Она ничего не сказала. Вместо этого она набила себе рот едой так быстро и жестоко, как только могла. Облизав руки и губы, Федель повернулся к ней, что заставило ее замедлиться и замереть.

— Тебе что-нибудь нужно, Федель? — Я посмотрела на него, заставляя встретиться со мной взглядом.

— Нет, мэм, — сказал он, снова поворачиваясь.

Я протянула ей салфетку, и она задумалась, но все равно продолжала есть в размеренном темпе, внимательно наблюдая за мной.

— Если ты не хочешь убивать меня, чего ты хочешь? — спросила она. Ее голос звучал так устало, как будто она не спала годами.

По крайней мере, она еще не сошла с ума.

— Просто поешь и отдохни. Мы можем поговорить об этом позже. Я обещаю, что не причиню тебе вреда. — Она была единственной частью головоломки, которая у нас была.

Она сверкнула глазами, и этот жест почти сделал ее похожей на прежнюю Наташу… почти.

— Я уже причинила себе боль. Так что, что бы это ни было…

— Наташа, — оборвала я ее. — Меня не волнует твоя боль. Меня не волнуют твои страдания. Я предупреждала тебя, а ты сделала неправильный выбор. Ты выбрала свою судьбу и проиграла. Но теперь ты снова стала полезной, и у тебя есть второй шанс. Не облажайся, Наташа. Будь умнее.

Она снова уставилась на меня, что делало ее похожей на оленя, пойманного в свете фар, прежде чем она опустила голову и закончила есть.

Снова надев солнцезащитные очки, я попыталась унять неистовую головную боль, которая то появлялась, то исчезала в течение последней недели. Моя голова чувствовалась так, словно вот-вот взорвется. Независимо от того, как сильно мы с Лиамом пытались собрать воедино загадки нашей жизни, мы оба были с пустыми руками. Все записи Шеймуса были стерты подчистую. Не было никаких следов того, что у него вообще были записи. Все до последнего цента его богатства тоже пропало. Не было никаких зацепок, куда такая сумма денег могла просто исчезнуть из системы без каких-либо следов. Даже если бы они были на частном оффшорном счете, все равно остался бы след.

Кто-то практически стер Шеймуса из истории. Большинство вещей, которые включали его имя, либо исчезли, либо были неважны. Мне это не понравилось. Я чувствовала себя так, словно мы оказались в центре какого-то шпионского романа. Это была мафия. У меня не было времени искать секреты или пытаться найти ключ к прошлому. Сегодня утром к нам прибыла партия наркотиков, и вместо того, чтобы проверить ее с Лиамом, я была здесь, в машине с Наташей.

— Мэм, ваш телефон, — позвал Федель, отвлекая меня от хода моих мыслей.

У меня зазвонил телефон.

— Что? — Спросила я в трубку.

— Привет, любимая. Как ты сегодня себя чувствуешь? Ты скучала по мне? Это те вопросы, которые я хотел бы услышать, когда ты отвечаешь на телефонный звонок. — Сказал Лиам.

— Лиам, я не… — Я остановилась не потому, что хотела этого, а потому, что телефона больше не было в моей руке, и я больше не сидела на своем месте… и машина больше не была на дороге… В этот момент все витало в воздухе.

Стекло разлетелось вдребезги. Металл ударился о металл, оторвав часть машины, когда мы покатились. Наташа закричала, или мне показалось, что она закричала, но я не могла разобрать звуки. Казалось, прошли часы — может быть, годы, — когда машина наконец остановилась. На мгновение я была слишком ошеломлена, чтобы пошевелиться. Я просто сидела там, вися вниз головой, и смотрела на кровь, которая стекала по руке Феделя.

Он умер?

— Что случилось? — Закричал Антонио, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. — Что за…что только что произошло?

Именно тогда я заметила большой кусок стекла в его руке. Он терял кровь — много крови — и был в панике.

— Антонио, дыши. — Он меня не слушал. — Антонио! Послушай меня прямо сейчас.

Отстегнув ремень безопасности, я упала прямо на крышу машины. Наташа лежала там, без сознания, но все еще дышала. Подползая вперед, я вытащила нож, прикрепленный к бедру, и потянулась, чтобы перерезать ремень безопасности Антонио.

— Ты там живая, милая? — Кто-то позвал, и я замерла. Антонио посмотрел мне в глаза, прежде чем забрать нож из моих рук.

