«Как же нам не повезло», – подумал Хироюки. Сильнейший воин дворца встретил Бокэцу на третьем этаже.

Хироюки вышел на пик. Воля и планеты сделали его удары быстрыми и смертоносными, и тогда самурай атаковал. Каждую его атаку Мин Саньгуй встречал своим тяжелым дао. У Хироюки было преимущество в скорости, ведь он мог колоть нагинатой, вот только на Рожденном Небом это никак не сказывалось.

Последний из рода Тайфу и Мин Саньгуй обменялись сотней атак. Стены коридора стали напоминать перепутавшуюся пряжу – так много на них было разрезов от Воли Меча и Воли Нагинаты. Хироюки дрался на пределе сил, вот только Мин Саньгуй ни капли не уступал. Его атаки последний из рода Тайфу тоже отражал, но так не могло продолжаться вечно. Хироюки слышал приближение новых врагов.

Сорока сражался с Мудрецом Бескрайнего Моря. Скрестив пальцы в особые символы, мудрец Бокэцу зачитывал заклинания. Мудрец Бескрайнего Моря делал то же самое и справлялся с этим немного лучше. Сорока знал, что уступает, опыт был на стороне старика. Но только он мог подавить Мудреца Бескрайнего Моря хотя бы на время.

Враг хорошо это понимал. Поэтому не ожидал, что Сорока внезапно атакует кого-то еще.

Выхватив из-за пояса веер, раздобытый Хироюки, мудрец Бокэцу отправил в Рожденного Небом режущую волну ветра.

Мин Саньгуй рассек атаку. Но этой небольшой заминки было достаточно, чтобы Хироюки ударил во всю мощь.

Боясь того, что нагината может сломаться, самурай не вкладывал в нее слишком много яри. Сейчас было не до бережливости. Даже понимая, что может остаться без оружия, Хироюки влил в нагинату море яри, заодно пробудив силу Юпитера.

Оружие треснуло.

«Так рано?!», – с отчаяньем подумал самурай, понимая, что даже не успеет завершить атаку. Но то, что произошло дальше, удивило всех.

Нагината Хироюки будто сбросила чешую. Поверх оружия была вторая нагината, и она разрушилась, обнажая истинный подарок Сегуна.

Рукоять была тоньше обычного – явно не для мужских рук. Лезвие убавило в ширине почти что вдвое. То оружие, которое завершало удар, совсем не подходило Хироюки, ведь нагината была женской и не предназначалась для долгих боев.

Но Сегун не могла дать последнему из Тайфу обычное оружие. По древку пробежали потоки ветра, чтобы добраться до лезвия и полностью покрыть его стихией. Нагината столкнулась с мечом-дао – и с легкостью рассекла оружие Рожденного Небом.

В глазах Мин Саньгуя появилось удивление. Он не показал всего, что умел. Перелом в битве случился слишком внезапно, и Рожденный Небом понимал, что нагината рассечет не только меч. Понимал, но ничего не успевал сделать.

Лезвие нагинаты разрезало Рожденного Небом от плеча до паха. Вся сила ветра, сконцентрированная в оружии, освободилась и устремилась вперед по коридору, снося охрану, которая только-только прибыла.

Тело Рожденного Небом развалилось на две части, и обе половины упали на пол.

– Кто же знал, что у тебя Араши… – проговорил Мин Саньгуй перед тем, как умереть.

Сначала было Дао, воплощающее в себе законы мира. После появились два дракона – Суйши и Кодэму, ответственные за стабильность и изменения. И только потом – три орудия, которыми боги создали Восток.

Эн, Великий Огонь. Араши, Жертвенный Ветер. Райто, Живой Гром. Эти три оружия многие века назад попали в руки Императора и Сегуна. С тех пор великие орудия никогда не показывали на публике, и многие даже начали верить, что они попросту не существуют или были давным-давно утеряны.

И сейчас Хироюки держал в руках сам Жертвенный Ветер. Только эта легендарная нагината могла быть настолько сильной.

Когда Сорока отвлекся на атаку, Мудрец Бескрайнего Моря тут же смог применить заклинания. Разум мудреца Бокэцу помутился, но стоило вражескому мудрецу увидеть смерть Рожденного Небом, как он тут же бросил себе под ногу сферу. Когда она разбилась, коридор затянул туман, через который невозможно было почувствовать ярь – такой же, как тот, что использовал Хироюки, когда бойцы Бокэцу отступали из главного убежища.

