак ее искусственные рыжие волосы. Я оттащил ее от стены, прежде чем несколько раз ткнуть ее лицом в мусорный контейнер, прежде чем отбросить ее тело в сторону. У меня был соблазн продолжить, но, конечно, если я продолжу, то окончательно выведу ее из строя.

— А-а-А! — Она застонала, выплевывая то, что выглядело как минимум тремя ее зубами на белое полотно снега. Это было в некотором роде красиво, контраст ее красной крови на незапятнанной земле. Мне доставляло удовольствие причинять ей страдания, заставлять ее чувствовать частицу боли, которая пронизывала все мое существо. Опустившись на колени рядом с ней, я вытащил из ботинка складной нож и поднес его к линии роста ее волос.

— Я сниму с тебя скальп живьем, а потом позволю крысам съесть твою гребаную физиономию, ты понимаешь? А теперь расскажи мне все, что ты, блядь, знаешь!

— Ах… — Она застонала.

— Ты думаешь, я, блядь, шучу? МОЮ ЖЕНУ УКРАЛИ! — Я провел бритвой по коже у линии роста ее волос. Она пыталась сопротивляться, но я откинул ее волосы назад, обнажая ее недавно разорванную плоть, когда кровь текла по ее лицу и пачкала снег вокруг нас.

— Пожалуйста! Я расскажу все, — причитала она.

— Начинай говорить, пока я не удалил тебя ещё раз, — огрызнулся я. В любом случае, я собирался убить ее.

— Все, что она сказала мне, это то, что хотела вернуть свою дочь. Я дала ей свой значок; она собиралась спасти свою дочь. Она сказала, что если она останется с тобой, она и ее сын умрут…

— Где они? — Взревел я, проводя лезвием у нее за ухом, почти отделяя его. Ее кровь текла, стекая по лицу и шее. Я сомневался в ее способности видеть, когда она открыла глаза, нормальные белки были насыщены красным.

— Я не знаю, клянусь, все, что она сказала, это то, что они едут домой! Это все, что я знаю, клянусь. Мне так жаль, она сказала мне, что я спасаю ее…

— Полиция! — крикнула она. Федель насторожился, заставив меня на мгновение отпустить ее. Доктор Янг свернулась в комочек, всхлипывая в грязи и снегу, когда крысы понюхали ее кровь. Глядя на ее изломанную фигуру, я все еще не был удовлетворен. Она не корчилась от боли, и это было неприемлемо.

И действительно, в конце переулка притормозила полицейская машина, из которой вышел человек с фонариком. Каждый из них вытащил свое оружие. Эти дураки были бы не первыми чикагскими полицейскими, застреленными в глухом переулке, и у меня не было времени на это дерьмо.

— Что случилось?

— Пожалуйста! Помогите мне! — внезапно закричала доктор Янг у меня за спиной. Их глаза расширились, устремляясь к ней, пока они ясно не увидели мое лицо.

— Мистер Каллахан.

— Садитесь в свою машину. Уезжайте. Вы ничего не видели. У вас есть две секунды.

— НЕТ! — Сказала доктор Янг из-за моей спины. — ПОЖАЛУЙСТА! ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ!

— Один, — заявил я, и они оба кивнули, игнорируя ее.

— Извините, что побеспокоили вас, сэр, — сказал старший из двух мужчин, прежде чем развернуться и удалиться; доктор издала возглас, когда его машина отъехала.

— Убейте ее, и я хочу список всего имущества, которым владели Джованни. — Вытерев кровь с клинка, я направился обратно к своему сыну.

Мел, я найду тебя. Клянусь Богом, я найду тебя.

ГЛАВА 33

«Отметины, которые оставляют люди, слишком часто оказываются шрамами».

— Джон Грин

СЕДРИК

Ему было двенадцать часов от роду. Он меньше, чем расстояние между локтем и моим запястьем, и вот он здесь, без матери. Он страдал так же, как Лиам страдал в детстве. Эвелин потребовалось больше десяти лет, чтобы наконец принять его… Полюбить. И каждую секунду, пока не было Мел, Итан был вынужден идти тем же путем, что и его отец. Прямо сейчас он не обращал на все это внимания, поскольку спал в своей колыбели, затерянный в своем собственном маленьком мире.