— Мишка-Мел? Я буду очень разочарована, если ты умрешь.

Авиела.

Я боролась с воспоминаниями; я в ее объятиях, когда она называла меня мишкой-Мел. Схватив упавшее ружье, я засунула его сзади в штаны, прежде чем двинулся к окну.

— Не идите, — прошептал Федель. — Ловушка.

— Помоги ему, Антонио, — это было все, что я смогла заставить себя сказать, ползая на животе и руках, не обращая внимания на осколки стекла, которые врезались в мою кожу.

Я выбралась через окно на траву, только чтобы обнаружить шесть пистолетов, направленных мне в лицо, и мою мать полностью в белом, с белыми перчатками на руках, улыбающуюся мне сверху вниз. Она, в отличие от остальных своих людей, выглядела так, словно собиралась пообедать с королевой, а не жаждала крови.

Она была так похожа на меня. Ее темные волосы были коротко подстрижены до плеч, а яркие карие глаза смотрели на меня. Схватив меня за руку, один из ее людей поднял меня, и краем глаза я увидела, как Нил выполз из своей искореженной машины, но Монти нигде не было видно.

— Несмотря на кровь и грязь, я должна сказать, что родила привлекательного ребенка. — Авиела ухмыльнулась.

Я плюнула ей под ноги и получила пощечину от одного из ее людей. Я почувствовала, как кровь собралась в уголке моего рта.

— Так грубо. Этому тебя научил твой отец? — спросила она, подходя ко мне.

— Он многому научил меня, прежде чем ты убила его. — Свободной рукой я смогла дотянуться до пистолета и выстрелить в человека, который держал меня.

Он закричал, и пуля прошла через мое плечо, отбросив меня на спину.

— Грубо и опрометчиво, — сказала Авиела, опускаясь на колени рядом со мной, когда я схватилась за плечо и боролась с желанием закричать.

— Тебе лучше убить меня сейчас, Авиела, — прошипела я ей. — Или, клянусь Богом, я не успокоюсь, пока не снесу твою голову с плеч.

Она вытащила пистолет и прижала его к моей ране.

— Ты львёнок, а я львица, милая. Считай, тебе повезло, что сегодня тебя нет в моем списке. — С этими словами она выстрелила в меня еще раз, прежде чем подняться.

Солнце светило мне в глаза, и все, что я могла видеть, была ее тень, когда она снимала свои белые перчатки.

— Я твоя дочь… — прошептала я, теряя сознание.

— Я никогда не хотела тебя. У меня был приказ. Я следовала ему, а ты была побочным эффектом. Никаких обид, — прогремел еще один выстрел, но я его не почувствовала. Все погрузилось во тьму, и все, о чем я могла думать, это… Лиам.

ЛИАМ

— Где моя жена? — спросил я, вернее, заорал больничной медсестре за стойкой.

— Лиам, сынок, дыши. — Седрик оттащил меня назад, пока я пытался сохранять спокойствие. Но на данный момент это было безнадежно. Я едва мог нормально видеть.

— Я дышу, где, черт возьми, моя жена? — Я снова закричал, таща за собой первую попавшеюся медсестру.

Она уставилась на меня широко раскрытыми глазами, выгибаясь под моей хваткой.

— Моя жена, — прошипел я ей в лицо.

— Я…Я, вы делаете мне больно. — Она всхлипнула, пытаясь вырваться.

— Лиам, они только что отвезли ее в палату 228, — крикнул Деклан, и я побежал. Я бежал, как человек без головы.

Я сходил с ума.

Я знал это.

Я мог это чувствовать.

В один момент она была там, разговаривала по телефону, а в следующий все, что я мог слышать, были разбитые окна, скрежещущие звуки металла и, наконец, хор криков.

Снова и снова я звонил на ее телефон.

Снова и снова я пытался связаться с кем-то из них, но ничего не получалось. Более двух часов у нас не было ничего, кроме молчания. GPS на всех наших машинах был отключен. Я потребовал, чтобы Джинкс отвез меня к их последнему сигнальному месту, но ее там не было.

Только когда позвонила моя мать и сказала, что кто-то сообщил прессе об автомобильной аварии, мы смогли найти ее. Она была в какой-то маленькой захудалой больнице на окраине города, и я даже не знал, жива она, или… я ничего не знал. Она не отвечала на мои звонки. Как и мой брат. Но я знал, что это была не просто автомобильная авария. Гильзы от пуль и череп Наташи доказали это.