— Да, Нил, когда динозавры бегали по земле, колоться было проще, — огрызнулся он, заставив нас с Декланом рассмеяться.
— Оно больше не будет стоить нам так дорого, — ответил я, поливая камни водой.
— Не хочешь поделиться? — спросил мой отец. Любопытный придурок.
Они все ждали, и я закатил глаза.
— Мы сделали пожертвования нескольким кладбищам.
— Как это помогает? — Деклан спросил.
— Солдаты умирают. Что может быть лучше для доставки нашего продукта в страну, чем с помощью дяди Сэма2? — Они все просто смотрели, пока до них доходили все возможные варианты.
— Это чертовски гениально, — сказал Нил. — Это станет еще проще, когда Коулмен станет президентом. — Он ухмыльнулся.
— Идея Мел? — Мой отец посмотрел на меня.
Я уставился на него. Мой внутренний сопляк хотел сказать, что это была командная работа, но на самом деле это была идея Мел.
— Мы также будем заниматься контрабандой семян марихуаны. Они будут расти в Колорадо, — добавил я, меняя тему.
Нил выглядел смущенным.
— Почему в Колорадо?
Я вздохнул, чувствуя желание бросить горячий камень ему в лицо.
— Ты что, никогда не смотришь новости? — рявкнул Деклан.
— Нет, они слишком угнетают, — сказал он. — Они начинают вечер с приветствия, а затем продолжают рассказывать вам все причины, по которым это дерьмовая ночь по всей стране.
Мой отец вздохнул, как он делал, когда мы были детьми, когда мы делали или говорили что-то, чего он не мог понять.
— Они легализовали травку, придурок, — сказал он, и я не мог удержаться от смеха. Это было обычное субботнее утро в кругу семьи.
— Интересно, какие разговоры у девушек, — Деклан засмеялся.
— Не такие, и они, вероятно, убивает мою бедную жену, — теперь я мог видеть ее, думающую о том, чтобы выцарапать себе глаза вилкой. — Одно неверное движение, и ты, возможно, захочешь посмотреть новости сегодня вечером, Нил.
МЕЛОДИ
— Убейте меня… — произнесла я вслух, когда нам принесли еще одну картину для торгов. Собранные ими деньги пойдут на строительство какой-нибудь дурацкой начальной школы.
— А теперь давайте, дамы, доставайте чековые книжки, звоните своим мужьям, если нужно. Эта школа слишком важна! — крикнула бодрая женщина впереди.
В моей руке была маленькая вилка. Я знала, что могу бросить вилку с достаточной силой, чтобы заставить ее замолчать. Однако Эвелин положила руку мне на запястье — снова — и взяла у меня вилку.
Я вздохнула и откинулась на спинку стула, наблюдая, как женщины платят от пятисот до девятисот долларов за любое произведение искусства.
— Большое вам всем спасибо, у нас все так хорошо, у нас осталось всего девятнадцать картин! Давайте, дамы, я знаю, что вы их хотите, — снова сказала глупая женщина.
Еще девятнадцать? Еще девятнадцать долбаных картин? Я не могу этого выдержать. Я не могу. Я выцарапаю ложкой свои чертовы глаза, если мне придется просидеть еще одну картину.
Встав, они все повернулись и посмотрели на меня, и я натянула свою улыбку степфордской жены.
— Будет ли 250 000 долларов оплачивать их все?
Послышались вздохи, за которыми последовали аплодисменты, когда женщина ошеломленно уставилась на меня.
— Миссис Каллахан, ты действительно Находка. Большое вам спасибо! — сказала она, снова вызвав аплодисменты. Я улыбнулась и помахала рукой, как сломанная кукла, прежде чем снова занять свое место.
— Теперь нам придется сидеть на художественных выставках каждый чертов месяц. — Оливия вздохнула.
Тогда я покупала бы картины каждый чертов месяц, чтобы покончить с этим.
— На этом наш аукцион заканчивается. Картины вы получите сегодня вечером! — сказала женщина. Я выписала чек и помахала им, чтобы один из ее художников пришел и схватил его, как дикий зверь.
Мы все почти выбежали оттуда, и только когда мы оказались в машине, Коралина разразилась смехом.
— Слава богу. Мы пришли поздно, и все равно казалось, что мы были там целую вечность.
