Я хочу рассказать ей о Клэе, потому что она моя сестра и разделить эти чувства кажется правильным, но мы все еще не восстановили хорошие отношения. У меня только что закончились годичные отношения с Брэдом. Встречаться с ворчливой звездой моего будущего шурина не похоже на способ продемонстрировать здравый смысл.

— Как работа? — спрашиваю я.

Мари корчит гримасу и сбрасывает туфли на каблуках, садясь на подоконник напротив меня. Ее ноги касаются моих.

— Мой босс запустила новую рекламную кампанию для крупного клиента. Я хочу руководить ею, но мы с ней конкурируем.

— Скажи ей, что ты могла бы сделать это лучше. Она повысила тебя. Это твой шанс напомнить ей почему. И если это не сработает, — продолжаю я, — девичник состоится в эти выходные. Массажи и релаксация.

Она медленно кивает.

— Ты права. Что ты рисуешь?

Я протягиваю ей блокнот.

На странице изображен рисунок алтаря и задней части платья Мари.

Губы моей сестры мягко приоткрываются.

— Это красиво, Нова. Я люблю эти цветы, — она указывает на те, что разложены поперек алтаря.

— Это ранункулюсы. Похожи на розы, но округлее, плотнее. Выглядят немного сплющенными, — имитирую их форму руками.

— Я все еще придумываю, чем заменить розы, которые я хотела. Они были бы идеальны.

Мы обмениваемся улыбками.

— Я помню, когда ты поступила в художественную школу, — продолжает она через мгновение. — Ты была так взволнована. Жалеешь, что не осталась?

— Иногда.

— Но ты продолжала рисовать все это время.

— Немного. Совсем недавно начала, — это приятно. Я чувствую, что часть меня, которую я похоронила, просыпается.

— Что изменилось? — спрашивает Мари.

Ты хочешь оставить меня при себе?

Да, я, блядь, хочу».

Увидев его с детьми в лагере, я поняла, какой он хороший парень, даже если он сам себя таким не считает. Я хочу, чтобы он был такой версией себя. Хочу наблюдать за тем, как он это делает. И хочу, чтобы я чувствовала себя так же, как он, когда мы остаемся одни, когда его глаза становятся черными и он шепчет мне на ухо грязные вещи.

Я не могу рассказать сестре о Клэе. Наконец-то она смотрит на меня так, будто видит меня хоть немного.

— Наверное, я поняла, что чувствую себя не в своей тарелке. Чувствую себя как дома, когда рисую.

Она не кивает, но, кажется, понимает.

— Мне нужно показать эти цветы флористу. Можно я возьму?

— Конечно, — я аккуратно вырываю лист из своего альбома для рисования и протягиваю ей.

Ее плечи радостно округляются, когда она берет его в руки.

— Хочешь поужинать позже? Есть одно итальянское заведение с потрясающей винной картой.

Впервые с тех пор, как я здесь, сестра предложила поужинать вдвоем.

Я отбросил все мысли о признании.

— С удовольствием.



— Ты уверена, что у тебя есть время забрать их сегодня? — спрашивает Хлоя по телефону.

— Без проблем! — говорю я в громкую связь «Вольво».

День девичника, возможно, и обещает быть дождливым, но мы направляемся в спа-салон, чтобы целый день побаловать себя.

Это была моя идея — заказать кексы. Когда их соберут, они будут повторять форму платья Мари. Надеюсь, ей понравится такая деталь.

— Привет. Кексы для Мари? — спрашиваю продавщицу в пекарне, когда прихожу, и она смотрит на меня.

Она разговаривает по телефону и кивает на закрытую коробку с кексами.

Я заглядываю, потому что хочу, чтобы они были идеальными.

Они великолепны.

Я расплачиваюсь за них и осторожно несу обратно к машине.

Когда я добираюсь до машины, приходит сообщение от Клэя.

Ворчун: Что ты делаешь сегодня?

Нова: Раздеваюсь с кучей женщин.

Ворчун: Фото, или этого не будет.

Я ухмыляюсь.

Нова: Это девичник Мари. Я забираю кексы, потом мы идем в спа.

Ворчун: Ей повезло, что у нее есть ты.

Его слова придают моей походке дополнительную бодрость, когда я направляюсь в «Четыре сезона».

