Я получил свое прозвище Джинкс, потому что независимо от того, как сильно кто-то пытался затмить меня, у него ничего не получалось. В барах женщины оставляли своих парней, чтобы быть рядом со мной. В воздухе никто не мог приблизиться ко мне на учениях без того, чтобы что-то не пошло не так. Для меня это была удача, для них я был Проклятием¹².

Жизнь была хороша, пока я не узнал, что bambolina¹³ с которой я встречался, беременна, как раз в тот момент, когда мне дали другое задание. Последнее, что я сказал ей, это оставить ребенка, и мы поговорим об этом позже.

Я собирался бросить операцию в Северной Корее, вернуться домой, жениться, стать отцом и жить счастливой жизнью среднестатистического мужчины. Но этот день так и не наступил, потому что, по-видимому, я умер… или, по крайней мере, правительство сказало, что я умер.

Через несколько мгновений после того, как я сбросил посылку, я взлетел в небо, как утка во время охотничьего сезона. Они вытащили меня из искореженного, тлеющего самолёта, который я когда-то называла своим ребенком, и пытали меня. Но я принял это ради своей страны, думая, что они придут и спасут меня. Они должны были. Изо дня в день, в течение четырех лет меня избивали до полусмерти, задавая одни и те же вопросы снова и снова.

— Оружие! Кому нужно оружие? — Тогда я этого не знал, но посылка, которую я сбросил, была наполнена американским оружием для вооружения корейских повстанцев. Америка не пришла мне на помощь. Они будут отрицать до последнего вздоха, что я даже был в корейском воздушном пространстве.

Они выбрали меня не потому, что я был хорош, а потому, что я выглядел как иностранец и достаточно глупым, чтобы не задавать вопросов. Итак, в течение четырех лет я отсиживал свой срок в Аду, но только для того, чтобы сбежать во время небольшого бунта. Я бежал в течение нескольких часов, делая все возможное, чтобы меня не заметили, смешиваясь с теми, кто пытался покинуть страну. В Южной Корее мне потребовалось еще четыре года и фальшивый паспорт, чтобы наконец вернуться в «страну свободных, дом храбрых».

Я обнаружил, что мир не только изменился, но и что я больше не имею в нем значения. Все, что когда-либо было связано со мной, исчезло; моя личность была стерта подчистую. Где-то в Вермонте мои родители были мертвы, мой отец убил мою мать, а затем и себя. Женщина и ребенок, которых я оставил, жили своей жизнью без меня. Они были счастливы… Кто я такой, чтобы отнимать это у них? Итак, я был один.

Я бродил по улицам, выполняя случайную работу то тут, то там по всей стране. Я жил под мостами, ел из мусорных баков и время от времени принимал душ в ванных комнатах метро. Удача отвернулась от меня, и теперь я действительно был проклят.

Затем, однажды, когда я лежал на своем месте за мусорным контейнером, я увидел, как белый Тахо въехал в мой переулок. Перед ним какая-то бедный ирландский пёс пытался спасти свою жизнь. Он умолял белый Тахо, как будто разговаривал с Богом, утверждая, что вернет ей деньги. Он поклялся своей жизнью, но это не принесло ему никакого успеха. Вместо этого Тахо проехался по нему, как по какой-то крысе. Я никогда не забуду звук его криков, приглушенных кровью у него во рту, и никогда не забуду выражение ее глаз, когда она вышла с водительского сиденья, чтобы посмотреть на свою искусную работу. Осознав, что теперь я свидетель, меня вытащили из моего импровизированного дома и заставили преклонить перед ней колени.

Она смотрела на меня, не говоря ни слова, приставив пистолет к моей голове; я не мог чувствовать ничего, кроме благодарности. Но она не нажала на спусковой крючок. Вместо этого она посмотрела на мои жетоны — жалкие остатки моего прошлого.

— Почему лейтенант ВВС живет за мусорным контейнером? — спросила она.

Я серьезно посмотрел на нее и просто сказал:

— Сокращение бюджета.

Несколько ее мужчин захихикали, но не она. Она даже не улыбнулась. Она уставилась на меня так, как будто смотрела мне в душу.

— Лейтенант…

— Джинкс.

Она сверкнула глазами.