— Теперь вы все знаете, что я чувствую. Как вы смеете оставлять меня наедине с этими людьми? — Эвелин усмехнулась, вытаскивая свой телефон.
— Мне очень жаль, но Бог на первом месте, что я могу поделать? — добавила я, наконец-то расслабившись на своем месте.
— Я не могу поверить, что ты купила все эти картины. Куда ты собираешься их девать? — спросила Оливия, изо всех сил стараясь быть «милой» со мной.
— Я не знаю, и мне все равно. Мне просто нужно было выбраться из этого места, — у меня начинала болеть голова от голоса этой женщины.
Коралина посмотрела в окно и нахмурилась.
— Это не та сторона дома.
— Это потому, что мы с Оливией делаем пит-стоп, — ответила я, заставив Эвелин и Коралину замолчать, а Оливию замереть.
Я не возражала против тишины и наслаждалась поездкой. Я не сказала Оливии раньше, потому что не хотела, чтобы она слишком много думала об этом. Это было так банально: склад. Потому что Лиам не хотел, чтобы этот придурок был в нашем доме. В любом случае мне было все равно. Деклан, Нил и Седрик все будут присутствовать, и обычно это было бы глупо. Вне дома и общественных мероприятий мы никогда не были все в одном месте одновременно. Однако, настоял Нил, Седрик не сдвинулся с места, и именно Деклан перепроверил все камеры. Еще одной причиной, по которой мы ненавидели собираться вместе, было количество времени, которое мы тратили на охрану. Это было просто раздражающе.
Когда мы подъехали, водитель открыл дверь для нас с Оливией, и я заметила Антонио вместе с четырьмя другими снайперами на крышах.
— Я иду, — Эвелин вышла вместе с Коралиной.
— Это не экскурсия, и даже если бы это было так, я была бы тем человеком, который подписывает чертов бланк разрешения. Никто из вас не пойдет, — сказал я им обеим.
Однако Эвелин подошла и посмотрела мне прямо в глаза, что могли сделать очень немногие люди.
— Я иду. Попробуй остановить меня, милая, — она свирепо посмотрела на меня, и я хотела показать ей, что могу сделать больше, чем просто попытаться.
— Мел, ты же не хочешь пополнить свой послужной список, ты провела на исповеди больше часа, — быстро сказала Коралина, пытаясь встать между Эвелин и мной.
— Вы, люди, продолжаете давить на меня, а потом изображаете удивление, когда я срываюсь. — Я сделала глубокий вдох, прежде чем повернуться.
Оливии для убийства не нужна была вся семья. Возможно, она и убила однажды, но я подтолкнул ее…Я вытащила из нее маленького безжалостного убийцу. Но она все еще была ребенком. Дети пугались и нервничали.
Когда мы вошли, первое, к чему мне пришлось привыкнуть, был запах сорняков. Вторым были крики, когда Нил отрезал свинье пальцы.
— Что за хрень? — сказал мне Лиам, глядя на свою мать и Коралину. Эвелин подошла к Седрику, который выглядел таким же удивленным, как и Лиам, и поцеловала его в щеку.
— Они хотели пойти с нами. Я сказала «нет», но они не хотели слушать, — сказала я, когда Коралина и Деклан взялись за руки.
— С каких это пор люди, которые не слушают тебя, мешают тебе добиваться своего? — спросил он, мягко проводя рукой по моему боку. Я слегка отстранилась; физический контакт никогда не был моим коньком. Он нахмурился, но опустил руку, чтобы вытащить телефон.
— С тех пор, как я вышла за тебя замуж, я не думаю, что тебе понравится, если я найму снайпера для твоей матери, — ответила я, становясь ближе к нему.
— Спасибо, ты слишком добра.
— Мне говорят это весь день…
— Нил, остановись! — Оливия закричала, напоминая мне, почему я здесь.
Нил, однако, не остановился. Он продолжал отрезать пальцы.
— Ты думаешь, это все? — прошипел он, схватив мужчину за большой палец. — Подожди, пока я пойду дальше на юг, ты, тупой, гребаный, сосущий член кусок дерьма.
Мужчина выглядел ошеломленным, но все равно заговорил.
— Поверь мне, у этой сучки не было члена, когда я лизал ей.
Это сделало свое дело.