— Седрик. — Эвелин ворвалась в больничную детскую. — Медсестра пошла искать Мел, чтобы она покормила Итана.

— Черт. — Это был только вопрос времени, когда полиция будет привлечена. Вместе с полицией пришли бы СМИ, сыщики и люди, которые все глубже вникают в нашу жизнь.

— А Лиам знает? — Спросил я, доставая свой телефон.

— Медсестра уже пошла к начальству. Это всего лишь вопрос времени. — Не успели слова слететь с ее губ, как по комнате разнесся свет красной сирены. Мы заморгали от ярко мигающих лампочек, которые должны были привлечь внимание медсестер, не разбудив детей.

— Что нам делать? — прошептала она, подходя к Итану.

Единственное, что мы могли.

— Мы скажем правду. Мы оставили Мел немного отдохнуть, а когда вернулись, ее уже не было.

— Время не совпадает, Седрик. Я ходила проведать ее несколько часов назад. Либо мы скажем им, что знали о ее исчезновении в течение нескольких часов, либо кто-то должен разобраться с записями камер. — Это была безвыигрышная ситуация, потому что в конце концов это вызвало бы больше вопросов, чем любой из нас был готов решить.

Я не мог оставить ее или Итана одних, чтобы подготовить Лиама к вопросам, которые, скорее всего, посыплются в его сторону. Все, что я мог сделать, это стоять посреди личной палаты Итана, пока красные огни над нами мигали без остановки.

— Он знает. — Она вздохнула, позволяя ему схватить ее за палец. — Он знает, что его матери здесь нет. Точно так же, как и Лиам.

— Эвелин…

— Мы с Лиамом не близки. Это моя вина. Я оставила его одного на долгие годы, а когда я наконец проснулась, он уже не был ребенком и избегал меня. Ни разу он не приходил ко мне за советом. Я знаю, что он любит меня, но это всегда был ты. Его гнев, его боль, его одиночество — все это из-за того, что меня там не было. — Она дрожала в моих объятиях, когда ее слезы пропитали мою рубашку.

— Лиам любит тебя, и это совершенно другое. Мел не ушла… ее похитили, но она вернется. Мы говорим о первой женщине, возглавившей Итальянскую мафию. Как только она сможет, она вернется к нам и не оставит после себя ничего, кроме кровавого следа. Скоро это закончится. — Я надеялся, что мои слова окажутся правдой. Каждая секунда, пока ее здесь не было, выходила Лиама из себя. Я хорошо знал своего сына: он не сможет смириться с тем, что его снова бросили.

ДЕКЛАН

Ничто, кроме краска цвета синего моря, не заливало стены, заглушая белые халаты, которые обычно слонялись по коридорам. Копы вызывали у меня тошноту. Они были не чем иным, как самоуверенными, предприимчивыми пиявками, прячущимися за блестящими значками. Больница была изолирована, вынуждая нас оставаться в частном крыле вместо того, чтобы искать Мел. Лиам не сказал ни слова с тех пор, как мы разобрались с доктором. Он сидел, как человек, высеченный из мрамора, его голова была постоянно прикована к рукам.

— Мистер Каллахан, — сказал невысокий лысеющий мужчина. Он был весь увешан медалями, которые, несомненно, надевал перед камерами снаружи.

— Могу я спросить, кто вы? — Спросил я. — Мой брат устал и опустошен, как вы можете заметить. — Я встал рядом со своим братом. Он посмотрел на меня, приподняв бровь.

— Мистер Каллахан, я суперинтендант Уэнделл Гомер. Я хотел лично приехать и сказать вам, что мы сделаем все, что в наших силах…

— Позвольте мне остановить вас на этом. Мы Каллаханы, мы привыкли, что люди целуют наши задницы ради личной выгоды. Так что прибереги свои слова для ищеек прессы снаружи и найди мою невестку. — Как будто они могли. Полиция Чикаго была главной шуткой нашей страны.

Его спина выпрямилась из позы целования задницы, прежде чем он надел шляпу.