— Ну, Джинкс, как ты смотришь на то, чтобы присоединиться к моей армии?

— А у меня есть выбор? — В конце концов, пистолет уже был представлен к моей голове.

— У всех нас есть выбор. Твой выбор прост: провести остаток своих дней, живя в грязи, или присоединиться ко мне и ходить по воде.

Мне больше нечего было терять. Она что-то увидела во мне, и благодаря этому у меня снова появились крылья. Полет в первый раз после долгих лет пребывания на земле был личным кайфом. Она дала мне то, в чем я нуждался, а взамен получила мою преданность. Я бы умер за нее, и все же были времена…

МЕЛОДИ

Медленно ступая по мокрой траве, я остановилась рядом с Джинксом, глядя мимо утесов на небо, холмы и озера. Я должна отдать должное ирландцам: их страна была красивой… и зеленой, очень зеленой.

— Думаешь прыгнуть, Джинкс? — тихо спросила я, когда ветер с воем пронесся мимо нас.

Он хихикнул рядом со мной, ветер развевал его грязные светлые волосы до плеч.

— Я уверен, вы сможете найти нового пилота, мэм.

Схватив его за руку, я заставила его оторваться от облаков и встретиться со мной взглядом. Поднялся ветер, но мы просто смотрели друг на друга. В этот момент его голубые глаза выглядели такими же разбитыми, как и в тот день, когда я встретила его.

— Ты темнее тучи, Джинкс, — заявила я, отводя от него взгляд. — Твоя дочь?

— Да. Я должен гордиться, не так ли? Она не хочет и не нуждается в моих деньгах.

Улыбаясь, я подняла глаза к небу.

— Значит, феминистка.

— Боже упаси. — Он сплюнул с края обрыва, и я просто рассмеялась, раскрыв объятия и позволив ветру снова пронестись мимо меня.

На многие мили вокруг я чувствовал только запах свежей травы и морской воды. Это заставило меня захотеть летать… было похоже, что я лечу.

— Осторожнее, мэм, — прошептал он, хватая меня за талию.

— Тсс, Джинкс, — пробормотала я, отталкивая его руки. — Я на вершине мира.

На краю было спокойно. Моя жизнь была еще более хаотичной, чем я когда-либо представляла.

— Жена.

И вот так просто мой покой исчез.

Обернувшись, я увидела моего мужа, одетого в джинсы и белую рубашку. Ветер развевал его волосы, отбрасывая их назад, отчего его глаза казались остекленевшими, когда он свирепо смотрел на Джинкс.

— Иди помоги Феделю. Сейчас же. — Рявкнул он на него, раздувая ноздри.

Джинкс посмотрел на меня, приподняв бровь, прежде чем пойти в сторону дома. Лиам наблюдал за ним, как лев, выслеживающий свою добычу, остерегаясь любых резких движений. Только когда Джинкс оказался далеко за пределами слышимости, он снова обратил на меня свое внимание.

— Ты спала с ним? — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Серьезно? Он ревнует?

— Я не спала с ним с тех пор, как ты вошел в мою жизнь, муж.

Коснувшись моей щеки, он завис над моими губами, забирая воздух из маленького пузырька, окружающего нас.

— Это не ответ, жена.

— Это ответ. Просто не тот, который ты хочешь услышать, — сказала я, прежде чем сократить разрыв между нашими губами. Он притянул меня ближе к себе, схватив за задницу и волосы.

— Ты…

— Отпусти это, Лиам. Мое прошлое — это мое прошлое. Твое — это твое. Ты не представляешь, как я смотрю на всех женщин, с которыми ты спал. — Если бы я это делала, на моем лице застыло бы постоянное хмурое выражение.

— За исключением Наташи.

— Это была не моя вина, она попала мне под горячую руку.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась с ним наедине.

И мы вернулись к Джинксу.

— Очень жаль, — ответила я, высвобождаясь из его рук и направляясь к дому.

— Я серьезно, Мелоди, — крикнул он. Ему просто нужно было смириться с этим. Я чувствовала, как он топает по траве позади меня. Я всегда чувствую его, даже когда не хочу. Мужчины из моего прошлого его не касались. Он чертовски хорошо знал, что я не была девственницей, когда встретила его. Тупой женоненавистнический мудак, придерживающийся двойных стандартов.