Несколько секунд молчания, и плотину прорвало.

– Сто семьдесят!

– Сто восемьдесят!

– Две!

Даже предупреждение клана Яо оставили в стороне. Коллекционеры всеми силами старались урвать потрясающую работу, наперебой давая свою цену.

– Триста пятьдесят.

Небесный Ценитель Прекрасного вновь дал цену. И после нее никто не посмел ставить.

«Вопрос с деньгами решен», – улыбнулся про себя Ливий.

На сцену вышли работники аукциона, с большим почтением забравшие холст. В их взглядах, брошенных на Ливия, читалось уважение. Работники аукциона отлично понимали, когда стоит поменять свое мнение о человеке.

Вместе с ними на сцену поднялся Дун Тицзянь. В зрительском зале Земной Ценитель Прекрасного сидел рядом с Небесным Ценителем Прекрасного, ведь они хорошо знали друг друга.

– Императорский Двор жалует Ли Волку звание Императорского Каллиграфа.

Люди одобрительно зашумели. Чиновник с такими навыками однозначно заслуживал высокого звания.

– Поздравляю. Подойдите завтра днем, – сказал уже Ливию Дун Тицзянь.

Так аукцион и закончился. Заинтересованных в талантливом каллиграфе было много, но Ливий смог аккуратно сбежать с мероприятия, разумеется, прихватив оплату.

Монеты пришлось нести в мешке. Всего их было триста пятнадцать – часть забрал аукцион. Впрочем, это мало волновало Ливия. Сумма была заоблачной.

– Госпожа Яо…

– Молчать. Они посмели игнорировать волю моего клана. Запомни всех, кто делал ставки. И чтобы сегодня не стало этого Ли Волка, тебе ясно?

– Да, госпожа!

– И почему ты не идешь?

– Госпожа…

Слуга Мин хотел уйти. Вот только за спиной у молодой госпожи появился человек куда влиятельнее ее.

– Сицзе, не многовато ли ты на себя берешь?

– Дядя!

Госпожа Яо легким поклоном поприветствовала своего родственника.

– Хочешь убить того чиновника? Если бы вы сегодня не подговорили других не платить за картину, то это можно было бы сделать. А с его смертью все подозрения падут на нас. Он больше не чиновник девятнадцатого ранга, он – Императорский Каллиграф пятнадцатого ранга.

– Но дядя, что, если мы сведем все к несчастному случаю? Он несет с собой мешок монет.

Дядя строго посмотрел на молодую госпожу, из-за чего та невольно вжала голову в плечи. Мин и вовсе не поднимал головы, боясь бросить даже лишний взгляд.

– Несчастный случай? Он пришел сюда не сам – с ним был самурай. Обычный уличный грабитель распрощался бы с головой, попытайся украсть монеты. Все ясно? Забудь об этом.

– Да, дядя.

Госпожа Яо не видела в Ли Волке каллиграфа. Ей никогда не нравилось искусство создания иероглифов, и на аукцион она пришла только для того, чтобы поддержать важные связи в Сибу Баолэе. В Ли Волке госпожа Яо Сицзе видела лишь врага. И после слов дяди ненависть к чиновнику лишь усилилась, будто огонь, в который бросили новую охапку дров.

«Я не смогу ничего сделать в Сибу Баолэе. Но если он уйдет…».

Но не только госпожа Яо смотрела на Ли Волка со злостью.

– Ли Волк? Что за чушь! Теперь я знаю, как ты выглядишь, чужак. Осталось схватить тебя!

Проверяющий Чжэнь Чжи Лянь только сегодня утром оказался в Сибу Баолэе. В Императорский Двор путь был заказан: оказалось, что Чжи Ляня объявили в розыск. Когда-то проверяющий ловил преступников с плакатов, и вот он сам оказался на одном из них.

«Ничего. Как только я схвачу и обличу чужака, все мои проблемы решатся!», – думал Чжи Лянь.

У него хватало связей. Сначала он выяснил, что чужак участвует в аукционе каллиграфии – неслыханная наглость. Как чужеземец мог так хорошо освоить каллиграфию? Очевидно, что дело было нечисто. Получить звание чиновника, идеально подделать внешность, а теперь еще и убедить всех в отличном владении каллиграфией – Чжи Лянь отлично понимал, что все куда глубже, чем он видит.