– Сорока!

В ответ мудрец лишь махнул рукой, второй держась за голову – мол, нормально все.

Не только Сорока пострадал. Половина тела Омуры Ёити превратилась в сплошной ожог – маги здорово потрепали его. Кономи получила пару ранений. Не пострадал только Ши Ду Кун благодаря защите «образа».

– Вперед! – крикнул Сорока и махнул в нужном направлении.

Несложно было догадаться, где живет Император. Ворота в покои нашлись неподалеку, к ним вела красная дорожка. Лестница с первого этажа на второй и лестница со второго на третий специально были построены далеко друг от друга ради безопасности. Но от спуска в зал для объявления приказов до личных покоев Император не хотел добираться долго. Да и зачем? Кого ему бояться здесь, на третьем этаже?

Охрана ворот погибла вместе с магами и Рожденным Небом. Сейчас был лучший момент, чтобы проникнуть внутрь, пока не подошли подкрепления Императорского Корпуса. На мгновение Хироюки замер перед воротами. Створки были очень старыми, а краска потемнела с годами. «Будто кровью выкрасили», – пронеслась в голове мысль самурая.

– Я прикрою, – вызвался Ши Ду Кун. Враги не должны были помешать убийству Императора, поэтому монах остался, чтобы задержать противников.

Хироюки кивнул и приоткрыл створки. Через секунду все, кроме Ши Ду Куна, нырнули внутрь, а монах закрывал ворота за Бокэцу. Не прошло и пяти секунд, как появились бойцы Императорского Корпуса.

– Нападайте, – спокойно сказал Ши Ду Кун, возвращая «образ».

Хироюки много раз думал о том, как будут выглядеть покои Императора. Величественно? Однозначно. Много магических светильников, стены – сплошное искусство, статуи повсюду, и, конечно же, гигантская кровать. Самураю казалось, что у правителя империи обязательно должна быть огромная кровать.

В покоях оказалось темно. Внутри все было красным от пола до потолка. Желание выкрасить покои в красный было столь велико, что не осталось места картинам, ведь в них присутствуют и другие цвета. Обитель Императора оказалась на редкость пустой. Но огромная кровать была. За опущенным балдахином проглядывался силуэт человека. Это и был Император, который даже не соизволил встать с кровати из-за шума.

Недалеко от входа стояли четыре статуи. Они изображали людей, преклонивших колени. И только в последний момент Хироюки осознал, что никакие это не статуи.

Со звериным оскалом враг бросился на самурая. Длинные когти на руках столкнулись с лезвием нагинаты, раздался звон, как от столкновения металла. Жуткое подобие человека было невероятно сильно. Своим ударом оно немного оттеснило Хироюки, и самурай быстро понял, кто перед ним.

– Цзянши!

Создание цзянши было строжайше запрещено в Империи Красного Солнца. Труп сильного бойца улучшали, а потом темными ритуалами поднимали из мертвых. Цзянши не возвращал себе разум. Снаружи – оболочка славного воина. Внутри – жестокое животное, которым движет лишь желание убивать. И остановить цзянши способен лишь хозяин, создавший его.

В разуме Хироюки проплыл текст закона. «Любой, кто создаст цзянши без позволения Императора, будет казнен, как и все его родственники». Император не нарушил закон, ведь сам себе он мог позволить создавать цзянши.

Врагов было четверо. И если Хироюки и Омура Ёити могли отбиваться от цзянши, то Кономи и Сорока находились в смертельной опасности.

«Нельзя жалеть сил», – подумал последний из Тайфу. Его новая нагината потратила почти всю накопленную силу, оставалось совсем немного. Хироюки хотел сохранить силу ветра для Императора, но нужно было спасать товарищей.

Нагинату окутал ветер, и одним ударом самурай отсек цзянши голову вместе с руками, которыми мертвец пытался заблокировать атаку. Сразу после Хироюки бросился на второго цзянши – того, с кем сражался Сорока.

У мудреца Бокэцу не осталось талисманов, он не мог колдовать. Разум пострадал от атаки Мудреца Бескрайнего Моря, поэтому Сорока был даже в большей опасности, чем Кономи. Но мудрец Бокэцу быстро соображал. Как только Хироюки сцепился с «его» цзянши, Сорока упал на пол к трупу уже упокоенного нагинатой мертвеца.