Последние несколько дней он был в отъезде, играл на выездной игре, которую я смотрела по огромному телевизору Харлана и Мари вчера вечером. Было странно слышать, как комментаторы говорят о нем, словно он знаменитость, но так оно и есть.

Когда «Кодиакс» выиграли, я прыгала вверх-вниз так, что рассыпала попкорн повсюду.

После этого я написала ему смс с поздравлениями, не ожидая ответа. Но ответ пришел почти сразу.

Ворчун: Спасибо, Пинк. Жаль, что тебя здесь не было, чтобы увидеть это.

Сегодня нас шестеро: я, Хлоя, Брук, Мари и еще две ее подруги, которых я не встречала.

Персонал спа-салона регистрируют нас и отправляют на первые сеансы.

Массаж пролетает на волне удовольствия, плюс несколько стонов, когда мастер попадает в особенно чувствительное место. Мы заказали Мари дополнительную процедуру для тела, чтобы помочь ей расслабиться, пока остальные делают маникюр и педикюр.

Хлоя настояла на том, чтобы оплатить счет, хотя я и протестовала.

Я целую вечность не чувствовала себя такой избалованной. Я и не осознавала, сколько стресса накопилось в моем теле из-за работы и Брэда.

К тому времени, когда мы снова собрались в халатах, в нас было уже две бутылки шампанского. Третью мы открываем для Мари.

Она берет ее, сияя, и мы произносим тост.

— И еще кое-что! — я вскакиваю на ноги, разделители все еще между пальцами, и, спотыкаясь, направляюсь к столику в углу.

Я раскрываю кексы, и девочки охают и ахают.

— Они прекрасны.

— И веганские, — с гордостью говорю я.

Мари морщит нос.

— Я не могу есть такое до своей свадьбы.

— Она через десять дней, Мар. И это мини-кексы.

Нехотя она берет один и отправляет его в рот.

— Вкусно, — признает она, запивая шампанским. — Я не ела углеводы уже шесть месяцев.

Она тянется еще за одним.

— Вы с Харланом в восторге от медового месяца? Целых две недели только вы вдвоем, — говорит Хлоя.

Мари улыбается.

— У нас было не так уж много времени наедине, несмотря на то, что мы жили под одной крышей. Мы всегда работаем.

— Теперь даже не нужно одеваться, — замечает Брук между глотками.

Мы все смеемся.

— Выживет ли команда без него? — Мари спрашивает Хлою.

— Они будут в порядке.

Она кивает.

— Я не хочу быть той, кто несет ответственность за проблемы в его первый год.

— Мар, у него своя жизнь, — замечаю я, потянувшись за кексом.

Она поворачивается.

— Может, ты и права.

Мы возвращаемся к сплетням, и через тридцать минут она раскраснелась.

— Все в порядке? — спрашиваю я, когда она поднимается, нахмурившись.

— Да, мне нужно в туалет.

Она слегка покачивается.

— Давай я помогу. Это шампанское смертельно опасно, — иду за ней, держа ее за руку.

Я жду у кабинок несколько минут, прежде чем слышу стон.

— Мар? Ты в порядке?

— Я не очень хорошо себя чувствую.

— Что ты ела, кроме шампанского?

— Сегодня ничего, кроме кексов.

— Может, тебе стоило позавтракать?

— Я никогда не завтракаю.

Еще один стон.

Я возвращаюсь к другим девушкам.

— Эм, не пугайтесь, но кто-нибудь еще чувствовал себя странно после кексов?

Качают головами.

— Это была лучшая глазурь из сливочного крема, которую я когда-либо пробовала, — говорит Брук.

— Нет, они были веганскими. Ни масла, ни яиц, — настаиваю я.

Она смотрит на меня.

— Черт.

Я бегу обратно в туалет, останавливаюсь у кабинок, чтобы порыться в сумке в поисках чека. Конечно, на нем написано, что он веганский, но доказательства говорят об обратном.

— Мар, возможно, кексы оказались не такими веганскими, как мы думали.

Звуки рвоты, доносящееся из кабинки, заставляет меня вздрогнуть.

Унитаз смывается, и из туалета выходит моя сестра, согнувшись.

В дверях появляется Хлоя с бутылкой в одной руке и стаканом воды в другой.