«Может быть…Заговор против Императора?», – пронеслась мысль в голове проверяющего. Все было слишком хорошо продумано. Самурай, механик мастерской Соби, чужак, отлично перевоплотившийся в местного – за всем этим стоял зловещий план. И лишь Чжэнь Чжи Лянь мог спасти Империю Красного Солнца.

– А ты теперь богач, да?

– Выходит, что так, – улыбнулся Ливий. – Возьму на себя расходы, а то платить приходилось тебе.

– Я тоже не бедняк, знаешь ли.

В «Рыжего Дракона» Ливий и Хироюки вернулись уже ночью. Побочная цель – заработать денег – была выполнена. На следующий день Ливий сходил в Императорский Двор, где Земной Ценитель Прекрасного объявил о присуждении пятнадцатого ранга. Кто-то громко поздравлял, кто-то наоборот завидовал, но большинство проходило по обеим категориям.

– Какие у вас планы? – спросил Земной Ценитель Прекрасного.

– Продолжить заниматься каллиграфией, – уклончиво ответил Ливий. – Огромное вам спасибо. Без вас я не смог бы попасть на аукцион. Я этого не забуду. Может, нарисовать вам что-то?

Глаза Земного Ценителя Прекрасного загорелись.

– Ну что вы, что вы, – сказал он лукаво.

– Нет уж, за добро принято платить добром.

Быстро принесли письменные принадлежности, и на листе бумаги Ливий оставил стройный иероглиф.

– «Посох»? Какой интересный выбор, ведь обычно пишут «катана» или «копье», – задумчиво произнес Земной Ценитель Прекрасного.

Ливий быстро покинул его, вернувшись обратно в таверну. Со знаком чиновника пятнадцатого ранга можно было больше не волноваться о местных бюрократических проблемах – по крайней мере, пока настоящий уровень силы оставался для окружающих тайной.

Ливий и Хироюки спокойно пили сакэ, как неожиданно на пороге появилась знакомая девушка.

– Кономи? А ты что здесь делаешь? – удивился самурай.

Появление механика с острова Каму не ждал никто. Ливий и вовсе был уверен, что никогда не пересечется с этой девушкой, да и Хироюки здорово удивился.

«Произошло что-то серьезное», – сразу понял Волк.

Усевшись напротив, девушка было открыла рот, но не стала ничего говорить. Разговор могли услышать. Тогда Кономи достала из рукава книжицу с обложкой из толстой кожи и что-то написала.

– Вот оно что, – задумчиво сказал Хироюки, прочитав протянутый дневник. – Волк, глянь.

Текст был лаконичным и вполне понятным. По следам Ливия и Хироюки шел императорский проверяющий. Правда, почему-то один.

– Планы меняются. Обсудим в комнате.

Так было проще всего. Как только Кономи зашла в комнату, Ливий установил звуковой барьер.

– Один? – недоумевающие спросил Хироюки первым делом.

– Один, представляешь? Еще и ко мне в мастерскую посмел заявиться. Я вас предупредила – дело опасное. Мало ли что.

– И ради такого ты приехала аж с Каму?

– Надо было не приезжать? Вообще-то вы меня втянули в эту историю. И у меня теперь могут быть проблемы. Чем раньше все решится, тем лучше.

– И то верно, – кивнул Хироюки. – Волк, пора уходить.

Через десять минут Ливий вместе с самураем выехали верхом через северные ворота Сибу Баолэя – лошадей купил Ливий. Город остался позади. Его мощные стены и многолюдные улицы оставили впечатление развитого общества, живущего пусть и по несправедливым, но логичным правилам. Да, были и нарушители этих правил – благородные кланы, например – но ни одна система не идеальна.

Когда Ливий оказался в пяти километрах от города, показались столбы.

Сначала Волк подумал, что эти столбы – для освещения. Но очень быстро понял, что был неправ, когда подул ветер и на столбах, как белье на веревках для сушки, покачнулись трупы.

Сотни столбов – и на каждом висельник. Эти столбы тянулись столько, сколько Ливий видел. Перед ним открылось гигантское место казни, и сделано оно было вдоль дороги – в назидание другим.

– Что это, Хироюки? – спросил Волк тихо. Даже ветер в этих местах ощущался иначе. Играясь с трупами, он становился другим, не таким, как его собратья. Ветер нес трупную вонь и слепое насилие – совершенно бездушное и лишенное эмоций.